Sleepy Xoma - Тропа глупца (СИ)
— Даже если не сделал, — слабым голосом заметила Тишайя, взявшая кусок белого хлеба и осторожно откусившая чуть-чуть, — таинственный Дракон, думаю, поможет ему осознать всю глубину собственной глупости.
— Или поставит пару надежных соглядатаев, — оборвал их Антэрн. — Впрочем, это неважно. Ты правильно заметил, что найти его легко, но вот что делать после этого?
Мастер меча взял несколько кусков холодной свинины, добавил к ним белого хлеба и, после непродолжительного размышления, прибавил еще, после чего впился в результат своей работы зубами.
Хис-Тир, изящно нарезав на дольки небольшой кусочек мяса, скривился от такого бескультурья, но решил, видимо, что для наемника подобное поведение допустимо, и проговорил:
— У нас нет выбора. Как я говорил раньше, раз мы имеем дело с магом клинка, то должны подготовить собственного чародея. И это — не вопрос удовлетворения моего болезненного любопытства. Это — вопрос выживания.
— И у тебя, конечно же, есть восхитительный план, который позволит пробудить во мне скрытую силу, — не скрывая иронии, произнес Антэрн.
— А как же, — на этот раз Хис-Тир улыбнулся, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего. — Приступим сразу же, как опохмелятся твои ученики.
* * *Слова. Древние и непонятные.
Ничего не видно, лишь белая пустыня, куда ни брось взгляд. Белый сверху, белый спереди, белый сзади. Белый внизу.
Нет.
Внизу — алый. Алый, как кровь. Алый, как пролитое вино.
Голос становится громче, настойчивее. Он зовет и требует, не позволяет отмахнуться от себя. Откуда он идет?
Оглядеться. Источника нет. Как такое может быть?
Движение за спиной. Резко обернуться…
Безмолвный крик повисает на губах — монстр, чудовище с горящими глазами и когтистыми лапами, одетое в черное траурное платье. Оно тянет свои руки, пытается схватить.
Бежать!
Ноги не слушаются.
А голос нарастает, он гремит, подобно барабанам, грохочет, точно горный водопад, ревет, как тысячи глоток, выкрикивающих боевой клич. Он заставляет обернуться, посмотреть в другую сторону, туда, откуда мчится иное чудовище — огромный черный дракон, расправивший колоссальных размеров крылья.
Два монстра добираются одновременно. Один — хватает за голову, второй — ударяет мордой в грудь…
Дикая боль и тьма.
Антэрну показалось, что от его крика проснется полгорода, но уже в следующий момент он сообразил, что всего лишь издал приглушенный писк. Голова гудела, руки и ноги не слушались, а грудь ходило ходуном — от пережитого ужаса ему не хватало воздуха.
Он закашлялся, ощущая привкус крови на губах, и осмотрелся. Было душно и сыро, пахло ароматной травой, запах которой Антэрн сразу узнал — некоторые наемники из Сияющих Клинков любили курить ее в свободное от службы время. Эта трава — в общем и целом безобидная — уносила сознание в такие дали, из которых не у всех получало выбраться.
Спустя несколько мгновений он услышал размеренный и монотонный речитатив. С трудом повернув голову, Антэрн заметил сидящего подле него сгорбленного старика.
«А вот и шаман, о котором говорил Хис-Тир. Ну что ж, они устроили мне отличную прогулку по миру грез, что дальше»?
Мастер меча попробовал вспомнить, как оказался тут, и когда успел встретиться с шаманом. Не получилось. Антэрн помнил утренний разговор с Хис-Тиром, а потом — чернота. Тогда он прислушался к ощущениям, пытаясь уловить какие-нибудь изменения. И опять ничего не получилось.
«Ладно, будем реалистами, даже если я пробудил этот «Дар», совершенно необязательно, что я сразу же возьму, и начну им пользоваться».
— Ты тут, — прошамкал старик. Не спросил, констатировал факт.
— Да, — с трудом прохрипел Антэрн. — Пить.
Шаман поднес к его губам плошку с какой-то жидкостью. Разбираться в том, что это такое, у мастера меча не было ни малейшего желания — он припал губами к выщербленной кромке и принялся жадно утолять жажду.
— И как все прошло? — поинтересовался он, когда все закончилось.
Старик пожал плечами.
— Откуда мне знать?
«Зато честно».
Антэрн попытался подняться и только теперь понял, что он совершенно голый.
«Это что, баня, что ли»? — с явным запозданием сообразил он, припомнив любовь северян к этому странному способу следить за гигиеной.
Сам мастер меча предпочитал купаться в реках и озерах, либо, на худой конец, в лохани с теплой водой, которую слуги принесут в комнату. Бани были за пределами его понимания.
— Почему я тут?
— Тепло бани помогает душе отправиться в путь.
— Сушеные листья дурман-травы тоже неплохо справляются с этой задачей, — фыркнул Антэрн.
— Одно другому не вредит, — философски заметил старик. — Но тебе пора.
— Куда же?
— Пора проснуться, — ухмыльнулся старик, и его лицо превратилось в драконью рожу.
* * *На этот раз Антэрн не кричал. Он просто открыл глаза. Было душно и сыро, пахло ароматной травой.
«Так, это я уже помню», — подумал он и, повернувшись, увидел шамана.
Старик договорил последнюю фразу, аккуратно закрыл книгу и кивнул мастеру меча.
— Господин ждет, — произнес он.
— Ага, — Антэрн покачал головой, ожидая, что бред вот-вот продолжится.
Реальность, однако, не торопилась превращаться в сон, а потому он рискнул подняться. Осторожно, каждый миг ожидая подвоха, Антэрн присел на полок и обвел помещение мутным взглядом.
«Действительно, баня».
— Пить, — попросил он, и, получив все ту же миску с напитком, осушил ее.
Выждав некоторое время, Антэрн все же решил подняться, и на миг ему показалось, что он все-таки не выбрался из галлюцинации — мир вокруг закрутился и пошел разноцветными пятнами. Но нет, это просто его тело протестовало против варварского обращения с собой.
Закашлявшись, Антэрн оперся о плечо шамана и, не говоря ни слова, побрел к двери. Открыть ее вышло лишь с третьей попытки, но, справившись, наконец, с этим героическим деянием, Антэрн оказался в обширном предбаннике, в котором на отдельной лавочке лежала его одежда.
Пожав плечами, он оделся и вышел на свежий воздух. Воздух, действительно оказался весьма свежим — на дворе стояла ночь.
«Это сколько же я бредил»? — покачал он головой. — «Все, наверное, уже спят».
Спали не все — Хис-Тир оставил несколько слуг, которые, заметив Антэрна, подхватили его под руки и с величайшей осторожностью, точно драгоценную вазу, провели в дом, в обеденный зал, где его уже ждали все.
