Сергей Фрумкин - Новый король галактики
Резким движением расвердский полководец швырнул под ноги землянину свой меч, словно Сергей был безоружным, а сам взял здоровенную секиру у все того же Рапса.
– Нам, кажется, ничего не остается… – говоря ледяным голосом, Гелм провел пальцем по острому лезвию. – Если ты победишь меня, ребята ничего тебе не сделают. – Он окинул солдат повелительным взглядом, но видно было, что те настолько уверены в своем командире, что даже не допускают мысли о подобном исходе.
С этого момента Сергею стало не до шуток. Он поймал на себе растерянный непонимающий взгляд Литы – девушка сидела у шатра и не слышала их разговора. Гелм ждал, насмешливо скривив губы.
– Ну нет уж! – носком ноги Сергей отшвырнул меч. – Если тебя убить, Лита совсем останется сиротой.
Гелм с деланным изумлением поднял брови.
– Какое тебе дело до Литы? О ней ты очень скоро забудешь!..
Насмешливость расвердца сменилась действительным удивлением, когда тот увидел, что ошибся: землянин не отказался из страха за свою жизнь драться с ним – он отвязывал с пояса шест из гибкого, как веревка, голубовато-белого металла, сразу же спружинившего и вытянувшегося в сжавших его руках.
Сергею не хотелось драться, особенно в присутствии Литы, да еще с ее братом, но он вполне сознавал, что, отказавшись от поединка, потеряет все. Ему было неприятно от мысли, что придется хвастаться перед любимой девушкой тем, что, по его мнению, ему не принадлежало – эрсэрийским умением владеть собой. «Впрочем, какая разница?» – рассудил он, занимая позицию.
Сразу же обострившимся чутьем Сергей ощутил молчаливое одобрение солдат и понял, что ему нельзя проиграть, но лучше и не выигрывать. Лучше всего было бы подвести дело к ничьей. Он попробовал проникнуть в сознание Литы – не зондировать мозг, знакомясь с содержащейся там информацией, а только соединиться с аурой поверхностных чувств, и тут же понял, почему девушка только смотрит на него и не пытается ничего предпринять – ее внутренний мир был так сильно ранен Тимоном, что страх подавлял все мысли. Такой страх доводил людей до самоубийства или помешательства. Девушке хотелось закричать, броситься между братом и Сергеем, но внутренний ужас перед тем, что уже произошло и еще могло бы произойти, подавлял все, делал даже гибель близких людей только еще одним штрихом к и без того ужасному портрету ужасно несправедливой реальности. Какой-то внутренний барьер заставлял Литу оставаться на месте и обреченно ждать непоправимого. Сергей подумал, что можно было бы попробовать этот барьер и снять, если раскопать в глубине сознания Литы какое-нибудь приятное незабываемое воспоминание и заставить девушку обратиться к нему, отодвинуть события последнего дня на задний план, рассеять гнетущие впечатление своего бессилия простой волной дружбы, любви, теплоты… Сергей переключился на Гелма – брат и сестра мыслили на одной волне – и понял, что расвердец тверд в намерении прикончить противника быстро, одним ударом – у парня было плохое настроение, он устал, и долгая борьба была бы ему неинтересна и даже неприятна. Пока его сдерживало только врожденное чувство собственного достоинства – из благородства Гелм не хотел бить первым… Но Лита была важнее. Неожиданно для самого себя, руководствуясь единственным желанием помочь как можно скорее и лучше, действуя по чистой интуиции, землянин решительно воздействовал на ауру австрантийки, расслабил сознание Литы и смешал ее последние воспоминания, добавив каких-то бессмысленных посторонних картин и образов, каких-то несуществующих ощущений и фантазий, первых пришедших к нему в голову…
Сидевшая неподвижно Лита, вдруг насупилась и помотала головой, отгоняя наваждение. Потом она словно что-то поняла и вскинула на Сергея взгляд полный теплоты и признательности. Еще через долю секунды, ее глаза расширились – она вдруг пришла в себя – и тут все ее чувства выплеснулись наружу.
Крик был таким, что некоторые солдаты успели выхватить мечи из ножен. Ничего не подозревавший Гелм чуть не поперхнулся собственной слюной и не уронил секиру. Еще через мгновение Лита, прорвавшись сквозь полукруг растерянных солдат, возникла между готовыми сцепиться противниками и возмущенно посмотрела в глаза брату.
– Ты что?! Что с тобой?! Остановись! – испуганным, тонким голосом закричала она.
– Тебе жалко этого Хранителя? – Гелм свел брови, пытаясь быстро разобраться с ситуацией, понять, что происходит, а потом прикончить землянина и пойти спать.
– Если бы не он, ни тебя, ни меня уже бы не было на свете!
Гелм недовольно дернулся, отстраняя сестру.
– Не должен же я благодарить Хранителя – слово «Хранитель» было произнесено как отборное ругательство.
– за снисходительность его дружка Лераса! Я в ней не нуждался!
– Ты ничего не понял! Он спас меня от Тимона, никакой он не Хранитель! Послушай меня, Гелм!.. Мне нужно тебе рассказать… ты все поймешь!
Сергею показалось, что Гелм смутился.
Удивленно перешептывались и зрители – было заметно, что Лита тут всеобщая любимица.
– Ты не понимаешь… – начал Гелм.
– Нет, это ты не понимаешь!
В Лите, в накаленной обстановке окончательно избавившейся от предыдущего стресса, проснулся бойцовый дух, тот самый, что горел в ней в день первой встречи с землянином. Она демонстративно развернулась, подошла к Сергею, поднялась на носки и нежно глядя ему в глаза потерлась носом о его нос.
– Сестренка, да ты с ума сошла! – послышался в установившейся тишине потрясенный возглас Гелма.
Сергей ничего не понял. Лита смотрела на него так, словно совершила нечто очень важное и интимное, такое, как признание в любви. Она заметно ожидала ответного движения, но увидела на лице землянина только недоумение. С некоторой досадой Лита опустилась с носков и теперь ее глаза находились на уровне шеи Сергея.
Удивление ошеломленного Гелма достигло предела.
– Теперь я точно убью его! – проорал расвердец в запале.
Лита испуганно обернулась, посмотрела на Сергея снизу вверх и многообещающим шепотом произнесла:
– Только, пожалуйста, не убивай брата, он ведь не понимает…
У Гелма от такого выпада открылся рот, и глаза вылезли из орбит.
– Что? – пробормотал он, рассеянно глядя на ноги сестры. – Не убивать меня?!
Ярость, накопившаяся за все последние дни, опять вспыхнула в расвердце, отразившись яркой краской на его лице. В запале, Гелм отшвырнул в сторону свою секиру и потребовал, чтобы ему принесли «ветроруб». Через мгновение ему подали оружие, состоящее из двух широченных обоюдоострых лезвий, насаженных с двух сторон на одно деревянное древко.
Жестко ухватившись за деревяшку посередине, Гелм грозно бросил:
