Ник Харрис - Конан и река забвения
Сижу, тело, как не мое — оцепенело все. Стонать даже уже не могу, только накатывает волнами тот самый беспредельный ужас, что Они с собой несут. И вижу — из бездны, из черного провала вглубь земли поднимается будто облако. Клубится, копошится, выбрасывает в сторону щупальца. А в облаке том, лица мелькают, искаженные страхом — сами по себе страшные тем, что страх испускают.
Вот так. И больше я ничего не помню — хоть убейте меня. Очнулся я далеко от жилища оракула, в роще, что в нескольких часах пути от той зловещей скалы, где оракул поселился. Долго лежал без сил и думал, что со мной приключилось.
Как же попал я в рощу, кто вытащил меня из бездны? Как-то смутно помниться, сквозь страх, что меня окутал — когда снизу облако надвигалось — сверху голоса стражников раздавались.
Может, они меня успели вытащить? А, может, это я придумал себе — про стражников. И кто-то другой меня оттуда извлек, как рыбак рыбу на крючке из глубокого, темного омута. В общем, не успело меня накрыть то облако — это я точно знаю, иначе не сидел бы сейчас с вами и не рассказывал эту историю. Я вот, думаю, может, Митра всемогущий еще, раз помог, напоследок? Ведь сколько раз помогал — а тут, что ж отдать на поругание душу мою Им? Нет, он так не согласился бы, это точно. Возможно, он и направил стражников, чтобы нашли, меня и вытащили. А уж, почему оракул не отдал мое тело вэлсам, не знаю. Я тогда как мертвый был — они, наверное, мертвечину не жрут. А возможно, оракул решил, что с меня хватит и того ужаса, что я пережил. Пожалел меня, значит…
Старик повесил голову на грудь и надолго задумался.
3— Ну, ладно, — Конан поднялся с лежанки, широко зевнул и с хрустом потянулся, из чего следовало, что он не слишком внимательно слушал дервиша, возможно даже и задремал в нескольких местах рассказа.
— Ладно, — повторил он более грозно, — а где же комната с рассыпанными по полу сокровищами? Или я что-то пропустил из твоего рассказа?
— А… это… комната-то… была, — неуверенно сказал старик, — я, видишь ли, господин, надышался, наверное, испарений, идущих от Реки Забвения, снизу поднимающихся… ну и позабыл многое… А комната — была. Как сейчас помню, иду и сапогами-то камешки откидываю!
— Да почему ж ты в карманы их не набрал? — не выдержал Култар.
— Я? Не набрал, почему, ты спрашиваешь, господин? Ну… так ведь, не до того было. Погоня за мной по пятам неслась…
Конан уже все понял и посмотрел на Култара, все так же сидевшего в углу с непроницаемым лицом.
— Ну, хоть позабавил он нас, — покряхтев, сказал южанин, — порассказал… Легенды-то давно ходят про это подземелье оракула, про Реку Забвения… Я думал, что он и вправду видел сокровища.
— Вот пусть лопнут мои глаза, — вскинулся дервиш, — видел! Еще как видел!
— Ясно, — Конан опять зевнул, — вот тебе, старик, монета за то, что позабавил нас рассказом.
Он протянул на огромной, величиной с лопату, ладони серебряную монету.
— О, нет, нет, это слишком много, — запротестовал дервиш, но монету взял с такой быстротой, что с ладони она исчезла как бы сама собой.
Напоследок, уже собираясь уходить, он сказал:
— Правду сказать, господин, сам я не видел комнаты с сокровищами, но мне один человек рассказывал — божился, что видел и даже набрал полные карманы камешков.
— А где бы нам увидеть этого твоего человека? — Култар еще не совсем потерял надежду найти в подземельях оракула сокровище.
— Да нет его давно… И, вообще, прежде чем помереть, он память потерял. Говорили, что второй раз полез за сокровищами, да и попил водицы из Реки Забвения. Вот так. Спасибо за монету. Теперь, если у меня не отберут, несколько дней буду пить и кушать всласть.
— Ну, все же, что-то в этом есть, — протянул Култар, не желая признавать свою ошибку.
— Ничего нет, — равнодушно бросил Конан, — ничего.
— А вдруг?
— Ты хочешь забраться в подземелье оракула? Поверив этим россказням?
— Ну, не знаю, — Култар почесал затылок, — по слухам оракул сказочно богат… Надо подумать, узнать…
— У кого узнать? Ты вот слушал полдня рассказ старика — узнал что-нибудь?
— Кое-что… Например, расположение тоннелей.
— О сокровищах — узнал?
— О сокровищах никто толком рассказать и не сможет. Но вот, что-то много в Шадизаре стало потерявших память. Возможно, все они ходили к оракулу…
— Кром! Зачем оракулу поить их водой этой, из Реки Забвения? Зачем?
— Ну… — Култар задумался, — может, они рассказали оракулу, где у них спрятаны сокровища. После этого, он поил их черной водой, и сам откапывал деньги. А те все забыли!
— Оракул, — наставительно сказал Конан, обращаясь к Култару, как к заболевшему ребенку, — сам должен все знать, а не расспрашивать тех, кто пришел к нему за советом. Иначе, какой же это оракул? Он должен вещать, а не расспрашивать! Иначе быстро растеряет своих посетителей.
— Может, сходим к нему — за советом? Да и сами посмотрим, как и что…
— У тебя есть лишние деньги? — холодно осведомился Конан.
— Оракул с воинов много не берет, — зачастил южанин, — берет, сколько дадут. Знает, что воинов лучше не обдирать. Так что… бросим по монете, а сами оглядимся.
— Интересно, — задумчиво произнес Конан, — вывел он новую породу людей, или кого там?.. Дервиш ведь ходил к нему лет двадцать назад.
Култар обрадовался, что Конан хоть чем-то заинтересовался.
— Конечно! Заодно и посмотрим — вывел или нет! Сегодня как раз вечером он принимает посетителей!
— И что тебя так заинтересовал этот оракул? — удивился Конан.
— Не знаю, — признался южанин, — вот, просто чувствую, что есть у него сокровища, есть! Как не быть?
Он смотрел на Конана с такой собачьей мольбой в глазах, что киммериец не выдержал и стал собираться.
— Огниво возьми… Вдруг там, в темноте придется бродить?..
— Значит, пойдем?! — Култар пританцовывал от радостного возбуждения.
— Пойдем, спросим у оракула, стану ли я когда-нибудь королем? — усмехнулся Конан.
— А как мы попадем в подземелья?
— Мы просто пойдем к оракулу! И все! — рявкнул Конан, и южанин понял, что разговоры пора прекращать.
Стражники, стоявшие у ворот, на поднимающихся по ступенькам двух воинов — высокого и невысокого, смотрели с подозрением, как и на всех, кто приходил к оракулу с оружием.
По мере приближения Конана и Култара к воротам, подозрение сменялось удивлением — такого гиганта, каким представлялся киммериец, даже если смотреть на него, топающего по ступенькам, сверху — не часто можно было встретить на улицах Шадизара. И, наконец — когда товарищи подошли к воротам — на лицах стражниках можно было видеть только почтение, почти благоговение перед мощью пришедшего к оракулу воина.
