Константин Костин - Ксенотанское зерно
– Все думают, что быть королем – весело и интересно. Конечно, всем видно только то, как я в короне сижу на этой расписной табуретке, пышно именованной, но жесткой и неудобной. Никто не видит весь тот адский труд, который и означает быть королем. Нет, бывают, конечно, правители, которые искренне считают, что всю работу должен делать кто-то, а им остается только развлекаться. Только они не выдерживают и пары лет...
– Ваше величество, – Август с беспокойством подумал, что не помнит, сколько король уже выпил, – не отвлекайтесь. Что делать потом? Пушки?
– Какие пушки? – король улыбнулся, спокойно и трезво, – Во дворце не должно остаться ни одного человека. Толпа придет, вернее, ее ПРИВЕДУТ слуги Грибного, постоит, покричит...
– Думаете, после этого она разойдется?
– Я думаю, что тот, кто соберет толпу со своими сподвижниками – я имею в виду Грибного Короля и цу Юстуса с цу Гольденбергом – в толпу не пойдут, опасаясь как раз тех самых пушек. Зачем рисковать самим, если есть верные слуги, вроде глупца цу Бальтазара? С помощью белых прядей грибницы, Король может в любой момент отдать своим слугам приказ, сообщить что-то важное, получить ответ... Но видеть весь спектакль они захотят своими собственными глазами, значит, будут находится где-то поблизости, в такой же удобной комнате. Вот туда-то мы и отправимся, чтобы накрыть всю верхушку одним ударом. Теперь-то мы точно знаем, кто против нас. Прикончим Грибного – его слуги потеряют связь, растеряются, не смогут держать толпу. Спаянная масса превратится в растерявшееся стадо...
– Всегда найдутся заводилы, которые призовут захватить и разграбить дворец. А потом – пойдут по городу...
– Дворец пусть грабят, приказа стрелять я не отдам. Лучше потерять дворец, чем репутацию. А вот чтобы не рванулись в город – после уничтожения верхушки окружим дворцовую ограду пушками и солдатами. Объявим, что если кто-то захочет ринуться в город – будет иметь дело с солдатами. Запертые на дворцовой площади, под дулами пушек, горячие головы быстро остынут.
– Так может, вызвать войска сразу?
– Сразу? Половина армии – под влиянием цу Гольденсаата, верного сторонника мятежников, другая слушает цу Блауфалке, который и сам не знает, что сделает. Знаю одно: против меня, пока я у власти, он не пойдет. Узнав, что заговорщики убиты, войска окончательно подчинятся мне. До этого – не уверен...
– Давно нужно было чистить армию, давно...
– А я всегда говорил: только безжалостная тирания приведет Нассберг к порядку! Добром здесь ничего не сделаешь!
Король потянулся к второму бокалу, но гвардеец перехватил его:
– Ваше величество, а все-таки, зачем Грибному Королю власть?
– Поймаем – у него и спросишь. Я что, по-твоему, ясновидящий? Я даже не знаю, кого они хотят посадить на трон. После смерти Ротблюма и Апфельмауса других наследников-то не осталось...
На стене шевелил усами крупный черный таракан.
***
– Грибной Король? – переспросил Подмастерье, – Поверь, Якоб, он там – далеко не самый страшный. Есть людишки и похуже...
– Ведьмы? Уважаемый, а откуда Грибной Король взял столько ведьм?
– А это и не он. Призывать людей из другого мира он не умеет.
– Из... Другого Мира?!
Якоб похолодел:
– Это что же получается... Все эти ведьмы – демоны?
Подмастерье отпил пива, по своему обыкновению из пустой кружки:
– Я же не сказал, что они – из потустороннего мира. Я сказал, из другого.
Якоб знал два мира: наш, населенный людьми и Другой Мир – мир демонов и чертей, владения Сатаны.
– Это как?
– Вот смотри.
Подмастерье брякнул на стол кошелек и достал медную монетку:
– Видишь? Вот эта монетка – наш мир. Вот эта сторона, – он провел пальцами по лицу короля Вальтера, – наша, где живем мы, вот эта, – палец указал на обратную сторону, где жучками рассыпались буквы, – Другой Мир.
– А Ф... ведьмы откуда?
– Якоб... У меня в кошельке не одна монетка. Почему ты думаешь, что у Бога – только один мир?
– Значит, ведьмы – с другой монетки... то есть мира... Они – люди?
– Люди. У всех монеток – две стороны. Они – со стороны людей.
– А как же они у нас оказались? И почему против короля?
– Есть один способ, как человеку попасть из одного мира в другой. Из их мира – в наш. Самое лучшее в этом способе – то, что обычный человек, обычная девушка, при переходе получает колдовские способности. Становится ведьмой.
– Почему?
– Ну, – Подмастерье развел руками, – Я – не всеведущий Бог, я не знаю, почему так устроено.
– Значит, – Якоб вспомнил некоторые слова Фукс, – обычные девушки... Так почему здесь они сразу же идут свергать короля?
– Девушки, Якоб, они ведь мечтают о приключениях, эльфах и драконах. А тут такой шанс – приглашают в другой мир, где ты станешь всесильной ведьмой, сможешь победить Темного Властелина и навсегда останешься в памяти благодарного народа...
– Да почему Темного-то?
– Девушки... Что им сказал, тот, кто пригласил, в это и поверили. Их просто используют, как... ну, как глупых девочек, скажем.
– Уважаемый, а куда они попадают после смерти? В свой мир возвращаются?
– Нет. В своем мире они уже умерли, это условие ритуала, поэтому попадают туда же, куда и все умершие. К святым, которые решают, куда им идти...
– Значит, за них можно молится в церкви? Ну, чтобы им достался рай, а не...
– Ты все думаешь о своей рыжей знакомой? Не торопись молится. Нам с тобой сейчас нужно помочь королю. Он, конечно, справится и без нас, сейчас он со своим гвардейцем как раз спорит насчет того, кто пойдет против Грибного Короля...
Подмастерье потер край уха, как будто обрезанного ножом:
– Король хочет пойти лично, вместе с монахами. Гвардеец требует, чтобы король остался в безопасном месте, а вместе со шварцвайссцами пойдут гвардейцы. План у них хорош, план сработает... Вот только про ведьм они не знают.
– Король проиграет?
– Нет. Если ему поможем мы. Мы должны справится с ведьмами и не дать им придти на помощь заговорщикам.
– Мы?
– Да.
– Ведьмам?
– Да.
– Тем самым, которые чуть не прикончили тебя?
– Тем самым.
– И как?
– Этого я еще не придумал. Хотя их там немного...
– И сколько же?
– Дай-ка посчитаю. Оставалось их тринадцать. Потом Фукс убила рехнувшуюся ведьмочку из особняка герцога. Двенадцать. Потом я убил еще двоих, по одной. Десять. Потом еще три чуть не убили меня, но я оказался чуть сильнее. Или чуть везучее. Семь. Ну и на твоем счету – рыжая Фукс. Шесть.
– Всего шесть? – Якобы было неприятно упоминание о Фукс. Особенно о его роли в ее смерти.
– Всего.
– То есть ровно в два раза больше того количества, которое тебя чуть-чуть не прикончило.
