Земля. Реалити-шоу, в котором за тебя уже все решили - Морено Элой

Мы подошли к странной стене, образованной из базальтовых колонн, и отыскали там уголок, где можно было бы укрыться от ветра.

В этот момент мне пришло уведомление на мобильный, а потом еще одно и еще. Три сообщения, нарушившие тишину.

Я вытащила телефон из кармана, прочитала их и улыбнулась. Каждая маленькая деталь того стоила.

– Что происходит? – спросил он меня.

– У меня тоже есть свои контакты, – заявила я, улыбаясь. – Как только все узнаю наверняка, тут же тебе расскажу.

Мы стояли там несколько минут, каждый погруженный в свои мысли, бок о бок, такие близкие и родные.

Дождь зарядил еще сильнее. Мощный ветер превращал капли в пули, бьющие по нашим телам. Мы решили, что пора возвращаться.

Мы бегом прибежали на парковку, сели в машину и включили отопление. Из радио доносилась песня A Closeness Дермота Кеннеди. Первая же строчка: «С горящим взором, устремленным на берег…» – заставила нас улыбнуться.

Мы выдвинулись в сторону Рейкьявика, собираясь поужинать там и переночевать.

Следующий день мог стать очень важным. И он стал именно таким.

К счастью, колония обрела точку равновесия, где сюрпризов практически не было.

Тьерра росла и развивалась нормально, изо дня в день все больше и больше общаясь и взаимодействуя с теми, кто находился рядом.

Каждый уже усвоил свою роль.

Садовник продолжал выращивать растения, что само по себе было большим достижением, потому что, как он однажды заметил, уже совсем скоро они смогут есть выращенную собственными руками пищу, что позволит колонии стать самодостаточной.

Андреа вела себя как обычно: большую часть времени она проводила за компьютером, вежливо относилась к окружающим, но по-прежнему ни с кем не общалась слишком тесно. За исключением, конечно, девочки. Между ней и Тьеррой установилась странная связь, как будто Андреа каким-то образом хотела взять на себя роль ее старшей сестры.

Мисс и Доктор стали близкими подругами после рождения Тьерры. Они обе заботились о девочке, но каждая по-своему. Иногда казалось, что Доктор была настоящей матерью малышки, потому что именно она больше всего с ней играла и уделяла много внимания ребенку. Не то чтобы Мисс не заботилась о Тьерре, дело было совсем не в этом. Просто в большинстве случаев казалось, что она использует дочь исключительно в своих интересах. Не следует забывать, что после рождения малышки Мисс стала самой популярной участницей, за которой следили все социальные сети.

Каждое крошечное достижение Тьерры она выкладывала на своем канале: взгляд, улыбку, новое движение девочки. Она заметила, что когда появляется на какой-нибудь фотографии вместе с дочерью, то количество лайков тут же возрастает.

Мастер так и не смог приспособиться к этому месту, почувствовать себя здесь комфортно. Он чаще других выходил за пределы станции, всегда в сопровождении кого-нибудь с «Разведчика» или Джона. Эти прогулки наружу хоть как-то спасали его от состояния внутреннего удушья. Было ясно, что он одним из первых улетел бы с Марса, если бы ему представилась такая возможность.

Что касается интимных отношений между участниками, то после рождения Тьерры Мисс снова начала регулярно заниматься сексом с Мастером, на этот раз уже предохраняясь. Садовник же забыл о модели, решив полностью посвятить себя растениям.

Джон время от времени также посещал комнату Доктора, и наоборот. Между ними возникла особая связь, в которой, возможно, изначально не было любви, но в конце концов…

Фрэнк даже не пытался завязать интимные отношения с кем-то из участников. Ему хватало своей внутренней борьбы, в которой он каждый день пытался укротить свои мысли.

А Андреа… Андреа никогда не интересовалась подобными вещами.

По мере того как девочка росла, все пытались понять, на кого она была больше похожа. Одни говорили, что на Мастера, другие – на Садовника. О Маркусе почти никто не вспоминал: эта тема стала своего рода табу.

Они искали схожие черты, мимику и жесты, какие-то отметины на теле, но ничего убедительного не нашли. Была предпринята попытка сравнить цвет глаз Тьерры с цветом глаз ее потенциальных отцов, но между ними не было ни малейшего сходства. Казалось, что каждый глаз девочки имеет свой собственный оттенок.

Ни Садовник, ни Мастер так и не прониклись к малышке родительскими чувствами. Оба имели один шанс из трех на отцовство и, возможно, именно это не позволяло им любить Тьерру так, как они могли бы любить свою собственную дочь.

Что касается трех астронавтов с «Разведчика», то они продолжали свою работу по расширению обитаемого пространства. Маркус никогда не приближался к колонии, двое других специалистов время от времени приходили туда, чтобы сопровождать участников во время выходов наружу или по другому конкретному делу, требовавшему их обязательного присутствия.

На следующий день рано утром мы приехали в Хусафетль, откуда солнце не уходило еще со вчерашнего дня. Хусафетль был не деревней, а фермой, вокруг которой постепенно выросла определенная инфраструктура, включая одноименный отель.

Друг моего брата позвонил кое-кому, чтобы мы смогли встретиться с менеджером музея в кафетерии отеля. Мы вошли и устроились в небольшом зале, расположенном на первом этаже. Из большого окна открывался вид на прекраснейший пейзаж, которого еще не коснулась рука человека. Мы сели на два разных дивана, которые стояли друг напротив друга и были разделены небольшим столиком, куда нам и подали два кофе.

Несколько минут спустя к нам подошел мужчина в костюме.

– Здравствуйте, – сказал он, широко улыбаясь. – Меня зовут Йонас, я управляющий музеем. Очень приятно познакомиться с вами.

Мы с братом встали, чтобы пожать ему руку.

– Извините, что назначил вам встречу так рано, хоть летом здесь такого понятия, как «рано», не существует, – снова улыбнулся он. – Я просто предпочел провести для вас экскурсию до открытия музея, пока еще нет туристов.

– Это прекрасно, – ответила я.

– Хорошо. Если вы готовы, то отсюда мы поедем на моей машине до стоянки, а там пересядем на слонов.

– На слонов? – переспросила я.

– Да, – ответил он с улыбкой. – Это огромные машины – единственное, на чем можно добраться до музея.

Мы сели в его внедорожник, чтобы проехать по тропе из грязи и камней. Поездка заняла у нас минут двадцать.

Как только мы подъехали к стоянке, мы увидели несколько грузовиков на гигантских колесах. В одном из них нас ждал шофер. Мы забрались наверх, и это чудовище рвануло вперед.

Первые несколько минут Йонас рассказывал нам о том, что мы собираемся пересечь часть ледника Лаунгйёкюдль, второго по величине в Исландии. Ледник, который, к сожалению, с каждым годом уменьшается в размерах и, по оценкам, к 2100 году исчезнет полностью.

Мы начали кружить над белоснежным покрывалом, охваченные холодом и тишиной. С каждым метром, который проезжал грузовик, мы могли все отчетливее слышать хруст льда под нашими колесами. Йонас объяснил нам, что каждое колесо оснащено системой, позволяющей регулировать давление в шинах из кабины автомобиля и таким образом адаптировать их к местности.

После почти часа блужданий по этой белой пустыне мы достигли места. Перед нами была только одна большая дверь, которая, казалось, вдруг возникла из-под земли, как некий вход в пещеру. На небольшой металлической вывеске было написано: «МУЗЕЙ».

Мы вышли из машины и подошли к стойке регистрации. Дальше оттуда шел туннель.

– Этот музей, – сказал нам Йонас, протягивая две специальные куртки, – был построен подо льдом. Мы сделали это в память о бывшем центре контроля, который частично также располагался под ледником.

Пока Йонас говорил, я отметила кое-что любопытное. По дороге в музей и рядом с ним было слишком много охраны. Во время нашей поездки я обнаружила по крайней мере три дрона, которые следили за нами, а у дверей музея – несколько камер наблюдения. Но что меня больше всего поразило, так это то, что внутри, на стойке регистрации, также было двое охранников.