Роберт Говард - Конан "Классическая сага"
Конан взвесил в руке свое новое оружие. Это было четырехфутовое каменное древко, с одного конца толщиной с запястье руки, а с другого — сужающееся до тонкого острия. И хотя оно не обладало остротой копья, во все ещё могучих руках Конана это каменное образование служило серьезным оружием, которым он мог проткнуть врага. Или же, схватив сталактит за тонкий конец, Конан мог орудовать им, как дубиной, хотя прочность материала, из которого состояло это новое орудие, вызывала у него серьезные опасения. Его также можно было бросать, как дротик, на короткое расстояние.
Вооруженный таким образом, Конан почувствовал новый прилив уверенности и теперь готов был противостоять даже безымянным ужасным существам этого погруженного в вечную тьму мира. Осторожно он снова принялся исследовать огромный грот, пытаясь двигаться в том направлении, где сгущающийся мрак свидетельствовал, что пещера простирается в эту сторону глубже всего.
По мере продвижения вперёд стены грота начали сужаться и потолок опустился ниже. Светящихся червей стало меньше, и в почти непроницаемой темноте Конан вынужден был удвоить осторожность. Теперь он двигался очень медленно, тщательно ощупывая дорогу впереди обломком сталактита, чтобы не попасть в какой-нибудь провал. Опасное положение. Один неудачный шаг — и он, не успев даже осознать происшедшего, соскользнет в один из глубоких каменных колодцев.
Оступившись, Конан врезался головой в сталагмит примерно с него ростом. Непрочная каменная колонна треснула и с громким стуком рухнула на пол. Звук её падения глухим вибрирующим эхом разнесся по туннелю. Тотчас же все светящиеся черви вокруг погасли, оставив Конана в практически непроницаемой тьме.
— Чтоб Ариман сожрал эти проклятые пещеры! — прорычал он. Однако несмотря на кромешный мрак, Конан продолжил свой путь в том же направлении, нащупывая дорогу ногой и острием сталактита.
Вдруг каменное орудие киммерийца коснулось впереди чего-то живого, и Конан почувствовал, как оно зашевелилось. Сердце мгновенно захлестнул холод, он застыл, напряженно вслушиваясь и вглядываясь во мрак в надежде, что невидимое существо первым выдаст свое происхождение.
Из мрака перед его глазами раздалось громкое короткое шипение, похожее на шипение змеи, усиленное в десятки раз. Смрад, исходящий от неведомого пресмыкающегося, ударил ему в ноздри. Конан должен был бы почувствовать этот запах раньше, но из-за чуть заметного ветерка, который вяло дул ему в спину, он не смог уловить этого терпкого зловония, пока не наткнулся на его источник.
Пот выступил на лбу киммерийца. Может быть, он вышел на змеиное гнездо? Как всякий северный варвар, он терпеть не мог змей, в изобилии водившихся лишь в непроходимых джунглях юга. Несколько раз Конану всё же довелось сталкиваться с подобными тварями, которые, впрочем, во много раз превосходили все обычные виды.
Это были чудовища не менее пятидесяти футов длиной, с головами величиной с лошадиную.
Конан попытался отступить незамеченным и сделал шаг назад. До его слуха донеслось странное шуршание, будто где-то впереди по каменному бугристому полу тянули какой-то тяжёлый мешок. Он затаил дыхание, чтобы даже малейший звук не выдал его присутствия.
В это время светящиеся гусеницы на стенах снова начали испускать свое бледное сияние. Когда в туннеле стало чуть светлее, Конан увидел, как впереди, на уровне его головы, возник холодный кружок зеленоватого света величиной с тарелку. Это был огромный глаз. Затем он качнулся в сторону, и Конан увидел второй, такой же. Постепенно бледное свечение достигло своей обычной яркости, и Конан понял, что столкнулся с драконом. Эта рептилия отдаленно напоминала одну из крупных ящериц, которых он видел в Птаукане на прилавках лавчонок мясного ряда. Однако этот экземпляр достигал пятидесяти футов. Пасть чудовища была слегка приоткрыта, обнажая тускло поблескивающие в темноте белые сабли страшных клыков. Между ними, там, где массивные челюсти тупо закруглялись, выскочил раздвоенный, как у змеи, язык, который быстро засновал из стороны в сторону, пробуя воздух и, видимо, пытаясь уловить запах пришельца.
Конан резко бросился в зеленоватый мрак боковой пещеры, пытаясь обойти огромного ящера. Дракон оторвал свое скользкое чешуйчатое тело от скалы, на которой спал, и рванулся за ним. Его короткие кривые ноги двигались неуклюже, словно закрепленные на шарнирах. И тем не менее животное покрывало разделяющее их расстояние с ужасающей скоростью.
Пытаясь обойти дракона, Конан обнаружил, что несется по направлению к какому-то боковому ответвлению туннеля. Здесь было меньше светящихся червей, и Конану пришлось несколько сбавить темп, но зато далеко впереди замаячил яркий свет. Это было вовсе не то изумрудно-зеленоватое тусклое свечение, что излучали странные существа на стенах и сводах. Пятно имело оттенок обычного дневного света.
За спиной он явственно слышал громкий стальной стук когтей и зловещее шуршание чешуи. Конан подумал, что на открытом пространстве он, конечно, смог бы убежать от этой твари, но здесь ему приходилось посматривать себе под ноги, чтобы не зацепиться на ходу. Если он споткнется, то вряд ли успеет подняться, и страшные челюсти чудовища неотвратимо сомкнутся на его теле.
Туннель начал расширяться и вывел к просторному залу. Восковой свет стал здесь немного ярче и исходил откуда-то сверху. Здесь было уже достаточно светло, и Конан сразу разглядел ещё двух драконов — справа и слева от себя. Один из них мирно дремал, в то время как другой заканчивал свою трапезу. Одного короткого взгляда было достаточно, чтобы понять, чем он лакомился, — из приоткрытой пасти ящера торчали две человеческих ноги.
Когда Конан рванулся вперёд, пытаясь проскочить между чудовищами, спящий дракон приоткрыл глаза. У другого животного судорожно дернулось горло, проталкивая человеческие ноги в глотку. Если бы оба ящера не были так поглощены своими делами, им не составило бы труда сделать резкий выпад своей закованной в чешую головой и поймать киммерийца, когда тот проносился мимо.
Как бы там ни было, преследующее его чудовище, громко стуча когтями о каменный пол, ворвалось в пещеру и издало звучный, утробный вопль, больше походивший на отрыжку. Вскоре все три ящера уже мчались за Конаном. Один из них, из пасти которого торчали ноги, яростно сглатывал на бегу, явно желая освободить место для новой жертвы.
Пещера, куда попал Конан, была чем-то вроде передней, примыкавшей к другому залу ещё больших размеров. Четыре стены уходили высоко вверх, в одной из них виднелись бронзовые створки огромных ворот, подобных тем, что Конан видел у основания гигантской ступенчатой пирамиды на главной площади города.
