Александр Прозоров - Храм океанов
— Вы хотите остаться?
— Мы благодарны тебе, мой бог, — все же ответил юноша, — но мы привыкли к свободе. Привыкли быть хозяевами самим себе. Самим решать, когда и что делать, самим выбирать, где и как жить, радоваться своим успехам и страдать только от своих ошибок.
— Ты молодец, смертный, — похвалил его ученый. — Умеешь внятно объяснить свои желания. Но что скажет Волерика? Здесь ей и ребенку будет намного легче.
— Я благодарна тебе, мой бог, — покачала головой женщина. — Твое жилище намного удобнее нашего. Но свой дом — он все-таки свой. Я сама сделаю его уютнее, и когда-нибудь мы тоже сможем пригласить тебя к себе.
— Если хочешь меня отблагодарить, Волерика, загляни в будущее… — попросил Повелитель Драконов.
— Я не умею, мой бог… — сразу напряглась женщина. — Я же говорила… Я не знаю, как это получилось в прошлый раз.
— Не бойся, я не стану принуждать тебя силой, — тут же предупредил ее властелин. — И завтра же на рассвете Шеньшун доставит вас обратно домой, даже если ты откажешься. Но все же… Попытайся!
Волерика передала малыша на руки отцу, закрыла глаза, сжала кулаки и честно напряглась — даже капельки пота выступили на лбу. Но вскоре выдохнула:
— Нет, не получается. Прости меня, мой бог!
— Позволь, повелитель, — забеспокоился Хоттаку.
— Нет, — ответил ему Дракон и повернул голову к охотнику: — Моя доброта всегда будет с вами, Сахун, а мой ящер станет опускаться возле вашей скалы лишь с радостными вестями. Запомни: всегда, в любой день вы можете вернуться в мое гнездовье. Когда у вас снова случится прибавление, мой родильный пруд будет готов принять новых малышей. Приходи без опасений. Я всегда буду рад выполнить ваши просьбы.
— Я тоже всегда буду рад выполнить твои пожелания, мой бог, — склонился перед властелином бывший кормитель.
— Раз вы не передумали, то собирайтесь, — отпустил их Дракон. — Шеньшун уже получил нужный приказ.
Счастливые молодые родители ушли, и Хоттаку нетерпеливо спросил:
— Почему ты не позволил хорошенько напугать ее, повелитель?! Я бы смог!
— А зачем мне ее пророчество? — резко ответил ученый. — Я сейчас даже не знаю, о чем спрашивать. Я лишь хотел знать, способна ли предсказательница видеть образы по своей воле. Она не смогла. Хотя очень старалась. А напугать… Она бы, наверное, что-нибудь увидела. А потом я бы ее потерял. Они сбежали бы, перестали доверять. И почему ты требуешь от меня оправдания моих желаний, Хоттаку?! Ты, мой страж! Двухвост прав, наши создания становятся все более своевольными.
— Прости, мой бог, — почтительно склонился нуар.
— Я знаю, что у нее есть дар, — все же продолжил ученый. — Осталось научиться им пользоваться. Для этого пять дней назад, пока они спали, у нее было забрано семя. Полагаю, девятая предсказательница ничем не уступит своей матери. С ней и попробуем. Но как Сахун и Волерика льнут друг к другу! Интересно, что они чувствуют, чтобы так держаться?
Глава двадцать четвертая
Разумеется, чтобы поместить добытое после стольких нервотрепок семя в бутон и начать воздействие, северный ученый прилетел лично. Или, если быть более точным — он прибыл наблюдать за этим тонким процессом, совершаемым умелым нуаром.
— Что ты думаешь об идеях Двухвоста, учитель? — вдруг поинтересовался Растущий в то самое время, когда страж закрывал оплодотворенный бутон.
— Я уже говорил, — ответил Дракон. — Меня пугает судьба богов, которые окажутся естественным отходом этого эксперимента. Мы с легкостью пускаем в котел неудачных быколапов, крикунов или спинозубов. Но допустимо ли так поступать со своими сородичами, пусть и неудачно рожденными Древом?
— Ты, видно, его не дослушал, учитель! — Растущий, излучая гневное беспокойство, думать забыл о проводимом опыте. — Он желает, чтобы новые, совершенные боги заняли места в клубнях лилий. Чтобы они, способные выжить при любых тяготах перелета, понесли семена нашей жизни в другие миры. Чтобы они стали Сеятелями вместо нас! И кем тогда останемся мы? Отмирающей породой? Выходит, все наши старания, открытия, достижения достанутся другим, а сами мы останемся в отходах? Дурачками, не способными покинуть Землю?
Самолюбие молодого бога разыгралось не на шутку. После создания воздушных лилий и их первого полета он, похоже, уже всерьез примерял на себя звание Сеятеля. А теперь это звание у него грубо отнимали. Причем вместе с лилиями. Если сторонники Двухвоста смогут переделать растения так, чтобы они могли срастись с новыми, совершенными богами — у нынешнего поколения никаких шансов на завоевание неба уже не останется. И не только неба — опыт предыдущих открытий показывал, что самые удачные животные быстро совершенствуются, их способности используются во всех возможных областях науки, повсеместно применяются в работах. И несомненно, совершенные боги стремительно завладеют и Родильными древами, и полями с опытными растениями, они станут и повелителями вод, и хозяевами общей памяти.
И что тогда останется ныне живущим повелителям? Хорошо, если просто смотреть за чужими успехами со стороны. А если еще и выполнять поручения, которые новым богам покажутся скучными?
— Да, — раз за разом кивал Повелитель Драконов. — Это верно. Но для опытов нужны зародыши, много зародышей. Разве кто-нибудь из богинь решится отдать свои? И даже если кто-то согласится — много ли удастся собрать? Богини не смертные, у них каждые три десятка дней новые семена не развиваются.
— Ты согласен, учитель? — продолжал напирать Растущий. — Этого нельзя допустить!
— Это просто невозможно. Напрасное беспокойство…
Самым ужасающим в этом долгом монологе ученика было то, что совсем недавно Повелитель Драконов слышал очень похожее от Зеленца. Но совершенно в другом ключе. Хозяина слухачей, памятников и горных садов идея усовершенствовать самих себя, напротив, обрадовала и воодушевила. Он убеждал учителя, что, если уж повелители в своем совершенстве изначально ничем не уступают его подопечным, выведенным с таким трудом, то, ежели раскрыть все способности высших существ, усилить их так же, как были усилены способности смертных, — боги смогут легко разговаривать даже между мирами, сохранять в памяти всю мудрость вселенной до самых мелочей, выживать и в вулкановом пламени, и в мертвых льдах!
Зеленец понимал, что ему самому путь в будущее закрыт, что эти способности достанутся другим — но жаждал хотя бы краешком глаза взглянуть на всесильных потомков. И, похоже, готов был пожертвовать всем ради исполнения столь великой мечты.
