Александр Зорич - Сомнамбула. Книга 1. Звезда по имени Солнце
— Надежда умирает последней, Ваня…
— И у тебя даже нет подозрений, кто эту подлость провернул?
— Да откуда? — Матвей опустил глаза.
У него, конечно, были подозрения. Но не было убойных аргументов. Доказательств не было. А это означало, что все «подозрения» можно порвать на мелкие клочки, бросить в унитаз и нажать на кнопку «смыв».
— Получается, тебе из-за порчи экзоскелета ненайденным злоумышленником результаты пересмотрели, так? — проявил сообразительность Заяц. — И ты из девятого оказался пятым?
— Да, пересмотрели. Целая комиссия собралась из преподавателей… Два дня ругались! Говорят, Голиков даже грозился рапорт об увольнении подать… Страшное дело! В общем, все-таки пересчитали… Я же, до того как мой экзоскелет утонул, вообще вторым был…
— Вторым? Супер, итить его налево… — в голосе Зайца, который пришел шестнадцатым, звучали одновременно и восхищение, и печаль.
Ну почему некоторым счастья дается так много, а некоторым — так мало? Судя по кислой роже новоиспеченного лейтенанта Вороных, который пришел тринадцатым, он тоже не знал ответа на этот вопрос.
Однако Матвей, несмотря на свой цветущий жизнерадостный вид, почему-то не чувствовал себя счастливым.
Вроде бы у него было все. Отличные понимающие родители, верные друзья, великолепно складывающаяся карьера и крепкое здоровье (после купания в зараженном бассейне медики даже не сочли необходимым помещать окоченевшего Матвея в стационар, настолько обнадеживающими были его анализы!)…
А вот счастья у него все равно не было. Почему?
В глубине души Матвей знал, каков ответ на этот вопрос.
Он, Матвей Степанович Гумилев, был одинок. У него не было ни девушки, ни подруги, ни желания заводить подруг, знакомиться, что-то такое устраивать. Точнее, он все время с кем-то знакомился и что-то пытался устраивать. Но это было так необязательно, так несерьезно, настолько не трогало его душу, что…
В общем, он предпочитал не думать о том, чего недостает ему для счастья — не думать о любви.
Сводная аэрокосмическая бригада по противодействию глобальному терроризму и экстремизму «Беллона» была знаменита далеко за пределами Космофлота.
Штаб-квартира «Беллоны» располагалась в крепости «Слава», парящей на орбите Марса. Но ее влияние простиралось на всю обжитую Солнечную систему — от раскаленного Меркурия до сумрачного Сатурна.
«Беллону» боялись все: контрабандисты, находящиеся в бегах преступники, нарушители режима межпланетных перемещений и, конечно же, космические пираты, официально именовавшиеся «членами организованных экстремистских группировок».
Собственно, для борьбы с этими группировками «Беллону» и создали в 2446 году, за три дня до появления на свет Матвея Гумилева.
Бессменным руководителем этой исключительно результативной бригады был генерал Белов.
Да-да, Белов! Тот самый легендарный офицер, который в 2445 предупредил чудовищный двойной теракт: подрыв центрального зала ожидания космопорта «Офир» на Марсе и обрушение туда же, в район «Офира», орбитального завода акционерного общества «Русская сталь».
Мужественное лицо Белова с грубо очерченными скулами, тонкими ниточками губ и сросшимися над переносицей бровями знал каждый школьник Солнечной. Поговаривали, что само название «Беллона» было подобрано по созвучию с фамилией Белова. Однако те, кто всерьез интересовался вопросом, конечно же, знали, что Беллона — римская богиня войны. И недаром герб бригады украшал ее главный атрибут — двуострая секира.
Существовала и еще одна легенда о генерале. Какой-то дотошный журналист раскопал в архивах Земли информацию, согласно которой командующий «Беллоны» являлся прямым потомком знаменитой Марии фон Белов, жившей в XX веке и сыгравшей роковую роль в истории Третьего Рейха. Эта сенсация обсуждалась различными медиа Солнечной системы не меньше полугода, но, поскольку сам генерал ни разу не выступил ни с опровержением, ни с подтверждением своего родства с Марией фон Белов, шумиха постепенно сошла на нет.
По счастливому стечению обстоятельств, генерала Белова Матвей знал с раннего детства, поскольку тот был одноклассником и близким другом его отца, знаменитого «создателя планет» Степана Николаевича Гумилева. Не раз и не два маленький Матюша играл с дяденькой генералом (тогда еще, впрочем, подполковником) в лапту на дачной лужайке под стражей тополей! А сколько военных баек, где страшных, а где и соленых, переслушал он подростком в тиши упоительных июльских вечеров при свете полной Земли?!
С первых дней существования «Беллоны» генерал Белов смог поставить дело так, что бригада всегда получала новейшие, самые лучшие образцы техники и вооружений.
Не составляла исключения и «Слава» — главная крепость «Беллоны».
Военная цензура крайне неохотно пропускала изображения крепости в открытое вещание. Поэтому даже Матвей Гумилев, хотя и был кадетом престижной Академии, имел достаточно смутное представление о том, как она выглядит. И теперь, глядя на «Славу» из иллюминатора курьерского планетолета «Уссурийск», Матвей дивился масштабам и величию открывающейся его глазам картины.
Крепость была собрана из шести подковообразных блоков. «Подковы» соединялись попарно, основаниями парабол друг к другу. Эти пары были нанизаны одна над другой на башню семикилометровой длины. Даже артиллерийские установки главного калибра терялись на фоне циклопических масштабов сооружения. Крейсер первого ранга проекта «Китай-город» казался проворным лилипутом рядом с этой застывшей в броне симфонией космической мощи Объединенного Человечества.
— Господа пассажиры! — раздалось в наушниках у Матвея. — Настоятельная просьба воздержаться от фотографирования и видеосъемки и занять свои места в креслах-капсулах. Начинаем стыковочный маневр!
«Ну, с Богом!» — подумал Матвей и закрыл глаза. Выражение лица у него было по-детски доверчивым, какое бывает у людей, чьи мечты неумолимо сбываются.
Два месяца Матвей проходил в стажерах. Это означало, что почти каждый день начинался для него с изнурительной боевой учебы. Его инструкторами попеременно выступали то старший лейтенант Хорунжий, слывший галантным распутником, то капитан Мохаммедов, имевший славу грубияна.
«Забудь все, чему тебя учили в Академии!» — требовал угрюмый с похмелья капитан Мохаммедов.
«И чему тебя только учили в твоей Академии?» — вопрошал саркастический лейтенант Хорунжий.
И Хорунжий, и Мохаммедов имели не только разнообразные нарядные значки за выслугу лет, головокружительное количество вылетов и первоклассное пилотирование, но и редкие боевые награды, так что их авторитет в глазах Матвея был, как назло, весьма высок. По этой причине ему не оставалось другого выхода, кроме как научиться помалкивать, кивать и виртуозно вворачивать фразу «Вам виднее, господин инструктор!»
