Аркадий и Борис Стругацкие - Мир Полудня (сборник)
ГОРБОВСКИЙ. Да-а, это серьезный вызов нашему оптимизму. Но если подумать, человечество принимало вызовы и пострашнее… И вообще я не понимаю вас, Геннадий. Вы так страстно ратовали за вертикальный прогресс. Так вот он вам – вертикальный прогресс! В чистейшем виде! Человечество, разлившееся по цветущей равнине под ясными небесами, рванулось вверх. Конечно, не всей толпой, но почему это вас так огорчает? Всегда так было. И будет так всегда, наверное… Человечество всегда уходило в будущее ростками лучших своих представителей. Мы всегда гордились гениями, а не горевали, что, вот, не принадлежим к их числу… А что Даниил Александрович талдычит нам, что он не человек, а люден, так это все терминология… Все равно вы – люди, более того – земляне, и никуда вам от этого не деться. Просто молодо-зелено.
КОМОВ. Вы, Леонид Андреевич, иногда просто поражаете меня своим легкомыслием. Раскол же! Вы понимаете? Раскол! А вы несете, простите меня, какую-то благодушную ахинею!
ГОРБОВСКИЙ. Экий вы, голубчик… горячий. Ну разумеется, раскол. Интересно, где это вы видели прогресс без раскола? Это же прогресс. Во всей своей красе. Где это вы видели прогресс без шока, без горечи, без унижения? Без тех, кто уходит далеко вперед, и тех, кто остается позади?..
КОМОВ. Ну еще бы! «И тех, кто меня уничтожит, встречаю приветственным гимном…»
ГОРБОВСКИЙ. Здесь уж скорее подошло бы что-нибудь вроде… э-э… «И тех, кто меня обгоняет, провожаю приветственным гимном…»
ЛОГОВЕНКО. Геннадий Юрьевич, разрешите, я попытаюсь вас утешить. У нас есть очень серьезные основания полагать, что этот раскол – не последний. Кроме третьей импульсной в организме хомо сапиенс мы обнаружили четвертую низкочастотную и пятую… пока безымянную. Что может дать инициация этих систем, мы – даже мы! – и предположить не можем. И не можем мы предположить, сколько их еще там в человеке… И более того, Геннадий Юрьевич. Раскол намечается уже и среди нас! Это неизбежно. Искусственная эволюция – процесс ливневый.
(Пауза.)
Что поделаешь! За спиной – шесть НТР, две технологические контрреволюции, два гносеологических кризиса – поневоле начнешь эволюционировать.
ГОРБОВСКИЙ. Вот именно. Сидели бы мы себе тихо, как тагоряне сидят или леонидяне, – горюшка бы не знали. Вольно же нам было пойти по технологии!
КОМОВ. Хорошо, хорошо. А что же все-таки такое – метагом? Каковы его цели, Даниил Александрович? Стимулы? Интересы? Или это секрет?
ЛОГОВЕНКО. Никаких секретов.
(На этом фонограмма прерывается. Все дальнейшее – 34 минуты 11 секунд – необратимо стерто.)
15.05.99. Исп. М. Каммерер
Конец документа 19.
* * *Стыдно вспомнить, но все эти последние дни я провел в состоянии, близком к эйфории. Это было так, словно прекратилось вдруг невыносимое физическое напряжение. Наверное, нечто подобное испытывал Сизиф, когда камень наконец вырывался у него из рук и он получал блаженную возможность немножко отдышаться на вершине, прежде чем начать все сначала.
Каждый землянин пережил Большое Откровение по-своему. Но, ей-же-ей, мне оно досталось все-таки злее, чем кому бы то ни было.
Сейчас я перечитал все, уже написанное выше, и у меня возникло опасение, что переживания мои в связи с Большим Откровением могут быть поняты неправильно. Может возникнуть впечатление, будто я испытал тогда страх за судьбы человечества. Разумеется, без страхов не обошлось – ведь я тогда абсолютно ничего не знал о люденах, кроме того, что они существуют. Так что страх был. И были краткие панические мысли-вопли: «Всё, доигрались!» И было ощущение катастрофически крутого поворота, когда руль, кажется, вот-вот вырвет у тебя из рук и полетишь ты неведомо куда, беспомощный, как дикарь во время землетрясения… Но над всем этим превалировало все-таки унизительнейшее сознание полной своей профессиональной несостоятельности. Прошляпили. Прохлопали. Проморгали. Профукали, дилетанты бездарные…
И вот теперь все это отхлынуло. И между прочим, совсем не потому, что Логовенко хоть в чем-то убедил меня или заставил себе поверить. Дело совсем в ином.
К ощущению профессионального поражения я за полтора месяца уже притерпелся. («Муки совести переносимы» – вот одно из маленьких неприятных открытий, которые делаешь с возрастом.)
Руль больше не вырывало у меня из рук – я передал его другим. И теперь, с некоторой даже отстраненностью, я отмечал (для себя), что Комов, пожалуй, слишком все-таки сгущает краски, а Леонид Андреевич, по своему обыкновению, чересчур уж уверен в счастливом исходе любого катаклизма…
Я снова был на своем месте, и снова мною владели только привычные заботы – например, наладить постоянный и достаточно плотный поток информации для тех, кому надлежит принимать решения.
Вечером 15-го я получил от Комова приказ действовать по усмотрению.
Утром 16-го я вызвал к себе Тойво Глумова. Без всяких предварительных объяснений я дал ему прочесть запись беседы в «Доме Леонида». Замечательно, что я был практически уверен в успехе.
Да и с чего мне было сомневаться?
Документ 20
РАБОЧАЯ ФОНОГРАММА
Д а т а: 16 мая 99 года.
С о б е с е д н и к и: М. Каммерер, начальник отдела ЧП; Т. Глумов, инспектор.
Т е м а: * * *
С о д е р ж а н и е: * * *
ГЛУМОВ. Что было в этих лакунах?
КАММЕРЕР. Браво. Ну и выдержка у тебя, малыш. Когда я понял, что к чему, я, помнится, полчаса по стенам бегал.
ГЛУМОВ. Так что было в лакунах?
КАММЕРЕР. Неизвестно.
ГЛУМОВ. То есть как – неизвестно?
КАММЕРЕР. А так. Комов и Горбовский не помнят, что было в лакунах. Они никаких лакун не заметили. А восстановить фонограмму невозможно. Она даже не стерта, она просто уничтожена. На лакунных участках решетки разрушена молекулярная структура.
ГЛУМОВ. Странная манера вести переговоры.
КАММЕРЕР. Придется привыкать.
(Пауза.)
ГЛУМОВ. Ну и что теперь будет?
КАММЕРЕР. Пока мы слишком мало знаем. Вообще-то видятся только две возможности. Либо мы научимся с ними сосуществовать. Либо НЕ научимся.
ГЛУМОВ. Есть третья возможность.
КАММЕРЕР. Не горячись. Нет третьей возможности.
ГЛУМОВ. Есть третья возможность! Они с нами не церемонятся!
КАММЕРЕР. Это не довод.
ГЛУМОВ. Это довод! Они не спрашивали разрешения у Всемирного совета! Много лет они ведут тайную деятельность по превращению людей в нелюдей! Они ведут эксперименты над людьми! И даже сейчас, когда они разоблачены, они приходят на переговоры и позволяют себе…
КАММЕРЕР (прерывает). То, что ты хочешь предложить, можно сделать либо открыто – и тогда человечество станет свидетелем вполне отвратительного насилия, либо тайком, гнусненько, за спиной общественного мнения…
