Роланд Грин - Путь воина
Из-за снадобий, истощения сил, чар и боли госпожа Дорис мало что помнила о том, что произошло в ночь ее спасения. Она определенно никогда не вспоминала, что обязана своей жизнью господину Скирону.
Но это было правдой. Скирон первым в пещерах почувствовал приближение Великого Дракона. К тому времени, когда он услышал шипение и шорох его приближения, он уже двигался. Его раб уже взвалил на спину сумки с магическими приспособлениями, а колдун следовал за ним с посохом и пузырьком для возобновления чар, наложенных на госпожу Дорис.
Когда шипение стало громче, они оба побежали. Они подбежали к тюфяку госпожи Дорис, и раб сорвал занавески, в то время как Скирон силком поднял даму на ноги. Та уставилась на него невидящим, несосредоточенным взглядом, не делая никаких попыток прикрыться. А затем вырвалась из его рук.
— Я должна остаться здесь. Акимос придет ко мне. Он скоро будет здесь. — Она действительно улыбнулась.
— Акимос снаружи, ждет тебя там. Вы с ним с помпой вернетесь в Мессантию. Но вы должны поторопиться. А теперь, сударыня, идемте, пожалуйста! Идемте к Акимосу!
Уговаривая ее, Скирон услышал, как Дракон в первый раз подал голос, издав глухой низкий вой. Он швырнул в госпожу Дорис пузырек с зельем. Оно могло войти в тело и через кожу, пусть и не так быстро, как через рот. Дорис провела пальцем по струившемуся у нее между грудей зелью, а затем лизнула его. Она снова улыбнулась:
— Иду. — А затем вскочила на ноги и побежала ко входу в пещеру так быстро, что обогнала даже Скирона.
Конан увидел, как у входа в пещеры Зимгаса появилось с полдюжины людей, как раз когда Арфос добрался до матери. Он выкрикнул предупреждение, но этих людей, похоже, больше занимало бегство, чем нападение. Они пробежали мимо Арфоса, словно зайцы, удирающие от волка, увидели внизу Конана и его воинов и резко свернули в сторону.
— За ними! — проревел Конан. — Если они сбегут, тех, кто упустит их, я изжарю на завтрак! — Он был почти уверен, но не горел желанием произнести это вслух, что одним из беглецов был Скирон. Если в распоряжении у колдуна еще имелись какие-то чары…
Затем мысли о всего лишь человеческих противниках разом вылетели у Конана из головы, когда до входа в пещеры добрался Великий Дракон.
Некоторые увидевшие его воины упали в обморок. Другие же упали на колени — то ли молиться, то ли блевать. Некоторые стояли так, словно и чувства, и конечности у них одинаково онемели. Не многие смогли бы описать увиденное ими иначе, как то, что оно было полупрозрачно-серым, пронизанным расплывчатыми пятнами болезненно малинового и темно-золотого цвета.
Будь Арфос одним из тех, кто начисто лишился ума, они с матерью умерли бы на месте. А так он увидел, что монстр вытягивает вперед щупальце, оканчивающееся клыкастыми челюстями. Он с размаху опустил на эту пасть меч, отрубил кусок, увидел, как тот рассек воздух, а затем приземлился и пополз назад к основному телу.
И все же Дракон казался способным чувствовать боль или по крайней мере чувствовать ставшую у него на пути опасность. Он убрал щупальце, выдвинул четыре покороче, покрытые присосками, но сам не наступал. Это дало Арфосу время увести, уволочь, а под конец почти унести мать подальше от опасности.
По крайней мере на мгновение. Чудище немного помедлило, поэтому Конан успел собрать своих бойцов. К тому времени, когда Дракон выполз на открытое пространство, воины были уже по большей части на ногах, подняты и с оружием в руках.
И когда он выполз, то выбросил часть себя далеко вперед и вниз по склону. Масса серой слизи приземлилась на двух воинов, и их вопли быстро замерли, когда она поглотила их. И когда она это сделала, ужаснувшиеся очевидцы увидели, как она делается малиновой от их плоти и крови, и затем выпускает ноги, хвост и голову с большим количеством зубов, чем у целой стаи акул.
Однако прежде, чем чудище смогло двинуться, Конан уже добрался до него. Его меч сверкнул в свете бивачного костра, рубя ударом, который мог бы рассечь гору до самых корней. Полголовы срезало как бритвой и рассекло воздух. Монстр пополз обратно к ногастому "фрагменту", а затем ощутил выше по склону присутствие Змея. Он свернул, не разбирая дороги, и переполз через горячий уголь от разбросанного бивачного костра воинов Акимоса.
И мгновенно уши всем разорвал пронзительный вопль. Конан увидел, как задергался и закрутился "фрагмент", когда из-под него повалил дым. Схватив свободной рукой горящую ветку, он бросился вперед и рубанул "фрагмент" по спине мечом. Это было все равно что рубить по панцирю морской черепахи, но сила киммерийца отвечала этой цели. Твердая кожа на спине гадины разошлась, и Конан вогнал в разрыв ветку.
Заклубился дым, и вопль раздался вновь, поднимаясь до таких высот, пока даже Конану захотелось заткнуть уши и отгородиться от звуков сходящего с ума мира. "Фрагмент" разбух, пока кожа у него не начала трескаться, а затем лопнул, словно гигантская пустула. На лагерь посыпались зловонная сукровица и дымящиеся обрывки кожи, но воины Конана не обращали на них внимания.
Они увидели, что Дракон не был непобедим и даже то, как именно его можно одолеть. Они побежали хватать горящие ветки. Те, что добрались до бивачных костров слишком поздно, вырывали пригоршни сухой травы и пускали в ход кремень и кресало или искали по палаткам что-нибудь еще способное гореть. Арфос сложил руки рупором и крикнул:
— Отлично сработано, капитан Конан! Кажется разумным, что должен был существовать какой-то способ уничтожать этих тварей без колдовства!
Конан кивнул. Ему пришлось признать, что создавшие Драконов древние колдуны проявили чуть больше предусмотрительности, чем большинство их собратьев. Определенно побольше, чем Скирон, который разбудил это чудовище со всей осторожностью человека, разводящего костры в сухом, как трут, лесу!
Великий Дракон почувствовал уничтожение "фрагмента", но у него имелись воспоминания об уничтожаемых и прежде "фрагментах", без опасности для него самого. Это была та ситуация, которая требовала больше знаний, прежде чем может быть принято решение либо сражаться, либо отступать. И путь к приобретению этого знания, казалось, находился впереди.
Поэтому Великий Дракон целиком выполз из пещеры на открытый склон. Столкнувшись с его полным ужасом, некоторые бойцы снова утратили власть над собой. Некоторые даже повернулись бежать, но на пути, у них встал Арфос, обнимая одной рукой мать, а в другой держа ксиф.
— Если вы не боитесь бесчестия, то лучше бойтесь меня! — прорычал он, и в этот миг он выглядел таким же свирепым и грозным, как сам Конан. Несостоявшиеся беглецы опомнились и повернули обратно присоединиться к товарищам.
