Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая
Андрей свистнул и махнул рукой. Спихнув с ног снегоступы (снега тут почти не было), Сергей подошёл — Альхимович, сидя на камне, подбрасывал, улыбаясь, на ладони длинный — в палец — узкий наконечник стрелы, похожий на лавровый лист из красноватого кремня, в мелких выемках тщательной обработки.
— Обронили? — Сергей взял наконечник.
— Выбросили, — Андрей чиркнул ногтем по еле заметной трещинке, рассекавшей наконечник вдоль точно по центру. — Ископаемых тут нету, так что это здешние.
— Или захожие, — возразил Олег, подходя и сбрасывая капюшон. Андрей хмыкнул и носком ноги указал на мелкие кремнёвые чешуйки, разбросанные на протаявшей земле:
— Если и захожие, то они тут были вот — перед самым снегопадом. Эту мелочь сразу мешает с песком, с камешками, а тут вон — поверху лежит, только снежком прикрыло.
— А что это у них наконечники кремнёвые? — удивился Ариец. Андрей улыбнулся:
— Да просто у нас-то аркебузы в основном, а так — встретим Джека, ты посмотри: у него три четверти наконечников и есть кремнёвые самоделки.
— Не обращал внимания, — признался Олег. — Значит, не больше недели назад кто-то делал тут наконечники…
— Это и правда могла быть разведка, — раздумчиво произнёс Сергей. — Ну что ж, надо искать дальше.
— Только давайте пообедаем, — предложил Олег, — а то солнышко на ели, а мы ещё не ели.
Мальчишки присели на камнях, подстелив плащи и, развязав мешки, достали припасы.
— Олег, — задумчиво сказал Андрей, жуя кусок сушёного мяса, — когда тебя Ленка спать укладывает — она тебе косы расплетает, или как?
— Поговори, — спокойно буркнул Ариец, откидывая за спину очень стильные косы, заплетённые на висках. — Жуй вон… пока есть чем.
Сергей, пользуясь правой рукой, левой рассматривал, вертя в пальцах, всё тот же наконечник. Выходы красного кремня были тут везде. А вот откуда пришёл и куда ушёл человек — под пойми…
* * *— Пойдём, покажешь.
Юджин просил уже не первый раз, и я, покосившись на него, промолчал. Но янки не отставал:
— Сергея ведь нет, кто тренировать-то будет?!
— Тебе мало утренней тренировки? — не выдержал я.
— Мало, — честно сказал американец. После той осенней истории он превратился а фанатичнейшего фехтовальщика и добился уже немалых успехов. — Ну пойдём, а?
Под слегка ироничными взглядами, стараясь не обращать на них внимания, я подхватил перевязи и первым заспешил к выходу. Вслед мне Басс беспощадно пропел:
— Я специальность себе выбрал по наследству -
Стать учителем не думал, не гадал.
Я всяких ужасов боялся ещё с детства…
…Снаружи был тёплый ветер, сырой, он слизывал снег на пару с вылезшим солнышком — совсем весна, не январь никакой. Я положил на камни снаряжение, сбросил куртку. Юджин, помедлив, потянул за шнуровку своей куртки, но я усмехнулся:
— Не стоит… Ну, что показать-то?
— Атаки на оружие, — он шмыгнул носом.
— Ты батман разучил? — я несколько раз полоснул воздух клинком.
— Батман и контр-батман, — готовно кивнул он.
— Тогда смотри, вот фруассе… Шестое соединение…
— Шестое?… А, ага… Так?
— Так, так… Ооопп!
Юджин удержал палаш, но сам развернулся в сторону толчка. Вернулся на место и потребовал:
— Ещё раз.
— Это просто, — усмехнулся я, повторяя толчок медленно. — Главное — угол соприкосновения клинков поострее… Давай ты… хорошо!
Мы немного поиграли клинками. Юджин неожиданно спросил:
— Послушай, а почему ты любишь поединки? Ребята рассказывали, что…
— «Рассказывали, что…» — сердито буркнул я. — Да, поединки я люблю… Почему? — я неожиданно сам задумался над этим. Повторил: — Почему… Мне нравится быть первым и лучшим, скажем так. Веришь?
— Ты не тщеславный, — уверенно сказал Юджин. Я засмеялся:
— Это верно!.. Дело просто в том, что мне нравится процесс. Когда я схватываюсь один на один — всё равно, всерьёз или для развлечения — я ощущаю себя рыцарем. Свои и чужие на меня смотрят. Я, противник — и бог, как раньше говорили. Это непередаваемое ощущение.
— Ты торчок, — определил Юджин. — Адреналиновый наркоман, вроде тех, которые с мостов на резинке прыгают.
— С мостов на резинке? — удивился я. — Это как?
— Привязывают к ногам такую прочную резину, точно рассчитанную, и человек прыгает — с моста или с плотины там… Говоря, интересно.
— Брр! — я передёрнул плечами. — Но ты прав, похоже. В этом.
— А в чём не прав? — насторожился Юджин.
— Что-то там у вас неладное творится в мире, — пояснил я. — Если уж стремление защищать справедливость объясняют адреналиновой наркоманией — что-то не то творится. И моё пристрастие к поединкам отношения к защите справедливости не имеет, Юджин.
— Да я уже понял, что вы… мы, — поправился он, — рыцари. И ничего против не имею, можешь быть уверен… Давай ещё, а?
Виктор Цой
Ночь глубока,
день далеко,
Ночью так часто
хочется пить…
Ты выходишь на кухню,
Но вода здесь горька,
Ты не можешь здесь спать,
Ты не можешь здесь жить!
Доброе утро, последний герой!
Доброе утро —
тебе и таким, как ты!
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй,
последний герой!
Ты хотел быть один —
это быстро прошло,
Ты хотел быть один,
но не смог быть один…
Твоя ноша легка,
Но немеет рука,
И ты встречаешь рассвет
За игрой в дурака!
Утром ты стремишься
скорее уйти,
Телефонный звонок —
как команда «вперёд!»
Ты уходишь туда,
Куда не хочешь идти,
Ты уходишь туда,
Но тебя там никто не ждёт!
Доброе утро, последний герой!
Доброе утро —
тебе и таким, как ты!
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй,
последний герой!
— Сюда часто ходили за водой, — Андрей, присев на корточки, похлопал ладонью по плоскому камню, удачно выдающемуся над берегом. Сергей огляделся и удовлетворённо хмыкнул: теперь он отчётливо увидел поднимающуюся на откос тропинку.
— Ходили, но последнее время не ходят, — сообщил Олег с середины откоса. — Тут всё оплыло… Я поднимусь наверх? Если лагерь и был, то только там.
— Погоди, сейчас вместе пойдём, — махнул рукой Сергей. — Пошли, Андрей, вставай. Хотя едва ли они ещё здесь. Мне кажется, это всё-таки была разведка…
…Это была не разведка.
