Роман Злотников - Арвендейл
Так что Алмонкур весь десяток покинул в новеньких сапогах из шкуры брага. За исключением эльфа. Тот остался в своих, ну да что с него взять…
— Ну как?
Трой живо обернулся. Позади живописно, словно в театре, расположился весь десяток и заинтересованно смотрел на своего десятника. Трой захлопнул рот, проглотил слюну и смущенно пробурчал:
— Да так… нормально.
— Ты смотри! — сказал гном, словно удивляясь. — Считай, и не покраснел совсем. Так, глядишь, совсем обалдевать разучится. И что тогда от нашего Троя останется, одна мышца?
Все сокрушенно закивали. Трой насупился.
— Да ладно вам… че вы все время…
Ответом был заливистый хохот. Трой покраснел еще сильнее и, вскочив на ноги, принялся старательно свертывать плащ и подстилку.
В путь тронулись через час. Трой некоторое время ехал со своими, а затем, воровато оглянувшись и убедившись, что на него никто не смотрит, подхлестнул коня и быстро нагнал проводника. После Алмонкура проводником у сотни стал кряжистый старик с абсолютно лысой круглой головой и окладистой седой бородой. Он неторопливо плюхал впереди на своей крепкой низкорослой лошаденке, ведя в поводу пару вьючных, похожих на нее, как родные сестры. Вероятно, он после каждого дневного перехода делал подмену, но Трою почему-то казалось, что все эти нескончаемые лиги проводник проехал на одной и той же лошади. Уж больно однообразным аллюром шла та, что была под седлом. А, впрочем, может, так оно и было.
— Каниф!
Проводник не отреагировал на окрик, а вот лошаденка настороженно повела ухом.
— Эй, Каниф, а скоро мы доберемся до гор?
Трой резко осадил своего скакуна, подстраиваясь к аллюру лошаденки. Старина Каниф исповедовал предельную неторопливость, поэтому, если ты хотел получить ответ на любой вопрос, следовало запастись немалым терпением.
Они проехали еще где-то с пол-лиги, прежде чем Каниф явил признаки желания ответить. Он вздохнул, повел плечом, слегка повернул голову в сторону Троя, нацелившись носом куда-то в район левого уха его скакуна, шумно выдохнул и лишь после этого изрек:
— Так это… к завтрему будем. К вечеру.
Трой пару минут переваривал эту информацию, потом снова спросил:
— Уже в горах?
Ответ последовал еще через пол-лиги.
— Так это… у Ледяного Камня.
— А это уже в горах? — нетерпеливо переспросил Трой.
— Ну… почитай…
Ледяной Камень оказался торговым фортом у подножия южного отрога. Это была последняя относительно безопасная стоянка. Дальше начинались владения диких племен, носивших общее название Каменные лбы. Форт был расположен в небольшой, но глубокой лощине у самого подножия гор и получил свое название потому, что в дальнем конце лощины находилась глубокая пещера с вытекавшим из нее ключом со студеной водой. А ключ пробивался из горных глубин сквозь огромную глыбу льда, не таявшую даже в самое жаркое лето. Впрочем, местное жаркое лето в других местностях назвали бы в лучшем случае необычно теплой осенью.
Вечером Трой взобрался на стену форта, сложенную из огромных, толстых бревен каменного дерева, известного тем, что его очень плотная древесина тонула в воде и почти не горела, и устремил взгляд на горы. До огромных ледяных пиков было совсем близко, казалось, протяни руку — и коснешься. Трой зачарованно смотрел на величественные вершины. За последний год он открыл для себя очень много нового. Это было естественно. Ну что он мог знать, молодой парнишка из глухой деревеньки на окраине мира? Но горы… они поразили его в самое сердце.
— Ну что, нравится?
Трой оглянулся. Сзади, сложив руки на груди, стоял гном.
— Д-да. — От полноты чувств у молодого десятника перехватило дыхание. Гмалин некоторое время молча смотрел на зачарованного красотой гор человека, на его лице появилась грустная улыбка.
— Если бы ты знал, как там внутри…
В Ледяном Камне они провели почти четыре дня. Надо было поставить лошадям горные подковы, к тому же торговцы запасли для наемников звериные шкуры, из которых надо было сшить теплые накидки, так что дел хватало. Каждый занимался своим. Трой и гном помогали кузнецу, а эльфа Даргол посадил за иглу.
К исходу третьего дня, когда с перековкой лошадей было закончено, а для каждого бойца была готова меховая накидка, в Ледяной Камень прибыл Ридграф Хэхлуин. Он обещал нагнать сотню еще до Алмонкура, но что-то задержался. Старший управляющий восточным филиалом въехал в ворота форта перед самым закатом. Трой, только что закончивший с последней лошадью, как раз плескался над бадьей, смывая с себя грязь и смрад дня в кузне, когда стражник в надвратной башенке протяжно закричал, подавая сигнал о том, что кто-то приближается к воротам. Местные стражники тут же схватились за оружие, да и наемники, уже вольготно расположившиеся вокруг костров, над которыми в котлах дымился аппетитный гуляш, настороженно покосились на ворота, но тут из надвратной башенки послышался новый крик, и напряжение улеглось. Спустя мгновение запорный брус был выдвинут из крюков и тяжелые створы ворот со скрипом распахнулись. В форт неторопливо въехала кавалькада из трех человек.
— Ой, не нравится мне все это…
Трой обернулся. Гмалин, немного задержавшийся в кузне, стоял в проеме двери, привалившись к притолоке, и мрачно смотрел на прибывших.
— Что не нравится? — спросил Трой.
— Это. — Гном дернул подбородком в сторону спешивающихся всадников и, к удивлению Троя, привыкшего к тому, что гном высокомерно не обращает внимания на его вопросы, пояснил:
— Нас наняли из-за того, что у компании возникли какие-то трудности, с которыми не справляется их обычная торговая стража. В здешних горах самая большая трудность — Каменные лбы. И что же мы наблюдаем? Самая большая шишка местной компании, почитай, уже ночью путешествует по торговому тракту, когда договор с Каменными лбами уже не действует, и его не пугают неприятности, с которыми он может столкнуться в темноте. И всего с парой спутников! С чего бы это? Отчего этот трусливый жирный боров вдруг стал такой смелый? И где это он так подзадержался? — Гном с сомнением покачал головой и исчез в кузне. Минуту спустя он вышел полностью одетый и, распространяя благоухание немытого тела, железной окалины и гари (то есть те запахи, какие обычно окутывают человека, весь световой день проработавшего в кузне, но не удосужившего помыться), двинулся к дому начальника форта.
К костру гном вернулся часа через два. Еще более мрачный, чем уходил. Шмякнувшись на подстилку, он ухватил полную миску гуляша и принялся молча есть. Это зрелище так разительно отличалось от его обычной манеры поглощать пищу (занятие, которому он всегда отдавался со всем жаром своего неуемного и вечно пустого желудка), что Арил с беспокойством спросил:
