Серебряный змей в корнях сосны - Наумова Сора
– Это имя дал ей я, это часть… часть посвящения. Как ваши мечи. Но Аканэ-сан не обязана подчиняться, если не захочет.
– Я не слышал о подобном, – сразу же отреагировал Учида, которого непонятные ему ситуации раздражали. – Договоры с ёкаями опасны.
На этот раз он чуть наклонился в сторону, будто его вдруг дернули за ухо. Звякнули колокольчики, но уже за спиной Сасаки, и тот застыл, когда ему в грудь уперлось острие нагинаты.
– Вели ей прекратить!
Послышался звонкий девичий смех, будто бы издалека, а будто бы прямо над ухом. Лисье коварное колдовство, ничье больше.
– Аканэ-сан, пожалуйста, – попросил Сасаки. – Это мои друзья.
На мгновение у его ног из воздуха соткался силуэт некрупной лисицы с красно-рыжей густой шерстью и сразу исчез.
– Это твоя кицунэ? – спросил Хизаши. – Признаться, не представляю, чем ты привлек ее.
Сасаки Арата не вязался у него с лисами-оборотнями, разве что с каким-нибудь безобидным адзуки-арай [59] или, в крайнем случае, с более вредным бурубуру [60]. Вместо ответа Хизаши получил шлепок по плечу и возмущенное фырканье. Арата пояснил:
– Аканэ-сан не любит, когда говорят, что она… Ну, что она мой ёкай.
– То есть эта рыжая вертихвостка намекает, что это ты – ее человек? – не удержался Хизаши от смешка. – Вот умора!
Фырканье сменилось угрожающим низким рычанием, и тут Учида опустил, наконец, нагинату и сказал:
– Ладно, мы теряем время. Пусть кицунэ делает свою работу, нам надо идти дальше.
С глупой ревностью он подумал, что Учида больше всех стремится спасти Кенту. Словно именно он его самый близкий друг и это он бок о бок с ним боролся против морского чудовища или противостоял проклятию в новеньком замке лорда Киномото.
Хизаши расправил плечи и с безразличным видом кивнул.
– Не имею ничего против.
Сасаки поежился и снова потеребил шнурок на запястье. Спустя какое-то время, на протяжении которого Учида смотрел в одну сторону, а Хизаши в другую, он сказал:
– Аканэ-сан согласна помочь.
Хизаши закатил глаза, да так, что и не заметил, как то же самое сделал Юдай.
А потом Хизаши ощутил щекотку по всему телу, пробежавшуюся от затылка до кончиков пальцев ног, в животе стало легко, как при падении с высоты, и он услышал:
– Хорошо. Никто не обратит внимание на такого человека.
В тоне Юдая сквозила насмешка, пусть даже она Хизаши только мерещилась. Он все равно оскорбился – жаль, негде было проверить, как подействовали чары кицунэ. Сам он, глядя на свои руки, не замечал изменений.
Где-то высоко в древесных кронах запутался порыв еще по-зимнему прохладного ветра. Кисараги – месяц камелий – знаменовал скорое приближение весны, но погода нынче выдалась стылая, и от долгого стояния на месте замерзали руки. Промедление на развилке помогло немного сбросить напряжение, и все же к городу подходили молча, сосредоточенные и серьезные. Ранним утром торговцы только собирались начинать работу, дома с высокими заборами и опущенными щитами лавочек на первых этажах слепо глядели в ожидании посетителей. Дальше, на другом конце города, уже шумел рыбный рынок – рыбаки спешили распродать свежий улов, а ближе к центру еще было спокойно и тихо.
Сасаки ушел потолкаться среди простых людей, Юдай собирался поговорить с владельцем одного из чайных домов. Хизаши отправился бродить, следуя чутью. И стоило ему остаться одному, как спину ожег чей-то взгляд. Хизаши обернулся и на мгновение увидел тень, скользнувшую по крышам. Восходящее солнце пряталось за высокими строениями, и его лучи еще не добрались до кривых переулков. Хизаши мог увидеть всего лишь бродячую кошку или мелкого ёкая, выбравшего жизнь рядом с людьми, но почему-то не сомневался, что видел человека.
Кицунэ дала ему новый облик. Его никто не узнает. Никто.
Хизаши склонил голову и поспешил дальше, не выбирая дороги. Простые работяги уже наводняли улицы, по Хизаши скользили взглядами и сразу отворачивались, а он путал следы. Если ему показалось, то он просто вернется к товарищам, если же нет – то рано или поздно преследователь выдаст себя. Хизаши не планировал прибегать к ки, тем более против людей, но сохранить свободу было важнее.
Вдруг прямо перед ним с крыши спрыгнул человек в черном, с замотанным шарфом лицом. Он приземлился бесшумно и сразу же швырнул стопку талисманов. Узкие бумажки вспыхнули золотистым светом и собрались в одну линию, которая вмиг заключила Хизаши в кольцо.
– Дзисин? – с ненавистью прошипел Хизаши и дернулся, но светящийся круг из талисманов сковал тело, не давал двигаться.
Незнакомец не ответил, лишь шевельнул пальцами, и бумажное кольцо сжалось, золотистый свет офуда превратился в жгучее пламя, и Хизаши сцепил зубы, чтобы не застонать. Искусство оммёдо обернулось против него, и Хизаши потянуло к человеку в черном, подошвы гэта оставляли глубокие борозды в утоптанной земле, но не могли задержать движение.
Когда Хизаши оказался так близко, что смог рассмотреть невыразительные черные глаза экзорциста, он разозлился. Энергия ки всколыхнулась в животе, попыталась выплеснуться, но сила талисманов поглотила ее. Хизаши впервые испытал нечто подобное на себе, хотя сам не раз использовал в бою. Одно различие – эти талисманы были гораздо сильнее тех, что учили писать на уроках. Хизаши успел лишь дернуть локтем в попытке нащупать скрюченными от напряжения пальцами полированные дощечки веера за поясом, как сверху свалилось что-то еще.
Холод пригасил огонь талисманов, и Хизаши удалось разорвать кольцо. Воткнутая между ним и экзорцистом в черном нагината была покрыта быстро тающей изморозью, а ее владелец спрыгнул с крыши рядом с Хизаши и, призвав духовное оружие обратно, выставил перед собой.
– Кто ты? – потребовал он ответа. – На тебе нет герба Дзисин. Ты не имеешь права задерживать ее ученика.
Впервые Хизаши был рад зацикленности Юдая на законах. Впрочем, он-то как раз понимал причину отсутствия опознавательных знаков Дзисин.
– Перестань, – велел он Юдаю. – Он не будет с нами разговаривать, разве не понятно?
В ответ на его слова экзорцист выхватил танто и кинулся на Хизаши. Юдай успел выставить копье, и танто отскочил от деревянной рукояти как от стальной, а экзорцист уже сложил незнакомую печать, и Хизаши инстинктивно взмахнул веером, создавая перед собой и Учидой воздушную стену. Затем вытащил из рукава заранее заготовленные бумажные фигурки и бросил под ноги.
– Бежим! – шепнул он Юдаю и сорвался с места. Едва ли такая простая обманка всерьез задержит противника, но после разрушения оболочки его будет ждать еще один весьма взрывной сюрприз. Хизаши натренировался делать шикигами с заклинаниями внутри на других учениках. Но этого мало, слишком мало, чтобы спастись.
Люди расступались при виде них двоих. В такой близости от величайшей из школ оммёдо они разучились всерьез бояться, и несущиеся на полной скорости юноши вызывали скорее сдержанное любопытство, чем беспокойство. К счастью, и мешать им тоже никто не додумался, люди уступали дорогу и продолжали заниматься рутинными делами, стоило только чужакам промчаться мимо. Хизаши не оборачивался, но отчего-то был уверен, что неизвестный уже отправился по их следам, но, в отличие от них с Юдаем, не спешил показываться на глаза случайным зевакам. Скорее всего, Дзисин, если это ее рук дело, все еще хочет сохранить произошедшее под горой в секрете от других школ. Вдруг Хизаши сбился с шага и едва не упал. В груди стало тяжело и тесно, горло сжалось, и он не успел сделать даже маленького вдоха.
– Мацумото! Эй, Мацумото!
От падения удержал Учида. Хизаши казалось, его душат, одновременно проворачивая нож в грудине, он не мог не то что бежать, даже просто перебирать ногами. В отчаянии от ухватил Юдая за ворот кимоно. Лицо фусинца расплывалось, мутнело прямо на глазах…
– …не смей… Мацу… потерпи…
Губы Юдая двигались, но Хизаши перестал слышать слова. И когда страх смерти ледяным щупальцем обвил сердце, одно из окон на втором этаже ничем не примечательного дома открылось, и женский голос позвал:
