Константин Костин - Ксенотанское зерно
Ирма молчала.
– В романах, – не поднимая глаз, наконец проговорила она, – когда дворянки переодеваются крестьянками, все дворяне бывают поражены их красотой и никогда не позволяют себе непозволительных действий...
Рудольф широко обвел рукой, показывая сразу на все: на низкий закопченный потолок, грубые деревянные столы, веселых подвыпивших крестьян, среди которых не было ни одного благородного дворянина, восхищающегося красотой крестьянок:
– Как вы успели заметить, мы – не в романе.
***
– Добрый вечер, уважаемые, – за стол к парочке подсел Якоб, – Позвольте мне присесть к вам.
Рудольф кивнул, парень сел за стол, поставил кружку пива:
– Почему госпожа Ирма такая злая?
– Я – не госпожа, – буркнула Ирма, – Я – крестьянка.
– Прошу прощения, уважаемая, я сразу не рассмотрел...
– Хватит, – Рудольф хлопнул ладонью по столу, – нам нужно придумать, как вывезти Ирму из города и доставить королю...
– Скажите... ммм...
Якоб и Рудольф переглянулись:
– Да говорите просто «ребята», – подмигнул Рудольф.
Ирма вспыхнула:
– Вы, РЕБЯТА, вообще уверены, что я – дочь короля Вальтера? Может быть, над вами пошутили?
«Ребята» переглянулись еще раз:
– Мне, – сказал Рудольф, – об этом рассказал мой командир. И врать ему смысла не было, потому что от этого ничего бы не изменилось. Приказ есть приказ.
– А мне сказал человек, – Якоб немного помрачнел, – который всегда знал, что говорит...
Ирма попыталась уложить новость в голове, но опять ничего не получилось. Она – дочь короля? Она? Дочь короля?
– Значит, простой прорыв не удался, – Рудольф вернулся к размышлениям о выходе из города, – Что можно придумать еще?
– Сложный прорыв? – хмыкнул Якоб.
– Это как?
– Не знаю.
– Тогда не будем шутить.
– А может, – выдвинула свое предложение Ирма, – перелезем через стену?
– Это как? – хором спросили парни.
– Ну, – Ирма засмущалась, – в романах так делают...
– В романах... – повторил Якоб.
– Не все, что пишут в романах – пустая болтовня, – качнул головой Рудольф, – вот только никто из нас по стенам лазать не умеет. Или я чего-то о вас не знаю?
Он осмотрел сотоварищей.
– Понятно. Однако могу вас успокоить: сквозь стену есть тайные ходы, которые проложены местными ворами и грабителями. У меня есть среди этой братии знакомые, так что, раз через городскую стену нам не перелезть...
Рудольф замолчал. Улыбнулся.
– Хотя... Не будем связываться с преступниками. Вспомнил тут я один ход...
***
Мимо кабака «Синий пес» проехала группа молодых дворян. С белыми прядями волос за левым ухом.
Мазнули безразличными взглядами по вывеске и проехали дальше.
Видимо, они тоже читали романы. А там дворянин, скрывающийся от преследователей, никогда не будет прятаться в кабаке или трактире для крестьян. Он всегда поселится в самом дорогом и лучшем трактире или же, в крайнем случае, в самом лучшем номере. Дворяне в романах считают, что именно там их никогда не найдут.
***
Парни вышли из кабака. Ирма чуть замешкалась, наверное поэтому подвыпивший дворянин, спрыгнувший с лошади, принял ее за служанку:
– Эй, девка!
Якоб и Рудольф замерли.
– Вот и четвертый... – пробормотал гвардеец.
– Да, господин, – таким голосом могла бы говорить лошадь, грызущая удила.
– Дай моему коню... воды.
Дворянин бросил поводья «крестьянке» и, пошатываясь, скрылся в дверях.
– И что, – Ирма повернулась к парням, – Мне поить его животину?
Лошадь выглядела такой взмыленной, что хотелось налить ей вина.
– Уважаемая Ирма, – попытался не улыбаться Якоб, – Крестьянин всегда с уважением выслушает приказ дворянина, после чего сам решит, исполнять его или, если не поймают, можно этого и не делать.
Ирма неожиданно хихикнула. Якоб и Рудольф недоуменно посмотрели на нее.
– Знаете... – сказала она, – Я только сейчас подумала. Ведь, если разобраться, то сейчас я – дворянка, которая притворяется крестьянкой, хотя на самом деле она – принцесса.
Парни тоже рассмеялись. Скорее, от чувства, что Ирма правильно воспринимает ситуацию.
***
– Ну и зачем?
Якоб спокойно развел руками. Вместо того чтобы, как договорились, продать своих волов вместе с повозкой – меньше забот и больше денег, – он нашел человека, который пообещал позаботиться о них, да еще и заплатил ему.
– Ладно, – Рудольф махнул рукой, – Идем.
Троица повернулись в маленькой дверце в углу подвала. Ирма поежилась: ей не внушал доверия сам подвал заброшенного дома, темный и сырой, с каменных сводов которого постоянно капало, а под ногами шуршал и разбегался мусор. Что же ждет за дверцей, она не хотела даже представлять.
– Этот ход, – Рудольф протянул руку к замку, – проходит под стеной и выходит... Вернее, он выходит сюда, потому что проложен для того чтобы проникать в столицу, а начинается он под камнем на берегу реки. Значит, именно там мы и выйдем...
Рудольф дернул заржавленный замок и крутанул его вместе с петлями два раза. Невидимый засов скрежетнул и щелкнул. Дверь с противным скрипом открылась.
– Надо же... – сказал Рудольф, – Десять лет, а все еще работает...
– То есть мог и не работать?
– А мы ничего не теряли. Зажигайте факелы и пойдем.
Якоб выдернул из связки факелов за поясом два и поджег от факела Рудольфа, тут же проникшего в темный проем.
– Идемте, госпожа Ирма, – он взял за руку девушку и потянул в темноту. Ирма стиснула большую твердую ладонь Якоба... А ведь он мог бросить ее... И не бросил... Он – хороший... Только крестьянин...
Размышления отвлекали Ирму от окружающих ее неприятных вещей: полусгнивших бревенчатых стен, низкого потолка, с которого свисали клоки паутины – чем, интересно, здесь питаются пауки? – ползающих и иногда хрустящих под ногами мокриц, бесшумно исчезающих из желтого пятна света крыс... И запах...
– Якоб, – прошептала девушка, – а чем это здесь пахнет?
Якоб принюхался и остановился.
– Плесенью... – пробормотал он.
– Не стойте, – зашипел Рудольф, – Того и гляди, стены рухнут.
– Правда?! – взвизгнула Ирма.
– Неправда. Но стоят не стоит. Мне здесь не нравится.
– Мне тоже, – Якоб продолжал стоять, огонь факела облизывал черные бревна потолка и потрескивал, – Здесь пахнет плесенью.
– Не вся плесень – Грибного Короля. Идем.
– Идем, – Якоб переложил факел в левую руку и достал из-за пояса медную рукоять черпака.
Троица зашагала по деревянному полу, не присматриваясь к нему. Да даже если бы и присматривались...
Увидеть протянувшуюся поперек прохода тонкую белую нить грибницу в свете факела очень сложно.
