Роберт Говард - Конан "Классическая сага"
Бронзовой тенью скользнул он между лачуг и пересек первую улицу, укрывшись в сумерках пересекавшей её сводчатой галереи. Ни одна живая душа не видела киммерийца, когда он быстро продвигался вперёд от колонны к воротам, от дверного косяка к пилону. В дневное время улицы, наверное, были заполнены пестрой разноголосой толпой, но теперь они были пустынны.
Конан неслышно, словно призрак, пробирался сквозь замерший город безвкусно-ярких красок и массивных глыб, покрытых штукатуркой. Он старался выбирать тёмные аллеи и извилистые переулки, тщательно избегая широких улиц или наклонных парадных спусков, которые соединяли один уровень с другим. Конан пытался понять, где находятся Сигурд и другие пираты из его экипажа, если они, конечно, ещё живы. Возможно, их заточили где-нибудь около антильского рынка для рабов. В этом странном, незнакомом, враждебном городе, где никто не говорил на понятном ему языке, у Конана было мало надежды найти и освободить товарищей, и всё же он намеревался попробовать использовать и этот ничтожный шанс. Даже в бесшабашные годы его юности, когда он делал первые шаги на своей кровавой дороге жизни, Конана всегда выделяла среди сверстников горячая приверженность чувству долга перед своими соратниками.
Конечно, у одного человека не было ни одного шанса одолеть город с двадцатью-тридцатью тысячами жителей. Но этот простой математический расчет становился немного утешительнее, если бы за его спиной встали шестьдесят закаленных в сражениях бойцов. В самом деле, у шестидесяти с лишним людей было куда больше надежды одержать верх, защищаясь в каком-нибудь узком проходе, чем у одного, даже если этим человеком был Конан из Киммерии.
Однако прежде всего Конану нужно было найти безопасное пристанище, где он мог бы скрыться от посторонних взглядов. Но где в городе, полном таинственных врагов, мог он найти себе союзника? Ему оставалось рассчитывать лишь на милость своих варварских богов. Конан крался вдоль узкой улицы, очерченной ровными линиями тесных и грязных домишек, как вдруг до него донеслось свистящее шипение. Он оглянулся в поисках источника звука. Рука невольно нащупала рукоять меча. Шипение повторилось, но уже с разных сторон. Несколько женщин с тускло-серыми в ночных сумерках лицами появилось в проемах дверей, знаками приглашая его войти.
Внезапная догадка осенила Конана. Он понял, что забрел на улицу Проституток. Конан наугад выбрал дверь и шагнул внутрь. У него не было времени получше рассмотреть этих женщин, чтобы выбрать посимпатичнее.
Проститутка утащила его в свою комнату. Крошечное помещение было слабо освещено связанными вместе пучками тростника, которые плавали в жире, наполнявшем прикрепленное к стене ведерко. Ее быстрое лопотание показалось Конану стремительным потоком странных бессвязных звуков, но протянутая ладонью вверх рука была достаточно красноречива.
Конан достал из-за пояса небольшой кошель, вытащил оттуда серебряную монету и положил её на протянутую ладонь. Женщина поднесла монету ближе к огню и, пронзительно вскрикнув от радости, бросилась к Конану. Она была в простом хлопковом платье, толстая и непривлекательная.
— Полегче, милая! — глухо пророкотал он. — На эту монету можно питаться несколько дней, не правда ли?
Женщина, перебирая пальцами бороду и волосы Конана, заговорила снова. Теперь в её голосе явственно слышались нотки разочарования. Конан догадался, что она имела в виду.
— Итак, ты думаешь, что я слишком стар для этих игр, а? — произнес он с усмешкой. — Ну, это мы посмотрим позже. А теперь, во имя Крома, дай мне что-нибудь поесть, я чертовски голоден!
Знаками ему удалось наконец добиться, чтобы до нее дошел смысл его слов. Часом позже он уже сидел за столом, который женщина собрала для него. Ее звали Катлахос. Она вышла и вскоре вернулась с корзиной, полной провизии, которую она вскоре приготовила на своем маленьком очаге. Женщина не поскупилась. Конан с жадностью вытащил из корзины источающую странный аромат жареную птицу. Проститутка отступила назад, ожидая, когда он закончит, чтобы потом поесть самой.
— А это что за штука? — с полным ртом спросил Конан.
Он держал в руках какой-то цилиндрический овощ в фут длиною, на котором росли ряды золотистых косточек или зерен.
— Как, дьявол вас побери, вы это едите? Наконец женщина поняла, что он хочет, чтобы она
назвала предмет.
— Махиз, — произнесла она.
— Махиз, а? Ну хорошо, а теперь покажи, как его едят. Давай же, садись и ешь, иначе я проглочу все, что здесь есть, и не оставлю тебе ни крошки.
В конце концов она поняла, чего он хочет. Вслед за женщиной он сгрыз ряды зерен с початка махиза. За едой Конан спрашивал названия и других съестных припасов. К концу трапезы он уже мог обменяться с Катлахос парой простых фраз.
Конан запил остатки пищи флягой фруктового сока, настоянного на незнакомых травах. Он рыгнул и взглянул на Катлахос, которая, улыбаясь, в притворной застенчивости опустила глаза. Затем она многозначительно взглянула на кровать в конце комнаты.
Конан усмехнулся.
— Что ж, я действительно не так молод, как был когда-то, и немного утомился за день путешествия по океанскому дну, сражений с людьми, акулами и кракенами. Но всё же можно попробовать.
Он поднялся, потянулся, грубовато сгреб Катлахос и понес её к ложу.
Прошло несколько дней, и Конан собрался покинуть домик Катлахос. Она, плача, повисла у него на руке, и ему пришлось осторожно применить силу, чтобы освободиться. Теперь Конан был одет в хлопковый плащ и короткую юбку простого антильца. Катлахос добыла для него это одеяние и обучила его зачаткам антильского языка. Конан знал теперь, что находится в Птаукане, последнем из оставшихся на земле городов атлантов. Свою старую одежду и боевое снаряжение он связал в узел, который перекинул на ремне через плечо.
Конан все ещё не отваживался показываться на улице днем, так как его рост, цвет кожи и непривычные черты лица в любое время суток, кроме разве что самых глубоких сумерек, сразу сделали бы его предметом всеобщего внимания. Но теперь у него было хоть какое-то представление о плане города и о необходимой для достижения своих целей маскировке.
Вечер постепенно сменялся ночной темнотой, и Конан уже отчаялся найти то, что искал. Под конец он осторожно вступил в сгустившуюся черноту узкого переулка, который вел к просторной площади, и тут заметил в противоположном его конце огромную фигуру, плотно закутанную в красочный плащ из перьев. Незнакомец неспешно повернулся и направился прямо к нему.
Внутри у Конана все похолодело, но секундой позже он уже, словно лев, загнанный в угол, бросился на неизвестного. Прежде чем какой-нибудь звук успел вылететь из уст человека, Конан оглушил его своим молотоподобным кулаком. Он быстро втащил обмякшую фигуру в ближайшую дверь. На теле Конана выступила холодная испарина, и только теперь он вполне осознал всю степень грозившей ему опасности. Одного крика этого закутанного в зеленую мантию гиганта было бы достаточно, чтобы предприятие Конана завершилось, в этом тёмном переулке.
