Наперстянка - Грейс Аделин

Только Сигна была не собой, а совершенно другой женщиной. Той, с пышными белыми волосами, чистыми, как снег. Которая смеялась, целовала его, поднимаясь на цыпочки.

Сигна смутно поняла, что видит другое воспоминание, на этот раз из далекого прошлого, когда женщина, представшая ее мысленному взору, жаждала прикосновения Рока судьбы, и один его поцелуй заставлял ее сердце парить. В это же время она увидела Ангела смерти, сидящего в одиночестве и наблюдавшего за ней из тени вистерий, но ничего к нему не почувствовала.

Воспоминание ускользнуло так же быстро, как и пришло, когда Сигна отпустила Элизу. Она обхватила голову руками, испытывая такую сильную боль, что хотелось лишиться чувств. Но ее разум не позволял ей сбежать, не после всего, что она увидела. Воспоминание было коротким и смутным, не более чем мимолетным проблеском. Но Сигна больше не могла считать это простым совпадением. Воспоминания Жизни были настоящими. Ангел смерти шептал слова, но она их не слышала и свернулась калачиком.

Несмотря на способности Жизни и все прежние доказательства, девушка надеялась, что Рок судьбы ошибается. Что все, что она делала до сих пор, было чистой случайностью, и что однажды они найдут настоящую реинкарнацию его жены и покончат со всем этим бредом. Сигна могла проигнорировать мелодию, но не могла отмахнуться от воспоминаний.

– Дыши, Пташка, – прошептал Ангел смерти, склонившись над ней. Сигна изо всех сил старалась держаться, но при этих словах едва не потеряла контроль, потому что именно этого мужчину она любила. Этого мужчину хотела целовать и чувствовать спокойствие от его близости. Но Сигна предвидела, что впереди еще много воспоминаний, выжидающих своего часа, чтобы всплыть на поверхность, когда она не будет готова.

Элиза пришла в себя через несколько секунд. Ее липкая кожа начала подсыхать, а кровотечение прекратилось. Но, учитывая, что Ангел смерти витал поблизости, ей все еще угрожала опасность.

Блайт сидела неподвижно, вздрогнув лишь, когда Элиза попыталась опустить окровавленное платье, присохшее к коже.

– Осторожно, – ошеломленно прошептала Блайт. – Не торопись.

Элиза сдвинула тонкие брови. Она перевела взгляд с маков на деревья, окружавшие ее, и поднялась с земли.

– Что, ради всего святого, здесь произошло?

Блайт едва не фыркнула.

– Это ты должна нам сказать.

– Ты беременна, – добавила Сигна, видя явное замешательство Элизы. Говоря это, она смотрела на Элизу, которая достаточно пришла в себя, чтобы посмотреть ей в глаза. Сигне пришлось ненадолго отгородиться от воспоминаний Жизни. Вместо этого она собирала воедино разрозненные кусочки головоломки, высказала свои мысли вслух.

– В ночь смерти твоего дяди Эверетт сказал мне, что герцог пытался выдать тебя замуж…

– За человека, который одной ногой в могиле. – Блайт, похоже, пришла к тому же выводу, что и Сигна.

– И который не стал бы задавать вопросов, – отметила Сигна, все еще стуча зубами при каждом слове. – Покойный герцог знал о беременности, не так ли?

Теперь от правды было не скрыться, и Элиза, казалось, поняла это. Она несколько раз открыла и закрыла рот, а поникла, признав поражение.

– Сэр Беннет всегда говорил только о том, как сильно ему нужен наследник. Возможно, на бумаге все выглядело бы отлично, но можете ли вы себе представить, чтобы кто-то, годящийся вам в дедушки, прикасался к вам? – Девушка вздрогнула, и кузины тоже невольно поежились.

Один взгляд на выброшенный пузырек с травами позволил сложить следующие фрагменты головоломки.

– Ты не хотела выходить за него замуж. И за решением проблемы отправилась в аптеку. – Сигна вспомнила свой визит туда за несколько месяцев до этого, когда владелица магазина заподозрила, что Перси замышляет недоброе, и предложила Сигне позаботиться о нем. Возможно, это тоже был цианид.

Ответ Элизы был таким резким, что каждое слово звучало как отдельное предложение.

– Я никогда, ни в коем случае не хотела причинить вред своему дяде. – Она сжала юбку в кулак, стараясь унять дрожь. – Я читала о цианиде в газетах. Были случаи отравления, когда люди не умирали, а просто ненадолго заболевали. Мне нужно было только убедить дядю, что сэр Беннет неподходящий вариант. Я хотела, чтобы он нашел другого жениха, поэтому подсыпала немного цианида в напиток, который слуга должен был поднести сэру Беннету. Но мистер Хоторн остановил его по пути и взял напиток с ядом. – Элиза так долго хранила этот секрет, что, начав говорить, уже не могла остановиться.

– Я, наверное, сто раз проверила дозу. В ту ночь никто не должен был умереть, клянусь. – Элиза прижала колени к груди, крепко обхватив их руками. – Я никогда… Боже, никогда не желала дяде смерти. Я любила его.

Блайт замкнулась, услышав это признание. Сигна тоже. Ей хотелось закрыть Элизе рот и оттащить к констеблю, чтобы освободить Элайджу, прежде чем она скажет еще хоть слово. Но и она, и Блайт молчали, потому что, несмотря ни на что, на них обрушилась ужасная правда – на месте Элизы любая из них, возможно, была бы в таком же отчаянии.

Неудивительно, что Элиза отправилась на бал в Вистерию всего через неделю после смерти лорда Уэйкфилда; она лихорадочно пыталась найти мужа. Если Элиза узнала о беременности еще до смерти герцога, то получается, она была в положении по крайней мере уже несколько месяцев. Сигна опустила глаза на живот Элизы; девушка приложила много усилий, чтобы его спрятать. Но она не могла скрываться вечно.

Сигна подняла пузырек с травами, пытаясь рассмотреть содержимое.

– Кто дал тебе это?

Элиза застыла от резкого тона Сигны.

– Моя горничная, Сорча. С наступлением беременности я плохо себя чувствовала, а такое невозможно скрыть от того, кто помогает тебе одеваться. Как только она узнала, то начала приносить травы, чтобы облегчить боль и спазмы.

Возможно, это была невинная ошибка, но Сигна не исключала скрытые помыслы.

– В небольших количествах эти травы безопасны. Но у них есть и другое применение, Элиза. Ты знала, что они популярны среди женщин с нежелательной беременностью? – Они были сильнодействующими и могли причинить не меньший вред матери, чем ребенку. Тем не менее это редко останавливало отчаявшихся женщин.

Слишком часто мир рассматривал женщин не как людей, а как ступень для мужчин. Женщина подвергалась всеобщему презрению и, отклонившись от предписанного пути, брошенная на произвол судьбы, имела совсем мало возможностей. Сигне хотелось бы, чтобы существовало более безопасное средство, чем эти травы, но она не могла винить Элизу за сделанный выбор.

– Я всегда принимала эти травы только для того, чтобы облегчить боль, – Элиза говорила с таким жаром, что Блайт вздрогнула. – Но я знала об их свойстве и хотела, чтобы у меня был выбор. Я не желала смерти моему дяде и не могла выйти замуж за человека, которого он для меня выбрал. Боже, я не хотела, чтобы все так обернулось.

– Что ты сделала с цианидом после? – спросила Сигна. – Кто-нибудь видел тебя с ним?

– Никто, – поклялась Элиза. – Я запаниковала и выбросила его.

Хотя Блайт хранила молчание, печаль прорезала тонкие морщинки на ее лице, когда она шепотом спросила:

– Какое отношение ко всему этому имеет мой дядя? Отец ребенка – Байрон?

Элиза так густо покраснела, что в любое другое время Сигна могла бы поддразнить девушку.

– Байрон знает о моем состоянии, но он не имеет к этому отношения. Отец ребенка даже не знает, что я беременна.

– Тебе не кажется, что было бы неплохо рассказать ему? – возмутилась Блайт. – Возможно, он захочет помочь.

– Какая гениальная идея, – чуть ли не выплюнула Элиза. – Неужели ты думаешь, что я молчу по собственной воле? Думаю, мы бы с ним уже поженились, но… я не могу с ним связаться. Байрон сначала помогал мне в поисках, а потом предложил обручиться. Он хороший человек.

У Сигны свело живот, когда она подумала о бумагах в кабинете Байрона, о картах с перечеркнутыми городами и нацарапанными заметками. Несколько месяцев назад Элиза заигрывала с Перси, и он был более чем восприимчив к ее флирту.