Лиза Смедман - Атака мертвецов
«Парень не прав», — подумал К'арлайнд. Дафир этого не говорил. Человек предупредил, что что-то приближается. Что-то большое. И оно появилось. Он не предсказывал, откуда оно явится, но сказал, где его будет ждать конец, — в озере. Оно растворилось в воде и утекло прочь.
Он провидел будущее. Не бог весть какое достоинство для мага, специализирующегося на прорицании, но К'арлайнд начинал задумываться, а заклинания ли тот использует. Дафир, заметил он, всякий раз совершенно одинаково прикасался лбом к алмазу, которым был увенчан посох, прежде чем пророчествовать.
Они подлезли под провисшей балкой. К'арлайнд стряхнул паутину, налипшую на волосы, и махнул рукой, привлекая внимание Элдринна.
«Посох твоего отца. В нем содержится магия, позволяющая видеть будущее?»
«Не удивлюсь, — прожестикулировал молодой маг. — Это объясняет, почему алмаз имеет форму песочных часов».
К'арлайнду вспомнилось, как он впервые увидел Элдринна в Великих Пустошах. Даже потеряв разум, мальчишка цеплялся за посох, вместо того чтобы бросить его в пыли. Остатками своего помутненного магией рассудка он помнил, что это нечто очень ценное. Важное для его дела.
К'арлайнд поймал взгляд юноши и зашевелил пальцами:
«А может посох провидеть прошлое?»
«Я… — Странное выражение появилось на лице Элдринна — словно он хотел заговорить вслух, но внезапно забыл, что собирался сказать. — Думаю, да», — ответил он наконец.
К'арлайнд рассмеялся. Неужели ответ на загадку Двери Краанфаора в самом деле настолько прост?
Гилкриц оглянулся на него.
То же самое сделала жрица, идущая впереди них, и показала жестом: «Тихо!»
К'арлайнд поспешно и беззвучно извинился. Его ухмылка свидетельствовала о неискренности его извинений, но ему не было до этого дела. Сотни киира мерцали в его воображении. Тысячи. Он знал, как Элдринн открыл Дверь Краанфаора: воспользовавшись посохом своего отца, он заглянул в прошлое на тысячи лет назад, во времена древнего Мийеритара. Мальчишка видел, как один из тогдашних темных эльфов открывает ее.
К'арлайнд сможет сделать то же самое; все, что для этого нужно, — это посох.
«Ты что?» — спросил Элдринн на языке жестов.
К'арлайнд заставил себя согнать ухмылку с лица:
«Потом скажу».
Несколькими мгновениями позже он украдкой оглянулся. Из-за темных линз, скрывающих глаза Дафира, выражения лица человека было практически не видно. Более того, Дафир, похоже, умел скрывать свои мысли не хуже любого дроу. Если он при помощи прорицаний сумел провидеть предательство К'арлайнда и решил помешать ему, по нему этого не скажешь.
К'арлайнду придется быть очень осторожным, делая свой ход.
Воистину очень осторожным.
ГЛАВА 11
Халисстра смотрела, как демон терзает Каватину. Жрица лежала на спине, беспомощная и рыдающая, полная противоположность тому Рыцарю Темной Песни, каким была когда-то. Вендонай глубоко проник в ее мозг, вытягивая оттуда острые осколки стыда и ненависти. Сдирая кожу с ее тела и души, пока она лежала перед ним, слабая и трепещущая.
Халисстра знала, каково это.
Ужасная рана, нанесенная ей демоном, уже исцелилась, кости, органы и мышцы отросли заново, осталась лишь тень прежней боли. Она могла дышать, и грудь ее не пронзало при этом острое копье страдания, затмевающего собою все. Даже корка с ладони исчезла, остался один лишь шрам.
Она смотрела на широкую спину Вендоная, и в глазах ее горела ненависть. Она доставила ему то, что он хотел, — игрушку. Она была не настолько глупа, чтобы ожидать, что балор исполнит свое обещание — свобода ей заказана, — но она рассчитывала что он возвратит ее Ллос. В конце концов, Вендонаю Халисстра больше не нужна. Теперь, когда она привела к нему Рыцаря Темной Песни, она стала для демона полным ничтожеством, существом, которое можно не замечать.
Это было унизительно.
И все же, возможно, это к лучшему. Если все внимание Вендоная будет сосредоточено на Каватине, быть может, Халисстре удастся бежать. Она сделает себя невидимой при помощи магии баэ'квешел и…
Едва подумав об этом, она сжалась. Демон услышит ее мысли!
Она зажмурилась в ожидании удара. Убить ее демон не сможет. Не сумеет без помощи Ллос. Но он может причинить ей боль. Жуткую боль.
Вендонай не сделал ничего. По-прежнему склоняясь над распростертой Каватиной, он продолжал мучить ее, наслаждаясь страданиями воительницы.
Халисстра, припавшая к земле, немного распрямилась. Несколько мгновений ей пришлось собираться с духом, но наконец она отважилась. Губы ее зашептали песнь, так тихо, что ее звуки почти затерялись в гуле ветра, вечно дующего над этой пустынной безжизненной равниной. Она не надеялась, что ее магия сработает: Вендонай был могущественным демоном, его разум был непробиваем, будто крепостная стена, — но она ожидала от него реакции. Ярости, что она только посмела попытаться. Кары за ее дерзость.
Вендонай не обращал на нее внимания.
Или… Неужели?
Он сказал Каватине, что может слышать ее мысли. Халисстра предположила, что это относится и к ней тоже. Но если бы это было так, демон должен был знать, еще тогда, когда она предложила вместо себя Каватину, что Рыцарь Темной Песни одолела полубога. Либо Вендонай был слишком самоуверен, чтобы не обратить на это внимания, либо…
Он лгал.
Халисстра улыбнулась. Он не может слышать ее мысли, и был настолько глуп, что сам объяснил почему. Ее предки были мийеритари. На ней нет его клейма. Это не сделало ее слабой. Это сделало ее сильной.
Достаточно сильной, чтобы сопротивляться ему.
Трепеща от надежды, она быстро огляделась, ища выход из положения. Груда черепов, которую балор использовал вместо трона, сгорела и превратилась в обугленные головешки. Ветер обдувал их, и вверх тянулась струйка пепла.
Нет, не пепла. Черный дымок поднимался из одной-единственной глазницы.
Настороженно поглядывая на Вендоная, Халисстра дотянулась до струйки дыма и коснулась ее кончиком пальца. Ее кожа посерела. Палец не то чтобы замерз, он перестал вообще что-либо чувствовать, как будто из него высосали всю жизнь. Кончик пальца, находящийся внутри черной струйки, казалось, усох, будто Халисстра смотрела на него сквозь обратную сторону линзы. Тьма наползала на него, делала его все тоньше, и тоньше и…
Халисстра отдернула палец. Не сделай она этого, тьма безвозвратно поглотила бы ее. Затянула бы в пустоту, зияющую из глазницы черепа. Она знала, что представляет собой это щупальце тьмы, — поток отрицательной энергии. Сочащийся из… ниоткуда. Увлекающий все, что ни коснется его, навстречу забвению.
