Друг и лейтенант Робина Гуда (СИ) - Овчинникова Анна Георгиевна

— Олифант, смени Локсли, — велел Ричард Ли. — Я сам схожу за Мадлен.

Ли издалека услышал голос дочери и нахмурился, разобрав, какие она выкрикивает слова. Когда рыцарь шагнул в комнату, Катарина замолчала, но всего на один миг. Она потрясала кулаком над головой Робина Гуда, который стоял на коленях у постели Джона, и вид у нее был такой, как будто она приготовилась ударить вожака аутло.

— Это ты во всем виноват, мерзавец! Это из-за тебя он стал разбойником! И из-за тебя вернулся к своей беззаконной жизни! Уж лучше бы тебя вздернули прошлым летом, негодяй, тогда Джон сейчас был бы цел! Я бы сама надела тебе петлю на шею, сын шлюхи, отродье инкуба!!!

Локсли никак не отозвался на поток оскорблений, даже не поднял головы, за него тихо подал голос сам Джон:

— Катарина… не надо…

— Не надо — что?! — взвыла она.

— Он тут… ни при чем…

Ричард Ли тронул за плечо монаха, устало сгорбившегося на табурете в ногах кровати; Тук обернулся и встал.

— Ну? — тихо спросил Ли.

— Я ничего не могу поделать… рана на ноге слишком глубокая, с ее заражением не справиться огнем, — пробормотал Тук. — И в Аннеслее нет снадобий, которые мне нужны… Но даже будь мы сейчас в лесу, в такое время года черта с два отыщешь нужные травы, — фриар, сглотнув, провел ладонью по заросшему щетиной лицу. — Да и с ними, боюсь…

— Ты такой же лекарь, как и монах! — заявила Катарина, отвернувшись от Локсли и обличительно ткнув пальцем в сторону Тука.

— Умолкни! — резко велел дочери Ли. Катарина вздрогнула и замолчала.

В наступившей тишине фриар тихо проговорил:

— Когда я учился в Болонье, я несколько раз видел ампутации. Но сам еще никогда…

— Нет!!! — Джон вскинул голову, уставившись на фриара мутными бешеными глазами. — Только притронься ко мне… и я сверну тебе шею!..

Эта вспышка как будто отняла у него остатки сил, он снова рухнул на подушки и вцепился зубами в одеяло, чтобы заглушить стон.

Локсли схватил его за плечо:

— Джон! Продержись до темноты, слышишь?! Как только стемнеет, я спущусь с западной башни и отправлюсь в Ноттингем к Питу Линкусу, у него есть снадобья от чего угодно… И какие хочешь амулеты… и даже кусочки мощей Святого Патрика… Дьявол, нет, лучше я притащу сюда самого медика в придачу к его травам, даже если мне придется связать его и сунуть в мешок!

— Не сходи с ума… — прошептал Джон и хотел стукнуть Локсли кулаком в грудь, но потерял сознание, едва приподняв руку.

— Джон!!!

Посмотрев на Робина Гуда, Ричард Ли подумал, что просьба его зятя запоздала. Локсли уже спятил, он и в самом деле попытается спуститься со стены, может, даже не дожидаясь заката. Надо бы повнимательней присматривать за вожаком вольных стрелков, как бы его самого не пришлось связывать и засовывать в мешок…

Ли обернулся к женщине, которую привел с собой:

— Ты сможешь что-нибудь сделать?

Мадлен не очень решительно кивнула, шагнула вперед, но остановилась, когда нагнувшаяся над раненым Катарина разразилась издевательским смехом:

— Отлично! Сперва над ним колдовал монах-самозванец, теперь будет завывать знахарка-шарлатанка!

— Ты предпочитаешь просто смотреть, как твой муж умирает? — холодно осведомился Ли.

Катарина открыла было рот, наверное, собираясь выкрикнуть, что этот разбойник ей не муж, но сжала задрожавшие губы и отступила. Отойдя на два шага, она волчицей уставилась на Мадлен, которая примостилась на краю кровати и что-то неразборчиво забормотала.

— Ne noceas, si juvare non potes [55], — вздохнул монах. — Я полагаю, если это не поможет Джону, то и не повредит…

Ричард Ли тоже так думал, и все же решил для верности после побрызгать раненого святой водой. Плевать, что церковь неодобрительно относится к знахарским обрядам, но кто знает, как относится к ним Господь? А Джону незачем портить отношения с Господом, если ему и впрямь суждено вскоре предстать перед Его судом…

Продолжая бормотать, Мадлен открыла маленькую коробочку, которую принесла с собой, встала и бросила щепотку порошка на огонь глиняной лампы. Вверх взвилось облачко ароматного зеленого дыма, наполнив комнату запахом мяты. Рыцарь, разбойник и монах вздрогнули и дружно перекрестились, Катарина крепче сжала кулаки.

Снова присев на постели, Мадлен начала делать странные жесты над головой раненого — и в этот миг в комнату ворвались Вилл, Дик Бентли, Барсук и Аллан-э-Дэйл. Ли сердито посмотрел на аутло, покинувших свои сторожевые посты, но ничего не сказал. Он знал, что разбойники оставили кого-нибудь себе на подмену; и хотя одного вольного стрелка не заменила бы и дюжина аннеслейских вилланов, что могло удержать шервудских «волков» на стенах, если один из них готовился распрощаться с жизнью? Ричард Ли уже убедился, как крепко привязаны лесные парни к своему «Малютке Джону», и молча посторонился, чтобы они могли взглянуть на товарища.

Дикон чихнул от крепко пахнущего зеленого дымка, несколько раз быстро перекрестился, и другие аутло последовали его примеру при виде творящегося над раненым непонятного обряда. Только Дик Бентли сделал непочтительный жест и сплюнул — он ни на полпени не верил во всякие там заговоры.

— Откуда вы выкопали эту бабу и что она делает с Джоном? Отпевает его, что ль? Малютке еще не хватало, чтоб над ним гнусавили всякие французские чертовки, да уж лучше бы…

Джон вдруг открыл глаза, и Бентли заткнулся на полуслове.

Маленький Джон посмотрел на склонившуюся над ним женщину, моргнул, сощурился, еще раз моргнул… И вдруг, вскинувшись, с диким воплем схватил ее за горло.

Даже Ли шарахнулся от неожиданности, Катарина испуганно вскрикнула, а Аллан-э-Дэйл чуть не вывалился в дверь спиной вперед.

Локсли вцепился в руки Джона, пытаясь их разжать.

— Джон, успокойся! Что ты делаешь, перестань!..

Хватка Джона ослабла, Тук оттащил его хрипящую жертву подальше от кровати, где Мадлен подхватил Ричард Ли.

— Кажись, эта ведьма нашептала что-то не то! — гаркнул оправившийся от неожиданности Дик. — Ну, если Малютка сейчас покроется шерстью или у него вырастут рога, стоит сбросить французскую мерзавку со стены, даже без помела!..

Слова Бентли прибавили шума и крика — Катарина, похоже, приняла замечание насчет рогов на свой счет.

Локсли продолжал утихомиривать Джона, который все вопил что-то на своем диковинном языке, порываясь привстать.

— Да говори же по-английски, черт! — взмолился наконец Робин Гуд, силой удерживая товарища на постели.

— Я убью эту ведьму!!! — прокричал Джон, рухнул на подушки и яростно обложил еще какого-то кота, мешая саксонские и чужеземные слова.

Вытащив кашляющую Мадлен в коридор, Ричард Ли подумал, что идея насчет святой воды была очень даже неплоха… Кстати, на всякий случай стоит покропить ею и «ведьму из Лонжюмо», — хорошо, что в день Святого Иосифа он привез целый кувшин святой воды из ноттингемской церкви Святой Марии…

Ли забыл все свои сомнения и бегом бросился к наружной галерее, услышав сквозь вопли Джона далекие приглушенные крики: «A l'asalt! A l'asalt!» [56]

Глава тридцать пятая

КОШЕЛЕК ИЛИ ЖИЗНЬ!

Да, задал я парням жару!

Мало того, что они, как проклятые, обороняли Аннеслей, им еще приходилось возиться со мной.

Для меня-то это время пролетело быстро, не скажу, чтобы счастливо, но незаметно. Во всяком случае, я очень смутно мог припомнить события последних дней.