Варяг. Мечи франков (СИ) - Мазин Александр Владимирович
Черно-желтый столб дыма пополз вверх, превращаясь в плотное облако, которое спустя несколько мгновений наползло на башню, скрыв из виду верхнюю площадку с десятком вражеских стрелков. И заодно крепостное забороло — от самих стрелков…
Чем немедленно воспользовались защитники.
Айзенх яростно ругался. Почти два десятка его людей остались лежать на земле. Четверть его войска. И это была целиком вина самого барона. Он пренебрег защитой воинов, поставил на скорость…
И проиграл. Фокус с дымовой завесой оказался роковым.
Ну ничего. Зато он узнал важное: в крепости не меньше двух десятков стрелков, причем стрелков умелых. Откуда они взялись, непонятно. Ему сказали: опытных воинов в крепости не больше полудюжины. Остальные легли вместе с бароном. Остались только старики и юнцы. И сервы. Но юнцам и старикам большие луки не по силам, а серв разве что в кролика с десяти шагов способен попасть. Вывод: Айзенха обманули. Но тех, кто это сделал, барон накажет позже. Когда возьмет крепость. А он ее возьмет. Быстро не получилось, да. Но башня стоит где стояла и дым скоро развеется. Пора надо двигать к воротам таран. И забрать с поля боя тела. Погибшие заслуживают того, чтобы их похоронили по-христиански.
Маленькая катапульта метнула свой дымный припас еще два раз. Но так удачно, как в первый, не получилось. Поднялся ветер. Причем порывистый.
Стрельба практически прекратилась. Ни защитники, ни нападающие не хотели расходовать стрелы впустую.
Но на сброшенные с привратной башни камни ветер не влиял, так что один такой сумел проломить крышу таранного сарая, и в пролом тут же отправились не меньше трех галлонов [35] кипящего масла.
Результат: работа тарана остановилась, вопли нескольких обожженных вызвали панику внутри сарая, и таранная команда дружно бросилась наутек… Потеряв еще четверых. И таран, естественно.
Айзенх вновь скрипел зубами от ярости, но наказывать трусов не рискнул. Его люди и без того были не в лучшем настроении. И пошли их Айзенх еще на один такой штурм, они пошлют его самого.
Надо было срочно что-то придумать. Что?
— Моя госпожа, приступ мы отбили.
Лицо Виллибада в черных разводах копоти, правый рукав — в чужой крови (врагам дважды удавалось взобраться на стену, но закрепиться им не дали), и — безмерная усталость. Маргред видела: только воля держит сенешаля на ногах.
Она тоже устала. От нервного ожидания, от того, что сын всю прошлую ночь не спал, плакал. Няньки не справлялись. Успокаивался малыш только у Маргред на руках.
— Моя госпожа, мы…
— Ты ел? — спросила Маргред.
— Кажется… — Виллибад задумался, покачнулся, — … Кажется, нет.
— Ельси, — крикнула баронесса, а когда служанка появилась: — Позаботься о том, чтобы господин сенешаль мог поесть и помыться. — И Виллибаду: — Отдохни, мой друг! Ты нужен нам сильным, — она провела пальчиком по щеке сына. И угадала возражение: — О наших людях я позабочусь. — И властно: — Делай, что я велю… — И, запнувшись, взглянув на сына: — Мы велим!
— Да, сеньора. — Виллибад поклонился и отвернулся прежде, чем баронесса заметила слезы на его глазах.
Айзенх думал. И не о том, чтобы отступиться. Это еще опаснее, чем снова бросить людей на штурм. Только покажи слабость — и тебя сожрут.
Снова пришла мысль: а вдруг Айзенх выбрал не ту сторону? Может, стоило прибиться к лагерю графа Ренье?
Нет, тут все правильно. Ренье Длинная Шея уж точно не поддержал бы притязания Айзенха на Дамье. Отдал бы баронство кому-то из своих родичей.
Нет, Айзенх не отступит. Ни за что. Его предки сражались рядом с самим Карлом Великим, а он не может одолеть какую-то вдову с младенцем!
Но и бойцов своих попусту класть нельзя.
Но если нельзя своих, значит, надо поискать чужих. То есть союзника. И такого, чтобы после победы не забрал все баронство Дамье э Шапель, а удовольствовался бы его частью.
И не претендовал на вдову-баронессу. Ее Айзенх заберет себе.
Айзенх перебирал в памяти соседей, ближних и дальних, и не находил никого. В эти жестокие времена единственным надежным союзником Айзенха было только оружие. И деньги. Стоило бы подумать, почему так вышло: врагов вокруг без счета, а друзья куда-то подевались. Но не сейчас. Сейчас надо стать сильнее и довести дело до конца. Взять крепость Дамье, взнуздать и оседлать сучку-вдову. Оружие, оружие…
— Чего они ждут? — спросила Маргред, глядя со стены на вражеский лагерь.
— Осторожничают, надо думать, — пожал плечами Виллибад. — Мы крепко им вломили.
Со времени штурма прошло восемь дней. И время играло на стороне защитников. Внутри припасов намного больше, чем снаружи.
Что нехорошо: скоро время уборки и жатвы. Недели три еще можно подождать, а потом придется что-то делать. Также Виллибад опасался, что, отчаявшись завладеть баронством, враги начнут гадить. Что предпринять в этом случае, Виллибад не знал. Делать вылазку рискованно. Враг все еще значительно сильнее. Вне стен у защитников нет шансов.
Глава тридцать седьмая
Время подарков
Нейстрия. Руан. Королевство западных франков
Раздачей плюшек новоиспеченный принцепс Норманский занялся сразу после свадьбы. Одна из них была предложена и Сергею.
Баронский титул, небольшой городок на берегу Луары в рент и пожизненная возможность верно служить сюзерену Роберту.
Сергей отмазался. Заявил, что не хочет креститься. А без этого франкским бароном не стать.
Хрольв удивился. Вот лично он не видел ничего дурного в том, чтобы прибавить к числу своих богов-покровителей еще одного. Но настаивать не стал. Кандидатов в бароны среди его скандинавского окружения хватало.
— Тогда, — сказал он, — сам выбирай, чем тебя вознаградить. Ни в чем не откажу, слово конунга!
И Сергей выбрал. Но не злато с серебром, а кое-что повесомее. Выбрал и попросил. Сущую мелочь, на взгляд Хрольва. Столь незначительную, что о ней даже говорить не стоило.
О чем принцепс Нейстрии так прямо и сказал.
И тогда Сергей попросил услугу. И тоже весьма для Хрольва неожиданную.
Но на этот раз конунг-принцепс с ответом торопиться не стал. Взял паузу, чтобы обдумать и посоветоваться. Потому что вассальные взаимоотношения — дело тонкое. Тем более — на чужой территории. Пообещать что-то такое, не изучив геополитическую ситуацию, по меньшей мере опрометчиво.
Но и откладывать решение надолго Хрольв не стал. Потолковал со знающими людьми, своими и короля, получил общее одобрение от руанского архиепископа (как же без церкви) и на следующий день выдал Сергею ответ. Положительный.
— Да, это возможно, — пробасил Пешеход. — И даже интересно. Как и вся Лотарингия. Мой простоватый сюзерен (это слово он произнес по-французски и с явным удовольствием) не признает франконского графа Гебхарда герцогом Лотарингским, поскольку эта земля по праву принадлежит ему, Карлу, и только он вправе решать, кто там будет собирать дань. Мне прямо сказали, что король желает взять Лотарингию под себя и в этом случае будет совсем не против, если одно лотарингское баронство примет вассалитет его преданного зятя. То есть меня. — Хрольв ухмыльнулся во всю пасть. — А теперь скажи мне, Варт, тебе она зачем? Жениться хочешь?
— Пока не знаю, — уклонился от прямого ответа Сергей. — Но точно знаю, чего не хочу: чтобы на ней женился кто-то другой.
— Можешь быть спокоен, — пообещал новоиспеченный хозяин французского севера. — Если я помогу моему тестю подгрести эту землю, а я помогу, то подобная мелочь никого не затруднит. Ни его, ни меня. Домой когда собираешься?
— Чем скорее, тем лучше, — ответил Сергей.
Так и было. Рёрех планировал отправиться примерно через две недели. «Копье славы» и два кнорра, купленные Сергеем уже здесь, во Франции, двинут вместе со всей флотилией. Команды набраны. Часть людей временно подкинул княжич, и целых одиннадцать свеев выразили желание покинуть своего конунга и вступить в дружину Сергея на постоянной основе. Перспективная молодежь. Дёрруд с Грейпом проверили всех и одобрили. Двоих, за которых Грейп поручился отдельно, Сергей даже разрешил взять в нынешний пеший вояж. Присмотрится и решит, стоит ли их из отроков-дренгов в хускарлы переводить.
