Гросс - Оченков Иван Валерьевич

Ему действительно стало жаль сжигать такую почти совершенную красоту, но и оставлять корабль в боевом положении тоже было невозможно. Вывод? Нужно схитрить. Скажем, попытаться вывести из строя оба двигателя, но не фатально. По крайней мере, чтобы оставалась возможность из двух неисправных собрать один рабочий.

«Ну и что мы будем делать, исходя из нерушимости законов физики и химии? – продолжил он свои рассуждения. – Знаете ли, какова цель создания этого храма? Нет? Да всё же до банального просто. Заставить топливо, воздух и огонь встретиться в одном месте и в одно время для совершения обряда трансформации энергии! И что мы можем сделать, чтобы помешать этому, не набив себе шишек? Да просто заставить кого-то из этой троицы прийти не вовремя. Вот и всё. Делов-то!

Одна проблема. Как быстро сломаешь, так же быстро всё и починится. Здесь мозги есть не только у тебя. А как сломать, не ломая… В этом и загвоздка… Представь себя на месте местных механиков. Двигатель не заводится. Что будут смотреть в первую очередь? А что в последнюю? Вот его и надо ломать».

Японские технари – известные аккуратисты и педанты. Это видно и по почти стерильной чистоте в машинном, где сам Бог велел повсюду быть масляным пятнам и потекам керосина.

Несложно предсказать, что начнут они с выборочной проверки наличия топлива в сбросе с форсунок. Это, самое малое, полчаса. Дальше попытаются прокачать топливную систему принудительно. Час, не меньше. Затем гарантированно проверят поступление воздуха через фильтр. Ну, пусть минут десять. Дальше им в голову может прийти идея проверки наличия компрессии в цилиндрах, а для этого им понадобится компрессометр. Это вообще долго. Часа три. Одновременно с этим могут затеять проверку соответствия положения клапанов и поршней – фаз газораспределения. Те же три часа. Итого без вариантов почти пять часов. Но и это еще не все.

Дальше – веселее. Могут посмотреть форсунки, но там испытательный стенд нужен, не факт, что он на борту есть. Еще два часа. Топливные насосы, нужен манометр. Опять пара часов. Еще могут залезть в работу топливной рейки и топливного распредвала. Но для этого потребуется частичная разборка двигателя. Это в лучшем случае полдня. Если все равно не работает, можно промыть систему, греша на качество топлива, но это вообще сутки. По техрегламенту еще надо все проверить и только потом… Короче, проще забыть и выбросить…

Самое забавное в том, что до форсунок лезть далеко. Поэтому топливо будут проверять у насосов. А там всё исправно! То есть, в конце концов, у механиков начнется когнитивный диссонанс по поводу трубок высокого давления. Поскольку нет таких частиц, которые, пройдя через плунжер насоса, смогут забить трубки и форсунки. Это нонсенс. Посмотреть бы на их лица в этот момент… И он едва не рассмеялся в голос, живо представив несчастных, впавших в отчаяние техников.

И тут же напомнил себе, что время дорого и пора приступать к работе, которую за него никто не сделает. Прежде всего, выкрутил из соединений топливных трубопроводов двигателей несколько пустотелых винтов и заменил их на полнотелые, тщательно вытерев ветошью образовавшиеся потёки топлива.

Авиакеросин теперь точно опоздает на огненный шабаш в цилиндры. Однако для опытного механика это ерунда. Полчаса максимум. Значит, нужен еще один сюрприз. Коронный. Провернуть распредвал? Но до него не так просто добраться. Скоро может появиться вахтенная смена… Проклятый цейтнот! Ладно, придется играть соло на топливной системе.

Март принялся осторожно откручивать идущие от топливных насосов к форсункам трубки, запихивать в них спички, весьма кстати оказавшиеся в кармане, после чего вся система собиралась до состояния «как было», а следы вмешательства тщательно удалялись ветошью. Благо мотористы были не разгильдяями, и машинный зал был весьма чист.

– Ну вот. Имеем два неисправных двигателя с повреждениями разных цилиндров. Так что из двух один завсегда собрать можно. Но если не знаешь, где копать, то можно и всю войну пропустить. А главное – всё тихо. Не привлекая внимания. А вытащить спички практически не реально. Только нагреть и выжечь дотла. Но это потом…

Довольный собой Март тихо выбрался на палубу и, никем не замеченный, покинул «Тэнрю». Оставалось добраться до стоящего на краю летного поля большого решетчатого радара и заложить последние мины под него. Не встретив никаких затруднений, он быстро выполнил и эту миссию.

Теперь, когда все, что только возможно, было сделано, следовало вернуться к берегу озера и начать основную фазу спасательной операции. Да и время поджимало. До подхода рейдеров оставалось совсем немного времени.

«Витя, готовьтесь. Через несколько минут я уберу охрану на причалах, и можно будет выдвигаться всей группе».

«Принято».

Несмотря на то, что Николай вырос во дворце, среди его окружения встречались не только придворные и аристократы. Среди свитских генералов имелось немало заслуженных военных, рота дворцовых гренадер вообще укомплектована одними георгиевскими кавалерами, а инструкторы по летному делу не всегда служили в «гатчинском флоте». В общем, про то, что перед первым боем у новичков бывает мандраж, он знал, но даже представить не мог, каково это переживать в реальности!

От предчувствия схватки молодого человека изрядно потряхивало. Сердце стучало так, будто вот-вот выскочит из груди, а руки буквально вцепились в автомат, чтобы скрыть дрожь. При всем при этом вокруг него собрались люди, нервы которых, казалось, были сплетены из стальных канатов. Бывшие абордажники спокойно занимались своими делами, иногда беззлобно подшучивая друг над другом, но при этом было понятно, что через секунду после получения команды они встанут и ринутся в бой, и Николай никак не мог понять, сможет ли он пойти вместе с ними?

То есть пойти-то пойдет, но надо будет драться, стрелять в противника, если понадобится, сойтись врукопашную и…

– Тяжко тебе, паря? – сочувственно посмотрел на него спокойный как удав дядька Игнат.

По-хорошему на этот вопрос следовало как-то отшутиться или ответить строго по уставу: «Никак нет», но Коля не смог справиться со сдавившим горло спазмом и лишь кивнул в ответ.

– Перед делом завсегда так, – хмыкнул Вахрамеев.

– П-первым? – выдавил из себя с вопросительной интонацией цесаревич, хорошо знавший, что «делом» в русской армии называют бой.

– Перед любым, – пожал плечами боцман, – к такому разве привыкнешь? Снаружи-то еще блюдешь себя, мол, мне все нипочем, а внутри все одно страшно.

– Правда? – искренне изумился Николай.

– Еще какая!

– Игнат Тимофеевич, – неожиданно спросил наследник престола. – А ты когда узнал, кто я такой?

– В смысле?

– Ну, что я…

– Царевич?

– Ага.

– Так я вроде не пальцем деланный, – хитро усмехнулся Вахрамеев. – Форма у тебя вроде рядового, а сукно такое, что генерал не всякий себе позволить может. Стоишь опять же навытяжку, а страха в глазах не видно. Сразу видать, что непоротый!

– Вот оно что, – немного разочарованно протянул цесаревич.

– А ты, небось, надеялся, что когда все вскроется, меня кондрашка хватит?

– Нет, что вы, – стал оправдываться парень. – Просто…

– На самом деле Витька проболтался, – неожиданно признался дядька Игнат. – Помнишь, как мы этих гавриков из полиции выручали? Вот как вернулись, он и признался, стервец! Не смог смех сдержать, ну я его и за ухо…

– И что?

– Да ничего. Новобранец – он и есть новобранец, а крестьянский сын или царский – все едино. В любом случае надо работой грузить, чтобы на глупости ни сил, ни времени не оставалось.

Договорив, Вахрамеев еще раз пристально посмотрел на своего подопечного, после чего, видимо, счел лирическую часть оконченной и приступил к инструктажу:

– Значит так. В бою держись Кима, и оба никуда не лезьте. Мы сами все сделаем. Моя бы воля, я бы вас обоих на корабле оставил, но ребята с «Буреи», скорее всего, ранены, надо будет им помогать. Все понял?