Наблюдатель (СИ) - Широков Даниил

Но ещё больше пугало то, что столб всего через мгновение, как почернел, исчез. А тьма, набежавшая вдруг со всех сторон, стала сгущаться. Чёрный туман поднялся вверх, сперва на метр, затем на два, поглощая вообще всё, что видел глаз. Потеряв возможность видеть, Анко кое-как поднялась на ноги, двинувшись вперёд, туда, где в последний раз видела тварь вместе с Фоллом. Не было слышно даже звука её шагов, не говоря уже о дыхании. В одну секунду волшебница ослепла и оглохла, двигаясь дальше только из упорства и силы воли. В её голове бегали, будто крысы, мысли — о том, что будет, если Фолл не сумел изгнать катастрофу.

Уже сейчас стало ясно, что полностью одолеть её у него не выйдет. Разница, пусть и небольшая, но всё-таки имелась. И если Фолл здесь… Нет-нет, этого не может быть. Этого не могло быть. Он из любой передряги выберется. С ним всё в порядке. Он же герой! Первый герой, самый-самый. Наверно, даже главный. Ему сам Бог не помеха… Он не мог тут взять и…

Анко опустилась перед наполовину обуглившимся телом на колени. В этот раз чародейка задрожала. Её волю не сломило ничто из всего, что она познала в этом мире — но видеть Фолла таким… Куском ещё живого трупа, цепляющегося за жизнь исключительно благодаря невероятному телу, практически полностью состоявшему из эфира. Всего одного взгляда Анко хватило, чтобы понять — из этого положения не выбираются. Никто не выбирается. Никогда. Туман редел — и в нём не было видно следа или присутствия того жуткого существа. Только голос раздался в голове чародейки, заставив её ещё раз вздрогнуть всем телом.

— Время. Приходит. За. Всеми. Скоро вы это ощутите…

— УБЛЮДО-О-ОК! — закричала Анко в небеса, зная, что не получит более ответа. Сорвав голос, она вдруг… Заплакала. Тихо, без всхлипов, как плачут обычно мужчины. Обхватив ладонь Фолла руками, чародейка поднесла её к поближе к себе.

— Анко… — тихо прошептал первый герой. Такой сильный… И такой хрупкий. — Ты… Была права… Мы все… Ошибались… Эта тварь… Страшней… Всех нас… И Бога…

— Фолл… — так же тихо протянула волшебница. — Это я… Не надо было тебе бить во всю… Чем я только думала…

Никто не застал смерть величайшего из героев. Никто, кроме его старого боевого товарища, что выжила, дабы рассказать о ней другим. Туман рассеялся, а на пустыре тихонько насвистывал ветер — ему более некого было бояться. Фолл пал, пал внезапно, без предупреждения. Он бился в полную силу — и всё, что сумел, это изгнать катастрофу, не дав ей воплотиться на все сто процентов. Очевидно, то была лишь часть её мощи — иначе их бы стёрли, как Фолл стёр обращённых стражников.

В пыль.

Конечно, что Фолл, что Анко относились друг к другу с презрением. Но это не отменяло их безграничное уважение друг к другу — за те идеалы, которым каждый следовал, не делая ни шагу назад. Фолл, изменявший континент и продолжавший быть героем, которого этот мир заслуживал, и Анко, живущая в своё удовольствие, не заботясь так называемой большой картиной. Их связывало прошлое — и сейчас оно уходило вместе с остатками жизни, что ещё сохранились в умирающем первом герое. Эфир покидал его — и правда, одна бесконечность может быть больше другой. Даже бессмертное тело не выдержало цену, что заплатил Фолл ради изгнания катастрофы.

Ради откладывания неизбежного.

Фолл вдруг двинулся, залезая целой рукой во внутренний карман плаща. Вынув чудом уцелевшую Летопись Бога, он вручил манускрипт Анко, чуть виновато улыбаясь сквозь кровь, сочившуюся из каждого повреждённого сосуда. Даже на пороге смерти мужчина мог двигаться и говорить — едва-едва, но всё же. Небольшой прощальный подарок за всё то, чего он достиг за то время, что прожил в Крэйне.

— Передай… Арту…

— Передам, — на выдохе протянула та, утерев слёзы. — Ч-чёрт, Фолл… Фолл, ну почему из всех придурков, которых я знаю, это должен был быть именно ты!

— За… бавно… Да..? — хрипло рассмеялся он. — Эй, Анко… Я прожил… Долгую… Жизнь… Жалеть… Не о чем…

— О-о, избавь меня от слёзовыжимательных фраз, — сжав кулаки и книгу в руках, чародейка поднялась, впрочем, всё ещё глядя на смотревшего куда-то в небо первого героя. — Я позабочусь о мальчиках с девочками. В конце концов, без тебя они — наша последняя надежда.

— Теперь… Вдруг… Бес… покоишься… О других? — даже на пороге смерти Фолл уколол волшебницу в самое слабое место. Та лишь покачала головой — теперь смеяться или злиться не было нужды. — Я… Буду… Наблюдать… Там…

— Ага, словно Рай с Адом и впрямь существуют, — хмыкнула Анко. — Хотя тебе видней. Это ты у нас заглянул за грань реальности. Что уж нам, простым смертным. А-а… Фолл. Если найдёшь способ вернуться… А ты найди. Обязательно. И вернись уж, пожалуйста. Над кем мне тогда смеяться? Кого обличать? С кем драться, когда скучно, а?

— И то… Верно… — кое-как кивнул ей первый герой. — Как-то… Я… Потерялся… Анко… В… Ха-а, ха-ха-ха… Воспоминаниях…

— Странно — для человека с идеальной памятью… Надо, наверно, извиниться. Я была паршивым другом.

Фолл не ответил.

— Фолл? Эй! Эй, Фолл!

Очередной крик эхом разошёлся по пустырю.

— ФО-О-ОЛЛ!!!

Анко не сдержалась — и ударила кулаками по груди, в которой больше не билось героическое сердце. Вот так умирают герои — практически в одиночестве, вдали от близких и дорогих им. Лучше уж так, наверно, чем видеть тех самых близких и дорогих на всё том же пороге смерти. Одно печально в жизни героя — она неизбежно заканчивается паршивой смертью. Случаи, когда он умирает в своей постели от старости, лишь подтверждают правило.

Отчаянье, которое не передать словами, боль, которую ничем не заглушить — всё это чувствуют обе стороны. И умирающий, и те, кто находится рядом с ним. По всему миру пронеслась новая волна — крик чародейки, крик, возвестивший о смерти первого героя. Стража, друга, наставника, товарища, заклятого врага. Опустили свои головы драконы, прощаясь с Фоллом. Подняли кружки, полные до краёв, гномы, без смеха и улыбок провожая его в последний путь.

Прикрыли глаза на своих тронах властители — Совет Сенстонии, Настоятель Ливиграда, Сангвин, пробудившийся ещё раньше прочих. Главы пяти рыцарских домов, управлявших Дораном, встали на колени в церкви, молясь, чтобы путь на ту сторону для Фолла прошёл тихо и быстро. Запели эльфы, завывая тризну по герою, полностью изменившего жизнь их расы. Где-то возле Железных Гор вздрогнула Мира, сжимая кулаки — для неё ещё ничто было не кончено. Члены Сада отвлеклись от ночных дел и от сна, складывая воедино ладони, чтобы сказать слова прощания тому, кто подарил им смысл жизни — будь то месть, жажда справедливости, денег, силы, или исполнение мечтаний.

Наконец, тяжело вздохнуло существо в далёких небесах, осознавая свою ошибку. Если тот, кто превзошёл Бога, погиб, пытаясь упредить катастрофу, значит, её масштаб превосходит всё, о чём пресловутый Бог мог только подумать. Разумеется, Он услышал всё, о чём говорили Анко с Фоллом. Услышал и, раздосадованный, смирился. Ему, откровенно говоря, плевать было на всё и вся.

Но даже Он был опечален гибелью первого героя.

Фолл сделал то, что было нужно. Отдав самое дорогое, что есть у нас, живых — его жизнь.

— Ты был придурком, — поднялась Анко, смотря на застывшее тело. — Самым сумасшедшим придурком, которого я знала. Если бы мне пришлось выбирать, кто стал бы самым крутым у нас на деревне, я бы выбрала тебя… Добродушный, до тошноты придирчивый, когда дело касается нас, героев… Суровый, но не кровожадный… Ч-чёрт, Фолл! Ты…

Она осеклась, увидев предмет, что непонятным образом возник в руке первого героя. У него же не было сил… Не было возможности управлять эфиром! Так как он…

Чародейка подняла свои очки с ладони Фолла, помедлив секунду, а затем надев их, с шумом выдыхая. Прижав к кофте Летопись Бога, Анко прошептала слова заклятья, закрыв глаза. Она не смогла нормально сказать ему "Прощай", но она сумеет обеспечить ему достойные похороны. Такие, чтобы никто и никогда не сумел потревожить могилу человека, сама жизнь которого была воплощением слова "герой". Анко вложила в чары не только эфир — но и свои эмоции, чувства, обуревавшие её. Горечь от потери, жажду отмщения, сожаление и страх, ощущение пустоты — и всё это только усилило магию.