Джон Норман - Бродяга Гора
— Сделай это, — сказал Тасдрон.
— Сделай это, — повторил Каллимах. В конце концов, для него она была всего лишь рабыней, к тому же чужой.
Пегги встала и, понурясь, преклонила колени перед изумленным Амилианом. Потом, у его ног, она подняла голову, раздвинула на груди желтый шелк и обнажила грудь перед его мечом.
Я приметил улыбку Тасдрона. Взгляд, брошенный Пегги на Каллимаха, не укрылся от трактирщика, и он понял, что рабыня, принадлежащая ему по закону, смиренно и безнадежно влюблена в одного из посетителей таверны. Не думаю, чтобы это открытие огорчила Тасдрона: в отношениях с рабыней оно ничего не меняло и, пожалуй, даже делало ее еще более управляемой.
Озадаченный Амилиан опустил острие меча и посмотрел на нас.
— Мы не хотим тебе зла, — снова сказал я.
— Это не ловушка? — спросил Амилиан.
— Ни в коем случае! — заверил я.
— Каллистен, — сказал Каллимах, повернувшись к капитану Порт-Коса, — ты имеешь желание сразить меня своим мечом?
— Нет, — ответил Каллистен, — Конечно нет.
— Тогда убери его.
Каллистен вложил в ножны свой меч, а спустя мгновение Амилиан последовал его примеру.
— Давай сядем за стол, — предложил Тасдрон. — Нам есть что обсудить.
Так мы и поступили.
— Прикрой грудь и ступай к стене, встань там на колени и жди, — приказал Тасдрон Пегги. — Если господам что-то понадобится, я тебя позову.
— Повинуюсь, господин.
— Хочешь, чтобы она разделась, облизала твои ноги и обслужила тебя, пока мы тут выпиваем и закусываем? — поинтересовался трактирщик у Амилиана.
На горианских пирушках принято предлагать гостям услуги своих рабынь, которые не только всячески ублажают господ, но порой даже кладут еду им в рот. Присутствие покорных обнаженных красоток придает таким дружеским попойкам особую прелесть.
— Полагаю, ты предлагаешь такое обслуживание не всем, — заметил Амилиан.
— Не думаю, что это было бы разумно, — сказал Тасдрон.
— Тогда и я пока воздержусь.
— Нам предстоит серьезный разговор, — промолвил трактирщик.
Я мысленно улыбнулся. Рабыни, разумеется, украшают жизнь мужчины, но имеют свойство отвлекать от серьезных мыслей и дел.
— А она что-то знает? — спросил Амилиан.
— Очень мало, — заверил его Тасдрон.
— Держи ее в неведении.
— Конечно.
Пегги между тем прикрыла грудь желтым шелком, грациозно, чуть звеня бубенцами, отошла к стене и тихонько, стараясь не привлекать к себе внимания, опустилась там на колени.
— Будем говорить тихо, — предложил Тасдрон.
Каллистен и Амилиан единодушно кивнули.
29. ВРАТА РЕКИ. Я СНОВА ПОПАДАЮ ВО ВЛАДЕНИЯ ПОЛИКРАТА
— Если бы остальные поддержали нас в полной мере, этот план был бы вполне осуществим, — сказал Каллимах. — Но в нынешнем положении, боюсь, у нас мало шансов на успех.
Палуба низкой речной галеры так и норовила уйти из-под ног. Пересекая небольшую бухту, судно приближалось к уединенной крепости Поликрата.
— Изначально, — продолжил Каллимах, — твой план казался превосходным, но после того, как в него пришлось внести изменения, я не поручусь за удачу.
Мы с Каллимахом стояли на палубе галеры. Я был в маске, той самой, в которой выдавал себя за гонца Рагнара Воскджара. Пароли и отзывы для допуска в крепость через речные ворота мне сообщил сам ее хозяин: их надлежало передать Воскджару, дабы корабли последнего получили доступ в твердыню. Мой план состоял в том, чтобы собрать достаточно судов, в первую очередь из Порт-Коса и Арской фактории, и выдать их за ожидавшуюся Поликратом пиратскую флотилию Рагнара Воскджара. Воины обоих городов должны были проникнуть в пиратскую крепость под видом речных разбойников и захватить Поликрата врасплох. Дерзкий план выглядел вполне осуществимым, тем паче что пиратские вожаки, Поликрат и Рагнар, никогда не виделись. Каллимах, человек, искушенный в воинских хитростях, отнесся к этому замыслу с одобрением, да и Глико тоже. Более того, оба они, люди вроде бы трезвомыслящие и осторожные, чрезвычайно увлеклись этой идеей. Куда большую осмотрительность проявили оба капитана: они нашли его чрезмерно рискованным. Особенно рьяно возражал Каллистен.
Близился двадцатый час, горианская полночь. Небо затягивали тучи, но в свете трех висевших над окаймлявшими бухту деревьями лун были видны мрачные высокие стены пиратской твердыни с забранными прочной стальной решеткой морскими воротами.
— Флот Рагнара Воскджара никогда не сможет соединиться с флотом Поликрата, — утверждал Каллистен, — Этому помешает цепь.
— Но если ты считаешь объединение пиратских флотилий делом невозможным, почему тебя так беспокоило, как бы топаз не попал к Поликрату? — поинтересовался Глико.
— Это беспокоило не меня, а Купеческий совет, — возразил капитан. — Я человек военный и выполнял приказ, а некоторые члены совета, видимо, не верят, что эта цепь может сыграть такую роль.
— К таким членам совета отношусь и я, — указал Глико.
— Я знаю, — сказал Каллистен.
— А что, цепь сейчас на месте? — поинтересовался купец.
— На месте, — ответил капитан стражи.
— Эта работа была проделана тайно, не так ли? — спросил я.
Мне не доводилось слышать об этом, да и Каллимаху с Тасдроном, насколько могу судить, тоже.
— Действительно, всё старались проделать в секрете, — подтвердил Каллистен, — хотя теперь о существовании цепи, несомненно, прознали в западных городах.
— Ее выковали в самом Косе, — сказал Глико, — после чего тысячу фрагментов погрузили на подводы и кружным путем в обход дельты доставили в Турмус. Оттуда на галерах цепь переправили в Порт-Кос. Работы по установке пилонов, опор и креплений велись в основном по ночам. Цепь установлена к западу от города, и мы считаем, что с той стороны город надежно защищен от возможного нападения.
— Кроме того, цепь позволит Порт-Косу взять под контроль речное судоходство, решая, пропускать или не пропускать корабли с запада. А если пропускать, то на каких условиях, — сердито добавил Тасдрон.
— Порт-Кос не полностью независим, и мы испытывали сильное давление со стороны великого Коса, — пояснил Глико. — Сам я как купец был против установки цепи. Защищаться от пиратов, конечно, необходимо, но не в ущерб свободе торговли. Кроме того, история с цепью наверняка настроит против Порт-Коса другие прибрежные города.
— Это уж точно, — согласился Тасдрон. — Причем даже те, которые, как, например, Виктория, до сих пор симпатизировали скорее Косу, чем Ару.
