Андрей Бондаренко - Дорога к вулканам
Тим, поменяв курс, связь отключать не стал, поэтому и состоявшийся разговор (вернее, только его одностороннюю часть), прослушал.
— Пал Сергеич? — душевно и расслабленно поинтересовался голос генерал-майора. — Рад тебя слышать, дружище. Рад… Да, это я. Звоню, так сказать, непосредственно из полёта.… И тебе, полковник, долгих лет и, главное, не хворать… Кха-кха-кха! Кха-кха… Кстати, по поводу — «не хворать». А я, похоже, простудился. Продуло слегка. Да и дождик моросит время от времени. Кха-кха… Что говоришь? Ну, да. Конечно, приму малинового варенья, щедро разведённого водочкой. Типа — один к трём. В обязательном порядке. Плавали — знаем… Что-что? Извини, но плохо слышу тебя, связь слегка барахлит. Непогода… Что интересного мы увидели с высоты небесной? Да, честно говоря, мало чего — дождь в глаза мешал разглядеть толком. Леса, речки, озёра, болота, луга, воронки. Практически ничего интересного, короче говоря… А за образцовое выполнение служебных обязанностей — благодарю. От лица Командования, ясен пень. Как же иначе? Посторонних лиц, бесконтрольно шастающих по территории полигона, мной не зафиксировано. Часовой, несмотря на дождливую и ветреную погоду, усердно бдит на вышке. Молодцы, короче говоря. Хвалю! Обязательно отмечу в рапорте… Не стоит благодарности, Сергеич. Свои люди, как-никак. Сочтёмся… Что говоришь-то? Понял, солидарен и согласен. Так оно всё и есть в нашей жизни многогрешной… Дальнейшие планы? Да самые элементарные и непритязательные. Домой следуем, отогреваться. Банька жаркая, водочка с малиновым вареньем. То, да сё… Ага, уже повернули. Над какими-то длинными и узкими озёрами пролетаем. Ну, всех благ, старина. Служи. Роджер.
Артём Петрович, отключив мобильник, замолчал — по всей видимости, задумался о чём-то важном…
Через некоторое время Тим известил:
— Пролетаем над срединным озером, как раз над полигонной границей. Что делать дальше? Жду приказа.
— Приводняемся и пристаём к юго-восточному берегу.
«Ласточка» плавно и уверенно опустилась на светло-серую водную гладь. Тим выключил двигатель. Гидромотодельтаплан пробежал по воде, постепенно гася скорость, порядка ста пятидесяти метров и, мягко ткнувшись слегка заострёнными поплавками катамарана в светло-жёлтый песочек низкой косы, остановился.
Тим выбрался на берег и, развернув летательный аппарат боком, предложил:
— Десантируйтесь, ваше благородие. Милости просим.
— Благодарствуйте, милый племянник, — покидая гидромотодельтаплан, вальяжно откликнулся генерал-майор. — Признателен за интересную и познавательную прогулку. Вернее, за её первую часть… Ух, ты, сколько здесь гнуса и мошкары! Миллионы и миллионы. Вьются и вьются, суки злые и ненасытные. Ничего, сейчас поправим ситуацию, — достав из наплечного кожаного планшета маленький светло-зелёный флакончик, пояснил: — Антикомариный спрей шестого поколения. Наша «грушная» разработка, естественно. Хотя, вполне возможно, что слизанная с какого-то «цэрушного» препарата. Тут дело такое, никогда не угадаешь… Прыскаемся. Ещё. Ещё. Ещё… Не нравится, гады кровососущие? В стороны испуганно шарахаемся? То-то же. Знай наших… Держи, племяш, тоже попрыскайся. Лишним не будет.
— Спасибо за заботу.
— Всегда — пожалуйста. Кстати, в том саквояже, что я тебе презентовал, тоже имеется аналогичный флакон — против кровососущих насекомых северных широт. А также ещё один — светло-розовый, он, так сказать, тропического предназначения. То бишь, рассчитан на москитов, тараканов и всяких ядовитых пауков из влажных вечнозелёных джунглей… Ну, что, выступаем?
— Минут через семь-девять, — сообщил Тим. — Сперва надо «Ласточку» заякорить, чтобы сильным порывом ветра её не унесло прочь от берега. То бишь, вдавить эти железные штыри — через специальные проушины в корпусе катамарана — в мягкий и податливый грунт. Двух, как я полагаю, будет вполне достаточно… Первый… Второй… Ну, и карабин извлекаю из специальной прорези. Мне же теперь, как внештатному сотруднику могущественного ГРУ, всякие дополнительные разрешения на ношение огнестрельного оружия не требуются?
— Не требуются, — подтвердил Артём Петрович. — Пользуйся, на здоровье, благами служебными. Не жалко.
— А куда мы сейчас выступаем? То есть, выдвигаемся?
— На холм, который нависает над странным и объёмным бараком, которого — по документам — там быть не должно. Понаблюдаем слегка, а там уже и определимся…
И они выступили. Или же выдвинулись. Тут уж кому как больше нравится…
До намеченного холма, если по прямой, было порядка восьми километров. А пройти пришлось все двенадцать. Причём, затратив на это порядка четырёх часов. Интересуетесь, мол, почему скорость передвижения была такой низкой? И почему маршрут получился таким извилистым? Камчатский капризный рельеф всему виной. А также местность — вся такая пересечённая-пересечённая из себя: болота и болотца, каменистые россыпи и луга с высоченными травами, маленькие озёра и обыкновенные бочаги, реки и бурные ручьи, коряжники и густой кустарник. А ещё и «ракетные» воронки, разбросанные и тут, и там. При всем желании, короче говоря, больше трёх километров в час не разгонишься.
«Ягоды вокруг очень много», — мысленно комментировал на ходу Тим. — «Только морошка уже перезрела, а голубика, брусника и клюква, наоборот, ещё не дозрели… Грибы? Слой „колосовиков“, похоже, уже прошёл. Впрочем, несколько маслят с тёмно-кремовыми шляпками встретились на солнечном косогоре… А ещё и живности здесь хватает. Птички беззаботно чирикают в кустах: овсянки, синички, зеленушки. Серые куропатки испуганно перепархивают. Здоровенный орлан-белохвост, почти не шевеля крыльями, неподвижно завис в небе… Упитанный тарбаган прошмыгнул. Выдра активно плещется на речном плёсе. Два облезлых северных оленя бредут куда-то по моховому болотцу… Странное дело, честно говоря. Здесь, понимаешь, регулярно железные болванки падают с небес (и не только болванки, как выяснилось), а живность всё равно этих мест не покидает. Хотя, если подойти к этому вопросу с философской точки зрения… Вот, говорят, что человек ко всему — рано или поздно — привыкает. Получается, что и птицы с животными ведут себя аналогично…».
Наконец, путники забрались на холм, но на его вершину подниматься не стали, так как она была голой, то есть, полностью лишённой всяческой растительности.
— Четырнадцать ноль семь. В графике идём. Вон — отличная берёза Эрмана, — указал рукой генерал-майор. — В меру высокая, в меру разлапистая. Главное, что с очень густой листвой в цвет пятен на моём ватнике. Залезаем…
Они утроились на толстой, почти горизонтальной ветке.
