Анри Фолье - Демон снов
У входа в жилище Тахата ее ожидала толпа. Над головами собравшихся носился пронзительный женский голос. Соня пробилась вперед. Перед еще не проснувшимся Тахатом стояла одна из его жен. Размахивая руками, черноволосая фурия надвигалась на озадаченного покорителя гор.
— Сулима, любимая дочь Адзир-шаха,— тыкая себя в пышную грудь вопила она,— знает, что твоя новая жена — воровка! У Сулимы пропали все украшения! — Смуглое лицо женщины сморщилось, словно она собиралась заплакать, однако, не проронив ни слезинки, она снова перешла к обвинениям: — Фария видела, как твоя новая жена украла украшения Сулимы!
— Помолчи, дочь Адзир-шаха,— морщась, попросил Тахат.
— Сулиме не надо золота,— неожиданно перейдя к протяжно-просительному тону, заворковала старшая жена.— Сулиме дороги твои подарки! Если бы это было простое золото, Сулима втоптала бы его в пыль, но твои подарки…— Она схватилась за грудь, шатнулась.— Ах, Сулима будет оплакивать их утрату всю жизнь!
Собравшиеся у шатра степняки загомонили. Кто-то заметил Соню, подтолкнул ее вперед. Оказавшись между Сулимой и Тахатом, девушка обернулась к обвинительнице. Тактика старшей жены степного вождя была ей ясна — Сулима стремилась убрать соперницу любыми средствами.
— Воровка! — Истошно взвизгнув, дочь Адзиршаха прыгнула на девушку. Накрашенные хной ногти впились Соне в волосы. Та легко подставила под пышное тело Сулимы бедро и бросила ее в пыль.
— Посмотри, как она позорит твое имя! — еще не успев подняться с земли, закричала Сулима. Ее прическа растрепалась, подведенные углем глаза сверкали.— Она втоптала в пыль твою старшую жену, она украла все твои подарки! Фария видела!
— Это правда, Фария? — даже не пытаясь помочь Сулиме подняться, спросил Тахат. Из толпы степняков вышла его вторая жена — высокая, черноволосая женщина с большими темными глазами. Она, не отрываясь, смотрела на Сулиму, в черных зрачках плавал страх. «Напугана до смерти»,— поняла Соня. Очевидно, старшая жена Тахата имела над второй неограниченную власть.
— Да, это правда, мой господин…— дрожащим голосом произнесла Фария и нырнула обратно в толпу. Сулима победно выпрямилась и с видом королевы принялась поправлять прическу, все еще сидя в грязи. «А ведь умна! — с восхищением подумала Соня.— Если обман вскроется, все шишки полетят на Фарию, мол, она видела, она сказала…»
— Зуриаб! — позвал Тахат. Стражник встал рядом с Соней,— Что скажешь ты?
Зуриаб мял рукоять сабли, растерянно переводил глаза с Тахата на Сулиму и обратно. Он явно не знал, что сказать. Стражник напомнил девушке бестолкового пони, тыкавшегося мордой во все бадьи подряд. И тут ее осенило.
— Прости меня, сын Хайбайдулла! — Девушка бросилась в пыль рядом со старшей женой.— Да, я взяла украшения Сулимы!
Сулима уставилась на нее широко открытыми глазами. Она не понимала. «Погоди»,— мысленно посоветовала ей Соня.
— Зачем? — совершенно беззлобно удивился Тахат.
Соня потупилась, скрывая улыбку, произнесла:
— Она так красива, а мои рассказы скоро кончатся… Чем тогда я смогу привлечь внимание повелителя?
Лесть и покаянный голос девушки явно понравились Тахату. Легким движением кисти он прервал ропот степняков.
— На первый раз я прощаю тебя,— милостиво произнес он. Сулима взвилась в воздух, как распрямившаяся пружина.
— Прощаешь?! — завопила она.— А мои украшения?! Пусть вернет!
— Верни,— посоветовал Соне Тахат. Девушка покачала головой, мельком поймала сочувствующий взгляд Зуриаба. Уж стражник-то точно знал: никаких украшений у нее не было.
— Почему? — поинтересовался Тахат.
— Я не могу,— тихо сказала Соня.— Их у меня нет…
— Где же они? — еще больше удивился кладезь мудрости.
Степняки стихли, ожидая ответа. Соня закусила губу, чтоб не засмеяться.
— Я спрятала их в кадушку,— прошептала она, едва сдерживая смех,— а твой конь… Он… Он… съел…
Она ткнулась лицом в сложенные ладони и расхохоталась. Слава Богам, ее смех был принят за рыдания. В зашелестевших над ее головой голосах слышалось сочувствие. Тахат задумался. Отдавать Сулиме своего любимого пони он не собирался. Судя по всему, это был единственный конь, на которого толстый покоритель гор еще мог взобраться без посторонней помощи. Соня уняла смех и, пользуясь коротким затишьем, проговорила:
— Но я готова понести наказание и вернуть Сулиме втрое больше взятого. Я умею сражаться и не боюсь гор.— Девушка подняла взгляд на Тахата. Заметив растерянность на его лице, завершила: — Я пойду к Демону, в его Храм Сновидений, и принесу его сокровища!
Подобное предложение Сулиму устраивало.
— Пусть идет,— быстро сказала она.
— Да, пусть идет,— подтвердил еще кто-то из степняков. Толпа загудела. Кто-то кричал, что нельзя тревожить Демона, кто-то советовал вспороть брюхо пони, кто-то поддерживал идею похода в горы. Голоса слились в невообразимый гвалт.
— Тихо! — перекрывая шум, рявкнул Тахат. Степняки несколько унялись. Теперь над Сони-ной головой раздавались только тихие шепотки заядлых спорщиков.
— Ты не знаешь дороги,— в упор глядя на Соню сказал Тахат. Она поднялась, отряхнула одежду:
— Но шайман Айри знает. Он проводит меня.
— Ты можешь сбежать…
— Нет, если со мной пойдут твои воины.
— Я хочу, чтоб она шла за сокровищами! — встряла Сулима.
— Заткнись! — прикрикнул на нее источник знаний. Скорчив обиженную гримасу, старшая жена замолчала. Тахат шагнул к Соне.
— Ты не только красива,— прошептал он, чуть ли не касаясь толстыми губами уха девушки,— ты еще и хитра. Вряд ли мне нужна такая хитрая жена. Но неужели ты на самом деле собралась к Демону?
Соня кивнула. Тахат хмыкнул:
— А еще упряма. Пожалуй, ты получишь желаемое. Для меня это прекрасное средство избавиться от лжеца Айри. Сколько же воинов ты хочешь взять с собой?
Глава третья
Воинов было семеро. Самые отъявленные трусы и проныры, которых Тахат уже давно намеревался отправить куда подальше. Толстый покоритель гор постарался извлечь из предстоящего Соне похода наибольшую для себя выгоду. Теперь это захудалое воинство брело позади девушки, постоянно жалуясь и отыскивая всяческие причины для отдыха. Большинство из них вовсе бы сбежало, но от побега самых трусливых удерживало присутствие шаймана. Шайман Айри был молчалив, угрюм и огромен. Соня доставала ему лишь до плеча. В меховой телогрее и толстых коричневых штанах из плотной зуфи Айри походил на медведя. В пути девушка успела заметить две отличительные черты шаймана: больше всего Айри любил есть и спать. Способность шаймана засыпать в любом месте и в любое время приводила Соню в ярость. Пока она пинками и угрозами подгоняла свой отряд, пока растаскивала завалившие тропу камни или забрасывала на высокие уступы железный крюк с веревками для подъема, шайман усаживался в сторонке, укладывал лохматую голову на огромные руки и засыпал. В оправдание шайман утверждал, будто во сне видит путь на Гору Демона. Если же его будили, переходил к угрозам. Во время подъема на Змеиный перевал шайман успел призвать на голову Сони всех демонов, трижды перепутать тропы, ведущие вверх и вниз, и дважды обокрасть соседские котомки с едой. Вообще воровать не стеснялся никто из отряда. Маленький щуплый Заир потихоньку таскал воду из Сониного бурдюка, четырехпалый (один палец ему отрубили как раз за воровство) Маммет невесть зачем украл у толстяка Хумаза рваный кожаный пояс, но, испугавшись разоблачения, выкинул украденное в пропасть, лысый Халлет то ли из вредности, то ли по недомыслию похитил у Сони две веревки для подъема в горы, причем потом сам же стонал и причитал, что подниматься стало неудобно, а Рахмат на пару с шайманом потихоньку уничтожали чужие запасы пищи. Постепенно у Сони появилась стойкая уверенность: ни шайман, ни горе-воины представления не имеют, куда идут. Они тащились за Соней лишь потому, что боялись остаться одни в чужих холодных горах, а возвращаться к своим было еще страшнее. В глубине души каждый из них знал: Тахат обратно не примет. А может еще и наказать… Помогал девушке только Зуриаб. Он единственный из всего отряда пошел на Гору Демона добровольно. Соня так и не сумела разобраться — искупал Зуриаб таким образом свое малодушие в истории с украшениями Сулимы или ему попросту было интересно. Как бы там ни было, Зуриаб старался изо всех сил. Он приструнивал соплеменников, помогал Соне будить шаймана и даже умудрялся прятать от воришек мешки с пищей и водой. На вид невзрачный степняк, как выяснилось, обладал силой, ловкостью и живым умом. Соню он почти обожествлял.
