Гном, убей немца! (СИ) - Агишев Руслан

Мимо проносились серые дома деревушек, деревья, давно уже сбросившие листву. Поля скованны необычайно сильным для ноября морозцем. Редко мелькали медленно бредущие лошади, тянувшие за собой телеги.

— Как просторно, — не переставал я шептать, поражаясь открывающимся просторам. — Много деревьев, полей, озер.

— Зачем так говоришь? Разве это просторно? — услышал меня стоявший рядом смуглый боец. Раскосый, коренастый с очень сложным именем, которое я никак не мог правильно выговорить, и от этого чувствовал себя перед ним виноватым. — Вот у нас в Калмыкии просторно! Там неделю можно на жеребце скакать, а вокруг тебя, по-прежнему, будут лишь поля, поля, поля.

Он принялся еще что-то рассказывать, но уже его не слушал. Просто продолжал любоваться открывающимся передо мною видам, и все сильнее и сильнее влюблялся в этот мир, эту землю. Чувствовал, что я больше не чужой здесь человек, а свой, плоть от крови этой земли.

— … Саня, дай водички, а то в горле совсем пересохло, — с верхних нар высунулся отец, живой и невредимый, но с перевязанной рукой. Зацепили уже в самый последний момент боя, когда немец дрогнул и побежал назад.

— Держи, бать, — тот кивнул, беря в руки кружку с обжигающе холодной водой.

— Кружка какая-то черная, — отец выпил воду, а потом принялся с недоумением разглядывать саму кружку. — Крашеная что ли…

Я в ответ лишь ухмыльнулся. Неудивительно, что кружка темная, почти черная. Была самой обычной, алюминиевой, а стала из адамантия.

— Крашенная, бать, крашенная, — кивнул я.

Это я, чтобы в дороге не мучиться, всю дорогу тренировался. Весь эшелон излазил, в каждый вагон заглянул в поисках железа для своих экспериментов. Старался, чтобы и сил особо не тратить, и металл крепче становился.

Когда железа не осталось, перешел на патроны и оружие. Ходил и клянчил у бойцов винтовку подержать. Мол, очень оружие люблю и хочу все о нем знать, чтобы проклятого немца лучше бить.

— Сань, слышишь? — отец, прилегший было, снова высунулся сверху. — Похоже, подъезжаем.

Я встрепенулся и сразу же прильнул к окну, стараясь хот что-то разглядеть в темноте. К сожалению, из-за светомаскировки различал лишь черные силуэты каких-то построек и деревьев.

— Народ, прибываем на место! — со своего места, у самой печки, встал сержант. — Волоколамск! Говорят нас сам комдив встречать будет! Цените, братцы!

— А кто комдив-то? — спросил отец.

— Генерал Панфилов, а дивизия у него не хухры-мухры, а самая геройская, гвардейская.

Волоколамск

Вокзал

Паровоз подал пронзительный сигнал, выпустив в небо очередной густой клуб дыма. Пора освобождать место для очередного состава с войсками.

Стуча колесами, эшелон отправился дальше, и никому невдомек, что он уже неуловимо изменился. Внешне все выглядело так, как и раньше — старые, потрепанные жизнью, вагоны, серые доски с облезлой краской, грязные окошки, скрипучие двери, ржавые скобы. Внутри же, не было ни грамма «земного» железа, лишь чуждой этому миру металл — адамантий.

Никто этого не заметил, вплоть до того момента, когда состав на очередном перегоне попадется под бомбежку. Эскадрилья немецких бомберов лихо «отработает» по беззащитному эшелону, «поймав» его где-то в сталинградских степях. Будут мощно взрываться бомбы, во все стороны станет разлетаться снег, мерзлая земля. Рельсы перед и за поездом закрутятся в спирали, дерево теплушек прогорит дотла, а металлический каркас вагонов с колеса останется совершенно невредимым.

Глава 25

Новая сила — новые возможности

Тем временем по фронту продолжали распространяться слухи, один неправдоподобней другого. Поначалу это было нечто простенькое, из разряда «одна бабка сказала», «земляк с соседнего полка рассказывал», а затем все это уже было с подробностями, с примерами, клятвами и битьём в грудь — «мол, лично видел». Одни слухи, словно катившийся с горы снежный ком, обрастали другими слугами.

По эту и по ту сторону фронта рядовые и командиры рассказывали об испытании нового чудо оружия — особых патронов, производства сверхсекретного научно-исследовательского института. Шепотом даже называли название этого НИИ, естественно, очень секретное — завод № 60. В слухах отмечали, что именно здесь использовали особый металл — то ли тантал, то ли бериллий, который обладал невероятной пробивной силой. Мол, открытый советскими ученым способ закалки наделял пулю удивительными свойствами, равнявшими ее едва ли не со снарядом. Рассуждая о мощи таких патроном, бойцы спорили чуть ли не до драки. Одни говорили, что такие патроны по своей пробивной силе равны снаряду от сорокапятки. Другие, с пеной у рта доказывали, что нужно брать «выше», и называли семидесяти шести миллиметровое орудие.

Едва среди военных стало «гулять» название завода, как за этими патронами развернулась самая настоящая охота, которую очень метко назвали «патронной» лихорадкой. Бойцы и командиры по-настоящему гонялись за картонными пачками с тем самым оттиском печати, за которым хранились вожделенные боеприпасы. К интендантам выстраивались целые очереди ходатаев, «просителей», которые даже не просили, а требовали, чтобы им выдавали патроны именно производства фабрики № 60. Мол, никакие другие и в руки брать не станут. Дело доходило до ругани и драк, когда снабженцы двух соседних рот или полков могли запросто устроить потасовку, если кому-то из них выдали те самые патроны, а кому-то, наоборот, не досталось. По-настоящему известной стала история, когда за десять цинков именно этих патронов дивизионному интенданту привезли целый грузовик тушенки.

В конечном итоге, поднявшаяся вокруг патронов истерия начала принимать, и вовсе, невероятные формы. Политоделы фронтов политруки стали заваливать донесениями о том, что многие бойцы, да и некоторые из командиров всех рангов, стали носить эти патроны вместо амулетов. Распространялась вера в то, что они обладают особой мистической силой и были способны приносить удачу, защищать человека от врагов. Стали известны случаи, когда бойцы из среднеазиатских республик и Сибири устраивали этим патронам поклонения. Мол, там жили очень сильные духи, которых нужно задабривать и тогда, мол, они явят свою силу.

К десятым числам ноября 41-го года «помешательство» вокруг патронов, производства завода № 60 перекинулось с южного фронта на другие фронта. Патроны с невероятными свойствами, которые удавалось достать, мгновенно завоевали признание со стороны рядовых бойцов и их командиров, как чрезвычайно эффективное средство для поражения танков и легкобронированной техники противника. Ротные начали обращаться с запросами к командирам полка, те — к комдивам, последние — еще выше. Следом патронами стали интересовать и на уровне армий и фронтов. Созванивались между собой командармы, шептались друг с другом члены военного совета. В конце концов, на ближайшем заседании генерального штаба генерал Жуков напрямую спросил об этом.

— … Товарищ Сталин, до меня дошли слухи, что в некоторых частях и соединениях Южного фронта используются секретные патроны особой мощности? Рассказываются просто невероятные вещи, в которые сложно поверить. К примеру, недавний успех 12-ой армии южного фронта, связанный с разгромом немецкого 4-го армейского корпуса генерала фон Шведлера, был целиком и полностью обусловлен использованием новейших боеприпасов. Мне лично докладывают, что снабженцы, словно с ума посходили, разыскивая по всем складам эти самые патроны. С мест нескончаемым валом идут заявки именно на эти патроны. Товарищ Сталин, почему мы не в курсе всего этого? Если это не так, то следует незамедлительно пресечь распространение этих слухов. Если же да, то нужно в самом срочно порядке обеспечить такими боеприпасами части и соединения, которые будут задействованы в нашем контрнаступлении под Москвой…

— Соответствующие органы, товарищ Жуков, работают над этим вопросом, и в самом скором времени будет полная ясность, — медленно проговорил Сталин с неизменной курительной трубкой в руке. — Пока же информация противоречивая, не полная.