Татьяна Зингер - Нас не существует
– Допустим. И что в этом такого особенного? Человек и человек.
– Ты думаешь только о себе! – вспыхнул Лютый. – Каково парню жить в мире людей? Он в вашем, этом, социуме вертеться не умеет. Компьютеров не трогал и по мобильным не трепался. Для него все то, что ты видишь ежедневно, – абсолютно незнакомое и пугающее. У него даже этих, как их, документов нет. И где он их возьмет? Оставишь его спать на улице?
Честно говоря, об этом Наташа не подумала. Ни о документах, ни о деньгах, ни о том, что ее мир был для Кира чужим. Даже о том, что он может стать человеком, а не духом.
– Я что-нибудь придумаю.
Домовой сплюнул.
– Да не придумаешь ты ничего! Ты безмозглая! А если эта гадкая птица сделает так, что Кир все забудет? Проснется где-нибудь за тридевять земель отсюда, ничего не соображающий, а через неделю сдохнет от голода. Отличную ты судьбу уготовила для друга.
– Не преувеличивай! – Наташа покачала головой. – Я его везде найду, клянусь.
– Ага, и заберешь домой, как собачку. Маме-то что скажешь? Что ему негде жить и он десяток-другой годочков у вас перекантуется? Ха-ха-ха. Да она тебя слушать не станет, сдаст его куда-нибудь. Куда там сейчас сдают беспризорников? – Лютый хрустнул костяшками пальцев. – А если окажется, что Кирилл-человек не так крут, как Кир-дух, и он тебе надоест? Отравишь его, разрубишь тело на части, упакуешь в пакеты и выбросишь в мусорный контейнер? Он уже мертвый, смирись!
– Духи не умирают, – фыркнула девушка и вышла из комнаты, игнорируя оскорбительную тираду Лютого, несущуюся ей вслед.
И все-таки Наташа уяснила две важные вещи. Первое: если она собирается вернуть Кира и если тот действительно станет человеком, то ему придется где-то жить. А значит, она должна подготовить почву. И второе: волосы болотной хозяйки принадлежат кому-то, кто сильно не любил Кира. Лютый неспроста сказал «Что-то от того, кто его ненавидел». Неужели кто-то мог ненавидеть Кира?
Начала она с меньшего. Заглянув на кухню, позвала бабушку в беседку. Та, отбросив недорезанный лук, метнулась за внучкой. Наташе все больше не нравилось повышенное внимание, уделяемое ее персоне. Но пока оно шло ей на руку.
– Бабуль, если бы я попросила приютить у вас одного моего хорошего друга, ты бы согласилась?
Раиса Петровна заулыбалась.
– Разумеется! Комнат в доме хватит на всех. Когда он приедет?
Наташа ответила не сразу. Потрогала увитые вьюнком деревянные колонны, поддерживающие крышу.
– Пока не знаю, приедет ли вообще, – призналась она. – Но ему придется жить здесь долго, возможно, несколько лет. Не выгоняй его ради меня. Мы с ним будем зарабатывать и отдавать тебе деньги за съем жилья. Ладно?
– Ната, я не понимаю, – Раиса Петровна вытерла ладони о фартук. – Что случилось с твоим другом? Почему ему негде жить? Я знаю его?
– Да, это Кир.
Наташа собиралась продолжить, рассказать про то, что он вовсе не погиб, а лишь попал в аварию, но выжил. Но ему негде жить… В общем, что-нибудь да придумалось бы. Но не успела. В глазах бабушки появилось что-то опасное. Она не верила. Разумно, а кто бы поверил? Раиса Петровна выдавила улыбку и погладила Наташу по волосам:
– Разумеется, я приму его. Не переживай.
Бабушка даже не спросила, как он может приехать, если умер. И быстренько убежала на кухню, вспомнив о выкипающем супе.
Наташа поняла, что все испортила. Она еще немного посидела в беседке, рассматривая пузатые облака, но придумать оправдания перед бабушкой не смогла. Что сказать, чтобы она поверила внучке? Девушка побрела к дому. Почти поднявшись по ступенькам крыльца, она услышала взвинченные голоса из кухни. По стеночке подошла поближе к открытому окну.
– Да что вы заладили: надо что-то делать, надо что-то делать. Давайте отвезем ее к психологу, – предложил папа.
– Ты считаешь мою внучку безумной?! – разозлилась бабушка.
– Раиса Петровна, – отец цокнул языком, – не путайте психологов и психиатров. У Натальи умер друг, а она собирается поселить его в ваш дом. Вы считаете это нормальным? Ей нужна помощь профессионала. Вчера в городе она рылась в земле, судя по ее одежде. Уж не искала ли его кости, чтоб привезти их сюда?
– Да что ты городишь? Какие кости? Тебе самому нужен врач! Света! Поддержи меня! – в отчаянии вскрикнула бабушка.
Мама ответила что-то шепотом сквозь всхлипы. Наташа сделала еще полшага к окну, чтобы лучше разобрать речь. Главное, чтобы ее не заметили.
– Решено, – подытожил папа. – Света, записывай ее на прием. И вставай уже, пошли собирать сумки.
– Зачем сумки? – уточнила бабушка.
– Потому что наотдыхались по самое не хочу! В городе Наталье будет легче.
У Наташи тревожно забилось сердце. Зачем ей психолог?! Для чего ее увозить?! Нет-нет-нет!
Стараясь сохранять спокойствие, она вошла в дом, помахала родителям рукой. Те ответили натянутыми улыбками. В своей комнате достала кошелек с накопленными деньгами, вытряхнула мелочь из рюкзака, схватила планшет и телефон, убрала дневник. Запихала в рюкзак теплый свитер и сменное белье. В карман джинсов засунула складной ножик – волосы-то надо чем-то отрезать. В кухне по-прежнему что-то обсуждали, но уже шепотом. Строили коварные планы…
Некогда медлить! Наташа выпрыгнула из окна. Отогнув доски, пролезла через щель в заборе и, спотыкаясь, понеслась прочь от дома. Ей надо где-то спрятаться. Срочно затеряться, потому что если родители увезут ее домой – Кира она не воротит. Страх застилал рассудок. Девушка забежала в магазин к тете Любе и трясущимися руками протянула той двести рублей.
– Мне, пожалуйста, хлеба… – подумав, добавила: – три буханки. И воды без газа две бутылки.
Что еще купить, чтобы не умереть с голода? В висках бился страх. Вдруг родители отправятся ее искать прямо сейчас? Нельзя! Нет!
Тетя Люба долго укладывала покупки в пакет и что-то рассказывала, но Наташа не слушала. Она соскребла сдачу и вылетела из магазина. На входе поджидала Смелова. В белоснежном сарафане. Длинные волосы собраны наверх заколкой с разноцветными камушками.
– Ну, наконец-то дождалась! – с непонятной радостью хихикнула она. – Как увидела, что ты несешься по улице… Дай, думаю, поболтаю с подружкой.
Она ухватила Наташу под локоток.
– Уйди, – взмолилась та, отпихивая Смелову.
Но наглая девица загородила проход.
– Ты думаешь, я прощу тебе то…
– Уйди! – грубее повторила Наташа.
Ира вцепилась в ее плечо, вдавила длинные ногти в кожу. Наташа зашипела от боли. Тетя Люба из-за открытых дверей магазина выкрикнула что-то неодобрительное.
– Извиняйся, – потребовала Смелова. – Ты никто, запомни. Какое ты право имеешь унижать меня? Знай свое место. Живо проси прощения!
