Гай Орловский - Любовные чары
Мариэтта, не отрывая взгляда от экранчика смартфона, строго прикрикнула:
— Но-но, разговорщики!.. Джека-Потрошителя забыли, он тоже вершил суд и расправу, очищая улицы Лондона от проституток. И вообще, я бы засадила пожизненно всех этих Суперменов, Бэтменов, Пауков и прочих, потому что они все — злостные нарушители!
Я подмигнул Синенко.
— Видишь, почему мы, благородные герои, должны вершить свое дело справедливости тайно, как тимуровцы? Кстати, Тимур и его команда тоже в том же ряду, что и Бэтмен. И Джек Потрошитель.
Он подумал, сказал озадаченно:
— Вообще-то да, никогда бы не подумал… Мариэтта, ты как?
— Заканчиваю, — ответила она сварливо. — Столько всяких гаджетов, прог — да никто не успеет уследить за всеми скачками!
— И не надо, — сказал я великодушно. — Ты же красивая.
Синенко поперхнулся, а Мариэтта чуть не выронила мобильник.
— Ты… чего? Заболел?
— Щас покусает, — сказал Синенко и опасливо отстранился.
— Извини, — сказал я, — мне казалось, ты знаешь. У тебя идеальное лицо, подбородок как у Гогенцоллера, брови как у Брижжит Багно, а…
— Хватит, — оборвала она, — а то договоришься мне тут! Сама знаю, как у меня там. Ничего своего, да?
— Свое у людей только уродство, — сообщил я, — а красота универсальна. Еще чуть-чуть, и будешь как Аня Межелайтис…
Она прошипела злобно:
— Как же тебя, гад, пристрелить, чтобы концы в воду?
— А это у него и спроси, — посоветовал Синенко. — У него всегда так. Вокруг трупы, а он, оказывается, просто гулял и цветочки нюхал, ничего даже не заметил. Рассеянный, типа. Стихи сочинял!
Я подумал, сказал нерешительно:
— Может быть, подробности узнать у ее нанимателя?.. Кто, с кем, кого, как, от кого еще…
Она огрызнулась:
— Так бы без тебя и не догадались. Щас пробью по базе…
Я вошел в Сеть, быстро просмотрел картотеку преступников, моментально сравнивая отпечатки, пробормотал:
— Это Кравцов, он привлекался шесть раз, но всякий раз у вас недоставало данных… но один раз едва-едва не посадили…
Синенко, ничему не удивляясь, спросил быстро:
— За что?
— За кражу пончиков, — ответил я. — А ты как думаешь? За нецелевое использование средств. Каких-то семьдесят миллионов долларов. Грубые люди, привлекать за такие мелочи… С ним здесь был еще один, но этот раньше не привлекался…
Синенко слушал, раскрыв рот, а Мариэтта сказала ядовито:
— Может быть, тогда сразу скажешь, где он?
— Не скажу, — ответил я, встретился с ее взглядом, покачал головой. — Ты чего?.. Откуда я могу знать?..
— Но ты же сказал…
Я вздохнул.
— Это только предположение.
Синенко сказал быстро:
— Я поеду проверю!
— Куда? — спросила она.
— На квартиру Кравцова.
Она изумилась:
— Ты что, поверил этому? Да он сбрешет и не моргнет!
Синенко посмотрел на меня, я кивнул.
— Это точно Кравцов. Вот там отпечаток даже не пальцев, а целой ладони.
Он оглянулся.
— Где?
Я подошел к стене, постучал ногтем по дереву.
— Уже остыла, теперь не увидеть, но отпечаток снять можно.
Он торопливо вытащил портативный сканер, провел им по стене в указанном месте, с нетерпением вперил взгляд в экран. Через долгую минуту там появились два отпечатка, один со стены, другой из полицейской картотеки, а ниже возникло фото, сделанное в полиции.
Синенко охнул:
— Он!.. Кравцов!.. Мариэтта, заканчивай здесь сама, я бегу за подозреваемым!
— Возьми спецназ, — крикнула она.
— Это само собой, — ответил он бодро на бегу. — Хотя нет, нельзя… Пока со спецназом не получится, увы. А жаль. Эти отпечатки пока что не совсем повод для ареста. Суд не примет такие доказательства. Может, он заходит кофейку выпить и поиграть, а она застрелилась после его ухода!
— Увы, — буркнула она.
— Так что послежу за вами, — сказал он. — А то с этим непонятным типом опаснее, чем с серийным убийцей.
Он отошел в сторону и быстро-быстро бросил несколько слов в передатчик на верхней пуговице.
Мариэтта быстро повернулась ко мне, в глазах вспыхнула и разбушевалась солнечная ярость, разбрасывая протуберанцы.
— Колись, гад!
Я спросил невинно:
— В чем?
— Откуда ты, гад, узнал? Это твой сообщник? Кто из вас серийный убийца?
— Ну вообще-то…
Она крикнула:
— Колись, и я застрелю тебя сама!.. Откуда ты узнал, что там отпечатки?
— Озарение, — ответил я солидно. — Понимаешь, по учению Рериха существует Высший Разум, в котором все-все, и если к нему подключиться, то можно посмотреть, что там за египетские ночи были у Клеопатры и что творил Калигула…
Она прервала:
— Тебе бы только на оргии смотреть! Как не стыдно?
— Так я сейчас не на оргию, — сказал я, защищаясь, — хотя, если честно, тут была оргия еще та!
Она сразу насторожилась.
— Оргия?
— Ну это я в старинном смысле, сейчас оргий не бывает, теперь это называется иначе. Приличнее. Самовыражение, снятие стресса, просто отдых, развлечение… да как угодно назови. Это в старину существовало такое слово, как «разврат». Так вот здесь достаточно активно снимали стресс. Настолько активно, что предмет снятия стресса зарезали…
— Ты уверен?
Я спросил обидчиво:
— Как ты можешь усомниться? У мужчин нюх на такие дела. Это же как бы несомненно, если Рерих меня не обманывает, но, с другой стороны, Высший Разум не может ошибаться?
Она спросила с подозрением:
— А он мужской или женский?
Я сказал с намеком:
— Он же Высший…
Она нахмурилась.
— Если Высший, то женский, но мне твоя улыбочка что-то не нравится. Где-то жульничаешь.
Синенко подошел к нам, озабоченный, сказал со вздохом:
— Ехать в центр города, там элитные дома такой стоимости, что мне на покупку квартиры с моей исполинской зарплатой лет за двадцать можно насобирать на один-два квадратных метра жилой площади.
— Там квартиры, — сказал я скромно, — от трехсот метров и выше. Для вашего начальника, понятно. У вас как с коррупцией?
Синенко отвлекся, к чему-то прислушиваясь, даже я услышал писк в его ухе, сказал с явным облегчением:
— Вы езжайте, мне тут работу подкинули. Обеспечу вам поддержку из офиса, если свистните. Мариэтта, у тебя будет повод пристрелить этого типа за попытку к бегству. Когда говорю о типе, ты знаешь, о ком я намекиваю.
— Так и сделаю, — ответила она.
— Ага, — сказал я саркастически, — этот подзаконный акт насчет попытки к бегству был отменен двенадцатого мая в тыща девятьсот сорок первом!..
