Пилот - Оченков Иван Валерьевич

– Я здесь! – негромко сказал он.

– Явился – не запылился, – хмуро отреагировал Беньчик. – Не хочешь нам ничего рассказать?

– Если вы про убийство Ландсберга и Козырева, то я к нему не причастен.

– А кто причастен? Дед Мороз?

И без того выглядевший усталым Март тяжело вздохнул и испытующе посмотрел на молчавшего до сих пор опекуна.

– Вы мне тоже не верите, Владимир Васильевич?

– Верю, – дрогнуло суровое лицо приватира. – Ты не мог совершить подобного. Но…

– Так, господа, не надо меня лечить! – решительно прервал их Семен Наумович. – Если вы хотите поговорить за веру, то я могу вам дать адрес хорошего раввина. И если вас это устроит, он даже может выступить в суде. Но если вы хотите, чтобы это сделал я, так расскажите мне за факты!

– Факты?

– Да, молодой человек! А они, чтобы вы знали, чертовски убедительны!

– Насколько?

– Нет, вы только посмотрите на этого поца! Его фотографии расклеены по всему Сеулу, а он спрашивает меня насколько? Настолько, что этого вполне хватит на виселицу! Кстати, если вам мало тех фотографий, то во всех газетах есть другие, где вы с пистолетом стоите над трупом адмирала и делаете вид, что прогуливаетесь! Но что интересно, вам никто не верит…

– Я был с адмиралом, когда на него напали японцы. К сожалению, я не успел ему помочь, но мне удалось одного из них подстрелить, а затем выследить и остальных.

– Хм, – немного подобрел Беньямин, – если вы мне покажете хоть один труп, у которого будет справка, что он японец, дело таки не совсем дохлое…

– Я оставил трупы шиноби и членов экипажа в порту в одном из доков, где они прятали свой корабль.

– Корабль? – насторожился Зимин. – Где он?

– Здесь, – просто ответил Март и послал ментальную команду «Ночной птице».

Спокойное до сих пор море заволновалось, и скоро из волн появились сначала перископ, а затем и рубка подводной лодки.

– Вейз мир! [61] – перешел от удивления на идиш Беньямин.

– Одного шиноби мы взяли в плен. Он сейчас на борту. А еще у меня есть генерал, – скромно обозначил Колычев.

– Какой еще генерал?

– Японский. Нисидзо Цукахара.

– Мальчик мой, – с трудом сглотнул Зимин. – Ты должен нам все рассказать!

– Обязательно, – кивнул Март, – только для начала давайте переберемся на «Птицу». Там все будет нагляднее. Опять же, насколько я понимаю, в городе неспокойно. Вдруг патруль появится, начнется стрельба, суета… Оно нам нужно?

– Вот чтобы да, таки нет! – осторожно согласился все еще находящийся в прострации Семен Наумович.

– Так, а я вам за что! – изобразил одесский акцент Колычев.

– Вокруг черт знает что творится, а у нас опять балаган на гастролях! – сокрушенно покачал головой командир «Бурана». – Ладно, командуй своей пернатой субмариной. Пусть трап подаст, или что там она делает…

Единственной живой душой на подводной лодке оказался Ким, который и сбросил вниз веревочную лестницу, именуемую по-морскому штормтрапом. Поднявшись по ней на борт, с любопытством оглядывающиеся приватиры спустились вниз, после чего оказались на центральном посту. Это место оказалось единственным, в котором они смогли бы разместиться с относительным комфортом и пообщаться без лишних глаз и ушей.

– Ну что же, господа, – немного торжественно начал свою речь Март. – Позвольте вам представить мой новый корабль. Не удивляйтесь подобному обороту, но его в какой-то мере можно считать живым. Итак, зовут его «Ёнотори», или, говоря по-русски, «Ночная птица». По сути, это экспериментальный двухсредный корабль, способный как передвигаться под водой, так и летать. Именно его использовали японские диверсанты для скрытного проникновения и проведения нападений и терактов. В том числе и вчера в Сеуле. А до того в Чунцине и Дальнем.

– К черту все «до того», – решительно заявил немного пришедший в себя Беньямин. – Расскажи нам, что случилось в «Империале»?

– Да, в общем, все просто. Мы с адмиралом вышли на стоянку автомобилей, а там нас ждала засада. Шестеро японских диверсантов, переодетых в форму корейской армии. Я слишком поздно понял, что это шиноби, и потому не успел. Ландсберг погиб, а мне чудом удалось уцелеть.

– Понятно. Что было потом?

– Появились какие-то офицеры вместе фотографом и засняли меня в крайне двусмысленной ситуации.

– Двусмысленной она выглядела, – перебил Семен Наумович, – если бы ты штаны застегивал. А так все более чем однозначно.

– Все же у меня был пистолет, а адмирала закололи кинжалом.

– А почему ты бежал?

– Ну, выбор был откровенно невелик. Либо пытаться что-то объяснить стреляющим по мне людям, либо преследовать убийц. Я выбрал второе.

– Что дальше?

– Удалось их выследить, а потом ко мне присоединились Вахрамеев и Ким.

– Как они тебя отыскали?

– Я его почувствовал, – подал голос из своего угла Витька.

– Допустим. И вы втроем, э… захватили вражеский корабль?

– Так получилось. Все же мы с Кимом одаренные, а у крестного такой боевой опыт, что на десятерых хватит!

– Экипаж был большим?

– Нет. Кроме ниндзя – шестеро матросов и капитан.

– Итого двенадцать человек. и вы их победили?

– Как видите.

– Кстати, а где сам Вахрамеев?

– Он в кустах сидел, когда мы приехали, – хмыкнул внимательно слушавший их Зимин.

– Понятно. Продолжайте.

– Да нечего особо продолжать. Японцы собирались улетать, так что времени на раздумья особо не было. Пришлось атаковать и… мы победили. Полагаю, их трупы до сих пор находятся там, где мы их оставили.

– Это легко проверить, – кивнул управляющий «Одессой». – Что было потом?

– А потом «Ночная птица» меня признала.

– В каком смысле? – удивился Беньямин и бросил вопросительный взгляд на Зимина.

– С артефактами так бывает, – пояснил тот. – Правда, очень редко.

– Ну, хорошо, корабль тебя признал. Но откуда взялся вражеский генерал?

– Даже не знаю, как объяснить. В общем, мне о нем рассказал корабль. Или если вам так проще, мне удалось расшифровать данные судового журнала. В общем, я решил, что, если я захвачу японского военачальника, это будет достаточной компенсацией за смерть Ландсберга.

– И где он сейчас?

– Связанный в двигательном отсеке, – пожал плечами Март, после чего добавил извиняющимся тоном: – Тут так мало места…

– Тебе следовало прежде связаться с нами! – мрачно заметил Зимин. – Чудо, что вы втроем вообще живы остались…

– В другое время я бы так и сделал. Но меня искали из-за убийства его превосходительства. Пока я бы всем все объяснил, японцы обо всем узнали. Сменили дислокацию или усилили охрану… В общем, надо было действовать.

– Он прав, – кивнул Семен Наумович. – Даже сейчас я не очень представляю, как все это объяснить следователю, а уж тогда…

– Если позволите, я продолжу.

– Изволь.

– Мы долетели над самой водой почти до острова. Погрузились. Дошли до берега под водой, осмотрелись и подвсплыли. Там патрулей немного по берегу, в основном держат «воздух»: ПВО, наблюдатели, радары – все как положено. Прошли наверх, сняли охрану. Генерал уже спал. Зашли прямиком к нему в спальню. Спеленали, прихватив его форму и документы, – и сразу назад. Повезло, что экземпляр попался худой и мелкий, крестный его без проблем дотащил в одиночку. Ушли под воду и медленно ползли к нашему берегу весь день. Ночью вышли к устью реки, поднялись до этой протоки и вам отзвонились. Вот, собственно, и вся история.

– Кто-нибудь рассказал бы, ни за что не поверил, – усмехнулся Зимин. – Но что будем делать дальше?

– Знаете что, – решился Беньямин. – Нужно все это рассказать Макарову!

– До Пхеньяна мы не долетим, – возразил Март. – Горючее на исходе.

– Так далеко не надо. Командующий сейчас здесь, в Сеуле.

– Но как к нему попасть?

– Примерно так же, как к Цукахаре. Нахрапом! Кстати, генерала можно взять с собой. Так сказать, в качестве доказательства. А я тем временем свяжусь с жандармами и полицией. Расскажу им о происшествии в порту и лежащие там трупы. Марков, конечно, тот еще прохиндей, но дело свое знает. Лукин тоже будет рад уничтоженной диверсионной группе.