Максим Субботин - Сердце зимы
– Бьери, милая, – Арэн не сразу узнал свой ставший низким голос, – ты просто напугана. Мы чуть все не умерли, и сейчас ты хочешь не того, что хочет твое сердце. Это обычный страх. Для поцелуев этого, может, и достаточно, а вот для остального…
– Я ничего не боюсь, – упрямо отчеканила северянка. – Моя мать говорила, что если чего-то сильно хочется, то нельзя ждать, пока оно само тебе в руки упадет. Нужно брать и делать. Мы нынче все могли умереть, но Скальду было угодно сохранить нам жизни. Может быть, мы умрем через неделю или не доживем даже до утра. К чему ждать, господин?
Арэн с шумом выдохнул. Он смотрел на эту девушку, пытаясь угадать, сколько ей минуло лет. Семнадцать? Она казалась старше Хани, хотя в Яркии, в дверях его комнаты, с кувшином теплой воды в руках Бьери выглядела совсем юной. А сейчас, стоя так близко, он чувствовал выпуклости под ее легкой меховой накидкой, по-девичьи маленькие и тугие. И все же, кем он будет, если поддастся искушению? В конце концов, она не обозная шлюха, чтобы поступить с нею так же: получить свое и отправить восвояси с парой монет.
– Мы не умрем. – Он сжал ее плечи, давая почувствовать уверенность в своем обещании. – Раз выжили, значит, боги решили, что здесь, на земле, мы им нужнее.
– Когда напали шараши, боги тоже не всех призвали, но сейчас многие из тех счастливчиков лежат под камнями.
По крайней мере, в этом Арэн не мог не признать ее правоту. Он притянул Бьери к себе и обнял, почти лишив возможности двигаться.
– Ты уже была с мужчиной? – спросил очень осторожно. Ох, Изначальный, он что, в самом деле собирается лечь с ней?
– Нет, мой господин, – ответила она, подняла голову, и на ее лице засияла гордость. – Мудрая говорила, что если понести младенца от первого мужчины в самый первый раз, то непременно будет мальчик, весь в отца, и боги будут улыбаться ему всю жизнь. Я всегда подносила на алтарь Скальду свежий хлеб и молодое бри, он щедро одарит моего сына своей милостью.
Арэну стало невыносимо горько от того, что не может уложить ее на мягкие простыни, усыпанные лепестками ванили и жасмина, не разотрет ее ступни маслом из цветов апельсина. Он жалел, что, как того требовали дасирийские обычаи, не поднесет в подарок самоцветы, каждый из которых будет символом его любви и залогом того, что отныне он – ее мужчина, и будет заботиться о том, чтобы она ни в чем не знала отказа.
– Господин мой, я никому не скажу. – Глаза северянки не лгали. – Если Скальд сохранил мне жизнь, то я…
– Арэн, милая Бьери. Сейчас зови меня по имени.
Дасириец отбросил сомнения, осторожно подхватил ее на руки и уложил на сенник, укрывая их обоих ее накидкой.
…Новый день задался хмурым. Ветер надул густые серые тучи, которые посыпали землю противным, мелким и мокрым снегом. Солнце не показывалось вовсе.
Арэна разбудил шум голосов и дружное ржание немногих уцелевших лошадей. Он сонно осмотрелся и, не найдя рядом Бьери, сел, потирая глаза кулаками. Он помнил, как уснул, прижимая ее к себе, разгоряченный их любовными играми. Перед тем как сомкнуть глаза, подумал, что может взять Бьери третьей женой. Почему бы и нет? Первая – жена лишь на словах, вторая – мала, и, скорее всего, даже когда подрастет, он не сможет заставить себя разделить с ней постель. Бьери, напротив, сильная и молодая, а северная кровь даст ему крепких наследников. Дасирийский муж может иметь столько жен, сколько сможет прокормить, значит, ничто не мешает взять в Замок всех ветров еще одну. Арэн потянулся, припоминая, скольких жен взял его отец, но после десятка сбился со счету.
Боль в затылке по-прежнему досаждала, но стала тупой и больше не вызывала приступов тошноты и головокружения.
Над лагерем висел гомон, от костров тянулись рваные дымные кружева. Дасириец заметил сложенный из сосновых веток шалаш, откуда раздавались детские голоса. В стороне ото всех несколько северянок разделывали барана.
Но первым делом Арэн пошел не в лагерь, а к месту вчерашней катастрофы. Вернее, попытался туда дойти. И если у нового лагеря камней тоже валялось изрядное количество, то чем выше дасириец поднимался по тропе, тем гуще становились завалы, а вскоре появились и первые разломы в земле, надо которыми курился легкий пар. Причем не все разломы оказались видны сразу. В одном месте Арэн чуть было не попал в такой, ступив вроде бы на ровную поверхность. Хорошо, успел среагировать и отпрыгнул, когда земля под ногами поддалась и начала проваливаться.
Пришлось возвращаться. Признаться, результаты быстрой разведки удручали. Одно дело, когда препятствие видно сразу, и совсем другое, если придется тщательно выверять каждый шаг.
У одного из костров сидел купец. Арэн подумал, что не понимает замысла богов, которые сохранили жизнь ничтожному торгашу без чести и совести, но забрали беременную жену Варая. Завидев Арэна, ду-Даран бросился к нему, подметая снег длинными, нелепо-роскошными на фоне общей бедности одеждами.
– Вы теперь герой, господин Арэн из рода Шаам. – Его речь была до противного сладкой. – Северяне готовы в рот вам глядеть.
– Не вижу для того причины, почтенный.
Арэн огляделся, надеясь найти старосту, и увидел его сидящим с трубкой во рту.
– Вы вынесли из-под камней многих, проявили смелость, и теперь все здесь будут прославлять доблесть воина-чужестранца. Я слышал двух женщин – обе уверяли, что назовут вашим именем своих будущих отпрысков.
– Если нам посчастливится выжить. – Арэн с удовольствием наблюдал, как довольная ухмылка сползла с губ таремца.
Пользуясь его замешательством, дасириец быстрым шагом направился к старосте. Тот расположился на перевернутой пустой корзине поодаль от основного лагеря. Варай как раз вытряхнул пепел из трубки и тут же засыпал новую щепотку. Раскурил, не обращая внимания на дасирийца. Снег вокруг него успел стать серым.
– Нам нельзя задерживаться здесь. – Арэн не хотел тратить время на соболезнования. В словах мало утешения. – Есть другой путь? Любой.
– Нет пути, – нехотя бросил Варай. Его язык заплетался, изо рта разило перебродившим вином.
– Ты посылал разведчиков? – спросил Арэн.
– Да. Дороги нет. Только завалы да дыры в земле, из которых валит пар.
Северянин неопределенно мотнул головой и, закрыв глаза, снова затянулся дымом. Сейчас Арэну больше всего хотелось схватить здоровяка за грудки и как следует встряхнуть, чтобы тот, наконец, вырвался из плена табака и хмеля.
– Староста, люди ждут, когда ты скажешь им, что делать, – как можно тверже напомнил дасириец.
– Все равно куда идти, так или иначе скоро станем жратвой для людоедов. Понюхай? Слышишь, как смердит воздух от их гнилостного дыхания? Твари Шараяны идут набивать животы мясом северян!
