Юрий Мишин - Секретный Дозор
Видно было, что ему надо на что-то решиться.
Генерал еще раз, неуклюже раскачиваясь, пробежался по кабинету из угла в угол и остановился напротив меня. Я встал.
— А не сообразить ли нам чайку, лейтенант, — вдруг оживился он. — А? Ты как, завтракал?
— Н-нет, товарищ генерал.
Когда я уходил, Алена еще спала после позднего возвращения с дежурства, а самому возиться на кухне мне совсем не хотелось.
— Тогда завтрак придется пропустить и возможно заодно с обедом, а вот чайком побалуемся. Согласен?
Гонять чаи с шефом, да еще в его кабинете? В рабочее время! Не сплю ли я…
Но шеф уже был у стола и, нажав кнопку селектора, с кем-то разговаривал. Я сообразил, что ничего не ответил на предложение генерала.
— Садись, чего вскочил, — генерал вернулся и вновь уселся в кресло. — Чай сейчас будет, а пока…, - он вновь ненадолго замолчал. — Бог с ним, с Казимировым. Поправится — другие разберутся. Народу у нас в управлении много, Сережа. А вот работать не с кем, понимаешь? Однако у меня к тебе дело, Муромцев. И дело серьезное. Можно сказать в некоторой степени даже интимное. Ты, — он вдруг стал буравить меня взглядом бесцветных глаз, — у нас не очень давно. Так ведь?
— Да, Василий Петрович, — я подумал, что весь облик генерала был какой-то однотонный. Светло-серый цивильный костюм-тройка. Почти того же цвета сорочка и модный полосатый галстук. Тоже серого цвета. Все это дополняла седая шевелюра, густой копной хаотически громоздившаяся у него на голове, и знаменитые рыбьи глаза. Не серые, а именно рыбьи. Бесцветные. То ли от рождения, то ли от старости.
— Если мне не изменяет память, то три года, — продолжил Данилов. — Отзываются о тебе не плохо. По образованию биолог, так?
— Биофизик, — сказал я смиренно.
— Тем лучше, поскольку в твоем новом задании это может пригодиться. Точнее наверняка пригодится. — Он подумал и добавил. — Еще точнее задание непосредственно связано с этими науками. Однако…, - генерал задумался, — а черт! Я ведь не специалист. Я, Сергей, филолог, арабская литература, понимаешь ли, — на двух последних словах он неожиданно изменил голос. И очень похоже. Потом вздохнув, неожиданно продекламировал:
Однажды я старца увидел в горах,
Избрал он пещеру, весь мир ему прах…
Саади. Хорошо а? Кладезь мудрости!
Мне были знакомы эти стихи, и я решился продолжить:
Спросил я: «Ты в город, зачем не идешь?
Ты там для души утешенье найдешь».
Сказал он: «Там гурии нежны как сны,
Такая там грязь, что увязнут слоны».
Это из «Гулистана».
— Однако, — поднял брови шеф. — Увлекаешься?
— Нет просто стихи хорошие. Вот и запомнились.
Я не стал рассказывать Данилову, что сборник арабской поэзии попал ко мне случайно. А увлекся я в основном рассуждениями Хайяма о вине, присутствовавшими в том же сборнике. Но стихи и вправду были хорошие.
— И то ладно. А вообще, — генерал неопределенно пошевелил в воздухе растопыренными пальцами, — чем увлекаешься?
— Вы же знаете, Василий Петрович, подводной охотой. К сожалению, постоянно нет на нее времени.
— Должен знать и вероятно знал когда-то, но успешно забыл. Работы много, а ничто человеческое даже мне, — шеф самодовольно засмеялся, — как говорится, не чуждо.
— Понимаю, товарищ генерал, — растерянно и не совсем в тему сказал я.
— Да нет, ни черта ты не понимаешь. Это я о деле уже, — пояснил он. — И я не понимаю и они, — Василий Петрович энергично указал в потолок.
Тут у меня вырвалось:
— Кто они?
— Не ерничай, — строго сказал шеф. — Слушай дальше.
Однако в этот момент открылась дверь, и генерал замолчал. Мария Ивановна молча, подкатила к нам сервировочный столик, уставленный разнокалиберной посудой. Затем разлила по красивым фарфоровым чашкам чай, строго посмотрела на шефа, еще более строго на меня и бесшумно вышла. Я взглянул на столик. Кроме чая и полагающихся к нему сливок с сахаром, там было еще печенье, нарезанный тонкими, полупрозрачными ломтиками лимон и большая тарелка бутербродов. С колбасой и сыром. Вероятно из нашего буфета.
Генерал довольно потер ладони и сказал:
— Ну, приступим. Отвлекаться не будем, и совместим приятное с полезным. Жуй и слушай внимательно. Никто… никто в нашем управлении не знает, чем ты будешь заниматься. И ни в коем случае не должен узнать. Да и не только в нашем управлении. Поэтому работать ты будешь один. Почти один. Дело Казимирова передашь начальнику своего отдела.
— Он в отпуске, Василий Петрович, — рискнул вставить я.
Шеф не торопясь отхлебнул чайку:
— Значит, передашь, когда вернется. Это неважно. Далее. Докладывать будешь непосредственно мне. Никаких исключений. С этого момента у тебя свободный допуск в мой кабинет. В любое время. Марию Ивановну я предупрежу. И начальника твоего отдела тоже.
Я очень удивился. Конечно, в нашей работе бывает всякое, но с такой удивительной постановкой дела я сталкивался впервые. Никогда не слышал, что бы такое вообще практиковалось. Поэтому я бестактно спросил:
— Как понимать «никаких исключений»?
— Это значит «никаких». Конечно, есть люди, с которыми ты будешь впоследствии контактировать, которые будут тебе в определенной степени помогать, но это со временем.
— Слушаюсь, — растерянно произнес я и потянулся за чашкой. Чай уже остывал.
— Подписку о неразглашении я с тебя взять не могу. Почему — позже поймешь сам. Но должен предупредить, — Данилов слегка погрозил мне пальцем, — ни-ко-му. Понятно? Я тебя, лейтенант, не пугаю, а предупреждаю. Проговоришься — тебе никто не поверит, а нам с тобой все равно несдобровать. Да так, что даже мокрого места может не остаться.
— Есть, молчать, товарищ генерал, — я только и смог выдавить из себя эту стандартную фразу.
— Теперь вот что. Я буду говорить, а ты внимай, запоминай и постарайся принять все, что услышишь как есть. В услышанное просто поверь и все. Так тебе будет легче. Я сам три дня не мог прийти в себя, когда понял что к чему. По стенкам бегал…
Глава 2
3 января 1997 года еще не совсем отошедший от новогодних праздников техник-аналитик управления внутренних дел Арзамаса просматривал записи видеокамер, установленных на центральной площади города. Камер было всего две и смонтированы они были недавно. Задание на просмотр и анализ ситуации было дано на основании рапорта сменного дежурного от первого января. В рапорте указывалось на имеющиеся сбои в работе видеоаппаратуры. Сами камеры и связанную с ними технику аналитик уже проверил. Причем неоднократно. Теперь тупо, наверное, уже в десятый раз просматривал саму запись, бессмысленно таращась на экран монитора и силясь понять происходящее. Вообще-то, ничего особенного на экране и не было. Аппаратура показывала время записи 04 часа 23 минуты 1 января. Раннее январское новогоднее утро. Пустынные, сильно замусоренные после праздничной ночи улицы. Грязный городской снег, наваленный небольшими сугробами вдоль плохо расчищенного тротуара. Несмотря на тусклый свет фонарей, видимость была вполне достаточной. Вот какой-то подвыпивший гражданин нетвердой походкой подошел к коммерческому ларьку в надежде, наверное, купить еще бутылку и «догнаться». Убедившись, что ларек закрыт, он исчез из поля зрения, завернув за угол. Вот проехали один за другим два такси — «Волга», выкрашенная в традиционный желтый цвет, и старенький, видавший виды облезлый Жигуленок шестой модели. Потом минуты две ничего не происходило, лишь вдалеке, на пределе разрешения видеокамеры веселилась какая-то компания. И вот оно — непонятное. В поле зрения камеры появился человек в длинном темно-сером пальто и без головного убора. Именно появился. Техник в очередной раз протер уже слезящиеся от напряжения глаза. Некто не пришел со стороны автобусной остановки, не вышел из-за угла дома. Не было его и за ларьком. Он просто возник в самом центре поля зрения камеры, уже поеживаясь от колючего январского ветерка. И это еще можно было бы списать на какие-то электронные флюктуации зарубежной аппаратуры, но почти сразу к нему подошла девушка, одетая для времени года и суток более чем легко. На ней была только полупрозрачная светлая блузка и джинсы. На ногах, техник убедился в этом, изменив масштаб изображения, у девушки были легкие летние туфельки. Обменявшись несколькими фразами (звука не было), обе странные личности повернулись и, взявшись за руки, как молодые влюбленные… исчезли. Время записи 4 часа 27 минут. Техник остановил просмотр. Этого просто не могло быть. И никакие неполадки аппаратуры не могли объяснить эти исчезновения. Тем более, что вчера обе камеры были демонтированы, проверены и признаны полностью исправными и годными к работе.
