Максим Субботин - Сердце зимы
– Торус не был обычным человеком. Не таким, как нынешние северяне, – словно прочитав его мысли, продолжил Берн. – В его жилах текла кровь нээрийцев. Серебряные волосы, серебряные глаза. Чистая древняя кровь самого Нэра. Последний среди тех, кто отказались уйти и остались хранить Северные земли. Последний среди нээрийцев по эту сторону Пепельных пустошей.
Раш чуть было не дал в сердцах волю языку и не выругался – но все же вовремя сдержался, хоть слова плясали на языке, словно харсты на освященной земле. На лицо постарался напустить выражение скучающего непонимания, точно услышал нечто такое, до чего совершенно нет дела.
Нээрийская кровь.
Невероятно!
Он вырос с убеждением, что все они сгинули. Древняя кровь Первых, настолько крепкая и сильная, что одной ее капли достаточно, чтобы делать человека неуязвимым к тем, кого так бережно пестовали последователи Шараяны.
– Ты не знаешь, – с каким-то обреченным смирением сказал Берн, и Раш мысленно похвалил свое мастерство притворства. – Проходят десятки лет, столетия, растворяется в прошлом история. В теплых землях, видать, уже никто и не помнит.
– В теплых землях ходит множество легенд, и каждая – чуднее другой, – отозвался Раш. Он копался в памяти, выуживая наиболее подходящий ответ, и все равно каждый был недостаточно нейтральным. – Боюсь, я знаю лишь то, что сохранилось в сказках, которыми старухи стращают непослушных детей.
Берн понимающе закивал, хоть при этом выглядел слегка раздраженным. Раш угадал в нем типичную обиду всех взращенных на местных легендах людей: они думают, что лишь их история сотворения мира истинная, и каждый от Обители солнца и до Края обязан если не почитать ее, то хотя бы знать. Тем не менее другой правды для него у чужака не было.
– В минувшем году Торус слег. Просто в какой-то из дней не смог встать с постели. Перед тем мы с ним ходили на охоту, и он был здоров, как бык, а на следующий день обгадился в своей же кровати. Я довольно пожил на свете, но такое на моем веку впервые: чтобы здоровый мужик ни с того ни с его превращался в сцикливое дитя. – Он на минуту отвлекся от разглядывания топора и посмотрел на Раша так, будто хотел взглядом что-то прибавить к словам, но карманник так ничего и не понял. – Через пару дней он перестал меня узнавать. Тыкал пальцем мне в рожу и как безумный кричал, что я какая-то проказа. А мы, чтоб ты понимал, чужестранец, вместе столько прошли, что он меня за сына названого считал, а я его отцом называл, которого у меня никогда не было. Скоро Торус помер. Просто высох, словно с него всю кровь сцедили, будто с туши свиной. На Севере свои порядки, у нас на престол садится наследник, но власть может получить и тот, кто в состоянии ее отобрать. Но кровь Кромаха была особенной, а его сын унаследовал у отца самое главное: отвагу и отчаяние. Мы с Бракеном были друг другу как братья. Случалось, он уступал отцу, когда они по-родному друг другу шею мылили, но он был крепким парнем. А вскоре и его болячка скосила. Та самая, что и отца. Тут-то и появился Торхейм вместе с колдуньями из Белого шпиля. Я даже так думаю, что это они его привели, потому что никогда раньше за ним никаких подвигов или смелости на поле брани не замечал, а вот языком красиво молоть – это он первый.
Тут Берн смачно отхаркнул слюну и растоптал вязкую лужицу сапогом.
– Пока колдуньи рассказывали про знамение, Торхейм все вокруг престола похаживал да на дочку Кромаха поглядывал. Ей тогда всего тринадцать минуло: слабая и болезная девочка была, но Торус в ней души не чаял. Ей и не место было на отцовском престоле, но, видать, так Скальду угодно стало распорядиться ее судьбой. Колдуньи потребовали, чтобы девочка от престола отказалась добровольно, в обмен на право стать женою одного из Торхеймовых сыновей. Девочка не отказалась. Знаешь ли, чужестранец, кровь – она не как вода жидкая, а как добрый огненный брум – густая, горячая и крепкая. Девочка была слаба телом, но не духом – до последнего вздоха держала голову высоко, как отец научил. В тот день Торхейм ни с чем ушел, а на следующий явился со своими норенами и их воинами и вызвал правителя на Право сильного. Есть у нас такой древний порядок, заведенный еще в те времена, когда в теплых землях жили одни жабы да змеи, а людей там в помине не было. Слабая кровь Север не удержит, потому слабому нет места на престоле.
– И что же, здоровый бугай бросил вызов немощной девчонке? – Раш не удержался от кислой усмешки. – Не слишком-то много чести медведю кролика задрать.
Берн поддержал его злым взглядом.
– За девочку, понятное дело, вступился ее тогдашний кетельгард. Торхейм ему башку снес, хоть в том поединке столько грязи было, что о нем точно песни складывать не станут. Но дело сделали: кетельгарду – бесславная погибель, девочку отослали куда-то к южным границам, якобы на лечение, потому что Торхейм в грудь себя колотил и на каждом шагу твердил, что, хоть его доброе предложение отвергли, он все равно желает, чтобы девочка стала женою его сыну. Только с тех пор минуло два месяца, а от девочки ни слуху, ни духу. – Берн многозначительно покосился на Раша.
Нишан без лишних разъяснений понял, куда тот клонит. Северяне, какими бы странными и дикими ни были их обычаи, в вопросах наследования мало чем отличались от жителей цивилизованных государств Серединных земель. В особенности в том, что касается неугодных претендентов на дорогой табурет для жадного до власти седалища. Чтобы расчистить дорогу своим наследникам, нужно сначала избавиться от чужой крови, чтобы разом отхватить руки всем радетелям за справедливость.
– Стало быть, Торхейм избавился от первых наследников, но забыл о вторых?
Вместо ответа Берн все-таки отважился прикоснуться к древку топора. Лицо его сделалось хмурым и мрачным, словно все, что до этого было сказано, – лишь присказка к тому, что еще предстояло произнести. Раш терпеливо ждал, мысленно выплетая узор из того, что только что узнал. В том, что Торхейм так или иначе причастен к гибели сьера и первого наследника, сомнений не было. И вовсе не потому, что Берн усомнился в хвори предыдущего правителя. Торхейм поступил так же, как и все узурпаторы: не побрезговал ни одним из доступных способов избавиться от помехи, при этом наверняка выбирая наименее безболезненные способы. Бросить вызов сильному воину – совсем не то же самое, что пободаться с кетельгардом. Рок, каким бы крепким и пышущим здоровьем парнем ни казался, был лишь мальчишкой, обученным неплохо владеть оружием. Но против бывалого воина и у него не было шансов.
Одно не укладывалось во все это: фергайры. Из рассказа Берна выходило, что именно они привели Торхейма в качестве замены малолетней сьере. Прошло два месяца – и они точно так же приволокли Хани в пику правлению Торхейма. Получалось так, что либо Белый сьер успел им чем-то крепко насолить, либо среди старух нет единого мнения.
