Одна из них - Ромм Катерина

– Создаю покров… но… не выходит. Чёрт, это что, из-за меня? Я сломала покров!

Наверное, для ливьер это была плохая новость. Однако Мари прошла через такие круги ада за последние сутки, что смущённое лицо сестры – её живой сестры! – и нелепые потуги что-то начертить в воздухе вызвали только истерический смех. Мари захохотала, из глаз брызнули слёзы. Всё её тело сотрясалось от почти беззвучного, но сокрушительного смеха, и она не могла остановиться. В обнимку они повалились на мокрую траву.

Когда обе успокоились, Мари нащупала и сжала ладонь Кассандры.

– Пусть мы с тобой не сёстры. Ну и что? Есть же понятие «родственные души». Ты – моя и от меня никуда не денешься. Ваше высочество! – она фыркнула.

– Величество, – поправила Кассандра.

Она больше не смеялась. Поднявшись с земли, Кассандра отряхнулась и снова уставилась на горизонт, на белое пятно солнца, увязшего в облаках.

– Я не могу.

– Касси… за то время, пока… тебя не было, я поняла, что ты им… нам нужна. Это то, от чего ты не убежишь.

– Кто сказал? Может быть, убегу! Слушай, а где тот парень, который в рубашке?

Мари удивилась вопросу.

– Зачем он тебе понадобился? Он домой вернулся. У него… брат погиб.

Лицо Кассандры исказилось от боли. Наверное, она думала теперь, что каждая жертва этой войны была жертвой ради неё. А она не хотела жертв. Она хотела, чтобы её оставили в покое.

– Ты хотела пойти с ним, – догадалась Мари. – Но куда?

Кассандра пожала плечами.

– Да хоть куда. Зачем я здесь? Ситуация – полный абсурд! Что мне скажут Камила и Бимбикен? Что я должна нацепить их короны и управлять волшебной страной? Может, мне ещё и Роттера свергнуть? Это… это не моя вой на, понимаешь? Меня в неё не посвятили, меня выкинули из неё – на Поверхность! Это… это слишком… – Кассандра спрятала лицо в ладонях.

Мари тяжело поднялась с земли. В душе шевельнулось гнетущее чувство безысходности. Кассандра изменилась за эти несколько месяцев и всё же осталась верна себе: упрямая, вспыльчивая, немного рассеянная и шестнадцатилетняя, она, конечно, не могла править страной. Она была права.

– Не хочу их видеть, – бросила Кассандра. – Мне здесь плохо, мне нужно время. Я ухожу… Ты со мной?

Сквозь горечь в голосе Кассандры прозвучала надежда. Мари оглянулась на дом-колодец, где разбили свой лагерь ливьеры. Наверняка пара-другая глаз наблюдали за ними из окон, но никто их не преследовал и никто не ждал у подножия холма, когда они снова спустятся. Мари не имела ничего против этих людей, но она их едва знала: по-прежнему путала имена травников и сторонилась Ляли Бимбикен. Её ничто здесь не держало. Она хотела бы уйти с Кассандрой. Но…

– Тебе лучше пойти одной, – покачала головой Мари. – Чтобы разобраться в себе, я тебе не нужна.

По лицу Кассандры прошла судорога, но она совладала с собой. Возможно, она была готова к такому ответу. Мари понимала, что она – суть и смысл прежней жизни Кассандры, её якорь. Однако им всегда было ясно, что однажды каждая из них пойдёт своим путём. Это время пришло.

– Они, скорее всего, попытаются тебя остановить. Но ты не говори, куда собираешься.

– Да если бы я знала, – Кассандра окинула взглядом город, каналы и холмы за рекой, словно выбирала направление. – Если бы я знала…

Здесь было пусто, одиноко. Тихо. Теперь – иначе, чем два дня назад. Сейчас это было именно то, что надо. Этот замок, в комнатах и ящиках которого она рылась так бесцеремонно, по галереям которого они с Призраком тащили задыхающегося Алишера, – неужели он мог бы быть её домом? Какая чушь!

Кассандра прошла под аркой и снова нырнула в лабиринт полутёмных коридоров. На этот раз она никуда не торопилась. Ливьеры не ждали от неё новых достижений, и Роттер не дышал ей в спину. Она могла провести здесь столько времени, сколько нужно. Столько, сколько она захочет. А может – и мысль эта была соблазнительна, – вообще никогда не возвращаться? Они же собирались как-то обходиться без неё, когда она умерла, так неужели сейчас не смогут?

Заново привыкать к жизни было трудно и мучительно. Стоило только остановиться, замереть на месте, как по всему телу разливалась тянущая боль; болели каждая мышца, каждая жила, каждый нерв. Боль пришла сразу же, как только Кассандра очнулась в тёмной комнате рядом с Лемери. Мир по ту сторону всё ещё цепко держал её – мир, в котором стихии спали и в котором она должна была бы вечно спать вместе с ними. И ведь там было так хорошо! Настоящая гармония, идеальный баланс. Оказалось, достаточно убрать всего одно измерение – время, – чтобы прекратить душевные терзания и стать…

Кем, собственно?

Голова была тяжёлая, ватная. Кассандра потёрла глаза и свернула в широкий светлый коридор, который она ещё не видела. От поблёкших панно на стенах до брошенной мебели – Кассандра внимательно осматривала каждую деталь. Замок был в запустении – и всё-таки по-прежнему стоял на своём месте, опираясь белыми башнями на крутые склоны холма; ничего ему не сделалось за столько лет. Камни – не то что люди, они значительно прочнее. Наверное, потому, что им неведомы ни тревоги, ни муки выбора.

Наконец Кассандра добралась до галереи, откуда они с Призраком заметили горящую башню, и невольно вздрогнула. Аварийно-спасательные работы на месте катастрофы, где погиб брат Алишера, уже завершились, и не было видно ни военных, ни полиции. Среди руин остались лежать обломки самолёта; никто не потрудился их убрать. Действительно, зачем? Ведь Флора – это одна большая свалка. Кассандра стиснула зубы.

Побродив ещё с полчаса по пыльным залам, она наткнулась на просторные покои. Наверняка здесь раньше жил кто-то важный, может, даже сама королева. В полукруглой гостиной чудом сохранился старый диван. Узор на дорогой ткани едва угадывался под толстенным слоем пыли, и всё же Кассандра застыла на мгновение, очарованная. Она ещё никогда не видела дивана роскошнее этого.

В спальне с высокими окнами обнаружилась кровать с резными ножками, а над кроватью – изящные светильники. Кассандра вынула из кармана платок и попыталась оттереть один плафон. Стекло оказалось матовое, с узорами. Странно. Зачем нужны узоры на лампе?

Кассандра неловко опустилась на край кровати и уставилась на лепнину на потолке. Наверное, всё это имело какой-то смысл: и лепнина, и узор на плафоне. Может быть, повторяющийся цветочный рисунок перекликался с гербом Амейнов, а может, просто так для красоты сделали. Кассандра достала из сумки бутерброд, который успела собрать ей в дорогу Мари, и принялась за скромную трапезу. Эта комната наверняка видала завтраки в постель и побогаче. Но это было давно…

Первоначальное волнение от вторжения в замок улеглось и сменилось безразличием. Стоило Кассандре закрыть глаза, и открывать их уже не хотелось. Не хотелось вставать, продолжать путь. Не хотелось жить. Зачем всё это? Когда она могла остаться там, где всегда спокойно! Зачем её разбудили?

– Зачем, – сказала она вслух, просто чтобы услышать свой голос. – Зачем?

Вопрос повис в пыльной тишине. Никто не спешил ей отвечать – замок был пуст. Она могла говорить с собой сколько угодно, могла петь, могла даже кричать.

Эта мысль показалась Кассандре заманчивой. Набрав полную грудь воздуха, она завопила что было сил. Секунды тянулись медленно, голос вырывался из горла, рикошетил от стен и звенел в ушах. Оборвав крик, Кассандра обессиленно откинула голову и ударилась о светильник. Резкая боль пронзила висок, но тут же растворилась в другой, тупой боли, терзающей её последние сутки.

Довольно с неё этой комнаты! Соскользнув с огромной кровати, Кассандра направилась обратно в холл. Надо было занять себя чем-то ещё – может, исследовать уголки заброшенного парка? Возвращаться к ливьерам совершенно не хотелось. Потирая шею и глядя под ноги, чтобы не споткнуться о сломанную мебель, Кассандра завернула за угол… и чуть не столкнулась с тёмной фигурой.

Женщина в длинном чёрном платье инстинктивно выставила перед собой руки. Кассандра на мгновение коснулась её холодных пальцев и тут же отпрянула. Горло саднило после долгого крика, поэтому она не сразу смогла задать свой вопрос: «Кто вы?» Женщина смотрела на неё, раскрыв рот.