Елизавета Дворецкая - След черного волка
– Пойдем, поищи мне кукушкину траву, – попросила она.
– Кукушкину траву? – повторила Лютава. Ни обрядовые рубахи, ни личины не могли помешать им с Далянкой узнать друг друга – слава богам, знакомы, сколько себя помнят. – И тебе до смерти замуж хочется?
– Я хочу узнать, кто у меня родится! – Далянка негромко засмеялась. – Жених‑то у меня уже есть.
– Вот как! – Лютава взглянула на нее сквозь прорези личины. – Под каким же кустом ты этот грибок нашла?
– Да что я! – Далянка махнула рукой. – Мне мать утром сказала. Они с отцом и стариками уже все решили и с жениховым родом сладили.
– Кто же это такой?
– Да… твой брат!
– Который? – У Лютавы екнуло сердце при мысли о Лютомере, но она никогда не забывала, что братьев в разной близости родства у нее с два десятка.
– Угадай! – дразня, смеялась Далянка, но даже под личиной было видно, что она довольна своей участью.
– А вот сейчас угадаю!
Лютава отвернулась от нее и устремила взгляд в глубину березовой рощи, где они так часто гуляли вдвоем в последние лет пятнадцать. В начале этих прогулок Далянка, на два года моложе Лютавы, цеплялась за ее руку, потому что еще плохо умела ходить на своих пухлых ножках. И вот – не пройдет и нескольких лет, и ее маленькая дочка станет здесь гулять…
Сквозь прорези берестяной русалочьей личины Лютава по‑иному видела мир. Вот эта дочка, так похожая на маленькую Далянку. Вот сама Далянка – в женском уборе, волоснике и убрусе, с красивой красной тесьмой и серебряными заушницами, в навершнике, вышитом красными нитями и полыхающем, будто маков цвет… И кто‑то стоит рядом с ней… мужчина… знакомое лицо…
– Деди… Дедислав! – воскликнула она, вспомнив настоящее родовое имя двоюродного брата, который вернулся из стаи в город вместе с Лютомером. – Это же он, да?
В ответ Далянка лишь кивнула, смущенная, но и довольная.
– Как он воротится, сразу свадьба будет, – добавила она. – Решили осени не ждать. Вот бы на Купалу они вернулись!
– Ты рада? – спросила Лютава. – Он тебе нравится? А что же раньше не говорила?
– Пока он в бойниках был, чего было и думать? Вот только не знаю… Он‑то обрадуется?
– Еще как! Он сам меня просил помочь тебя высватать.
– Правда? – Далянка вскинулась и схватила ее за руку через два длинных рукава.
– Еще там, на Десне. Когда я была Ладой… – Лютава вспомнила тот предвесенний вечер, когда вернулась на Ладину гору, чтобы занять место в священном подземелье. – Он тогда и просил помочь, чтобы ты ему в жены досталась. Я говорила, что же я могу, это отцы будут решать. А он сказал: «Чего ты хочешь, того Лада хочет – то и сбудется». Вот и сбылось…
Она замолчала, вспоминая свои многочисленные чаяния – из них не сбылось пока ничего, хоть она и была той Ладой, к которой обращают мольбы о счастье. Говорят, боги властны менять судьбы людей. Может быть. Но, как и люди, они не властны изменить свою собственную судьбу.
– Пойдем кукушку искать! – Далянка потянула ее за руку.
– Можно поискать. Но я и так скажу – дочка у тебя первой будет. Сказать, как назовут?
– Дочка! – Далянка счастливо засмеялась. – Имя я сама знаю! Только жениху не говори – а то откажется, станет искать такую, чтобы одни сыновья!
– У тебя их будет много…
Сквозь прорези личины Лютава смутно видела реющие в полутьме вокруг Далянки светлые детские личики – семь или восемь. Из них два‑три были полупрозрачны – знать, недолго им на свете жить доведется, но этого она не стала говорить.
Темнело. Летний вечер подкрадывается так медленно, так мягко и неприметно овладевает миром, что кажется – еще совсем светло. Но вот загорелся костер на Ярилиной плеши – сперва один, потом другой. И яркое пламя обнаружило тьму, не давая ей больше сливаться с воздухом.
В роще ощущалось тихое движение – то здесь, то там скользили белые фигуры, наклонялись, срывая цветы, в эту ночь имеющие волшебную силу. В том числе и кукушкину траву – тонкий зеленый стебелек с мелкими белыми цветочками, неприметными, но наполняющими вечерний воздух одуряющим запахом. От этого запаха загорается кровь, путаются мысли, все силы и побуждения устремляются к любви – оттого и зовут эти звездочки еще травой любкой. «Русалки», с трепетом глядя на мир сквозь прорези личин и чувствуя в себе нездешние силы, дрожащими руками собирали указанные старшими подругами травы. Все хорошо, когда ходишь со всеми в кругу, но, оставшись наедине с духами, впущенными в душу, как грозные гости в дом, каждая ощущала пронизывающий ужас. И старалась поскорее собрать на венок, чтобы вернуться в мир живых, где эти травы будут хранить тебя весь год.
– Вот она! – Какой‑то мужчина вдруг выскочил из‑за деревьев. – Попалась!
Далянка, к которой он протягивал руки, взвизгнула от неожиданности и отскочила. Тот метнулся было за ней, но Лютава бросилась ему наперерез. Ее он раньше не замечал и сам вздрогнул, когда перед ним вдруг выросла высокая худощавая фигура с мокрыми волосами, делавшими ее еще более жуткой.
– Попался! – закричала Лютава и через его голову сделала знак Далянке. – Сейчас мы тебя защекочем, будешь знать, как по лесу ночью бродить!
И еще пока говорила, она узнала свою жертву – это был Ярогнев. С наступлением вечера парни, забавлявшиеся борьбой, получали право принять участие в играх с девушками, и только самые робкие еще оставались на лугу, а остальные отправились «ловить русалок».
– Еще кто кого защекочет!
Ярогнев вдруг засвистел во всю мочь, и тут же с трех сторон раздался ответный свист. Звучал он довольно близко, и Лютава схватила Далянку за руку:
– Бежим!
Подхватив подолы, они во всю мочь пустились по траве. Но Далянка стала отставать – не привыкнув смотреть через личину, она плохо видела. Кто‑то схватил ее за другую руку, она упала; Лютава выпустила ее и обернулась, готовая к борьбе. Противников у них было уже двое: Ярко и другой парень из вятичей, чье лицо Лютава помнила по прошлому лету, только имя позабыла. Этот и схватил Далянку, а Ярко устремился к ней.
– А ну пойдем со мной! – Он попытался сгрести ее в охапку, да не на такую напал.
Ростом Лютава была не ниже его, и хотя уступала силой, зато превосходила быстротой и ловкостью. А Ярко к тому же не ожидал от девки такого умелого и яростного сопротивления и было растерялся. Лютава ловко подбила ему ногу и опрокинула наземь, села сверху и, изо всех сил вцепившись в запястье, завернула руку за спину.
– Вот так русалка! – засмеялся рядом еще чей‑то низкий голос. – Нет, паренек, тебе с такой не совладать! Больно шустра!
