Артём Рыбаков - Ликвидаторы времени
— Так. А кто вы такой?
— Заместитель командира по оперативной части спецгруппы ГУГБ. Капитан госбезопасности. Оперативный псевдоним Бродяга.
— И вы можете предъявить мне документ, подтверждающий ваши полномочия?
— А вы?
— Извольте, — в руках лейтенанта образовалась «шелковка» с отпечатанным на ней текстом.
И что это тут?
«Лейтенант госбезопасности Зайцев… Является командиром партизанского отряда…»
Подпись, печать — все как положено.
— Достаточно. Такого документа, как у вас, я не имею.
— Почему?
— Потому что, характер полученного нами задания, прямо запрещает вступать в контакт с кем-либо из местного населения или представителей партизанского движения.
— Это почему же так?
— Приказ… — развел я руками. — Руководству виднее.
— И я должен вам верить?
— Ну, я же не говорю вам, что у меня нет вообще никаких документов. Во всяком случае, удостоверить свою личность я могу, — и я протянул ему свой «проездной» с вложенной в него карточкой-заместителем на АПС. Правда в руки ему их не отдал, показал из своих.
Если эти документы и вызвали какие-то подозрения, то виду он не подал.
— Странно. Служебное удостоверение у вас есть, а других документов нет. Да и звание не соответствует.
— Все правильно, лейтенант. Не соответствует. Не спорю. Просто з д е с ь я капитан.
— И что дальше?
— Это я у вас спросить должен. Как старший по званию.
— Я вам не подчинен, товарищ капитан. У меня свое руководство есть.
— Ну, это же не я к вам на базу ввалился? Это ваши радисты чуть не подставили по удар мою стоянку.
— Хорошо, с этим мы разобрались. Инцидент можно считать исчерпаным?
«По говору — москвич, и предложения грамотно строит. Как минимум десятилетку окончил», — в темпе прокачал я своего оппонента.
— Да. У меня к вам больше вопросов нет.
— А вот у меня — есть!
— Задавайте.
— Я не могу правильно выполнять полученную мной задачу, не зная каких еще сюрпризов я могу ожидать с вашей стороны!
— С моей? Никаких. Тут у нас склад взрывчатки, и мы не собираемся шуметь в этом районе. Да и вам не советуем.
— Спасибо. С шумом мы уж как-нибудь без вас разберемся. Опять же — на это руководство есть.
— Экий вы, лейтенант, упрямый! Хорошо. Доложите по команде, что вошли в контакт со спецгруппой «Рысь». Вот и посмотрим, что вам из Москвы ответят по этому поводу. Только, большая просьба к вам у меня будет.
— Слушаю.
— Можете упомянуть мой псевдоним, в крайнем случае назовете фамилию — Таривердиев. Но не более! Если вы сообщите, пусть даже и кодом, то, что прочли в моих документах… я даже предположить не берусь, что воспоследует. Да и ещё… на связь выходить ближе тридцати километров к югу от Слуцка не рекомендую, мы за последнюю неделю с десяток передвижных пеленгаторов засекли.
— Не надо меня пугать, товарищ капитан! Я не мальчик, а вы не учитель в школе! И, тем более не надо мне указывать что, как и где я должен делать! — лицо его раскраснелось, видимо до моего появления он считал себя большой шишкой.
— Док, ты слышал этого юношу? Что еще я должен ему сказать, чтобы он поверил и варежку закрыл?
— Слышал, — голос Дока звучал довольно отчётливо, не блеск конечно, но что взять с портативной рации, спрятанной за куском коры в пне? Она была установлена в режим голосовой активации, поэтому нажимать на тангенту мне не требовалось. — Клинический случай. Называется — «никому не верю».
— Командиру сообщи. Пусть ему через его командование торцевание проведут.
Лейтенант был ошарашен! Он явно не понимал происходящего!
— Э-э-э… кто это тут? Что еще за торцевание?
— Это мой заместитель. Он сейчас в полукилометре отсюда. А торцеванием называется процесс вразумления непонятливых товарищей, путем приложения кулака вот сюда, — я указал ему точку на лбу. — Еще вопросы есть?
— Нет… Вы действительно спецгруппа?
— Да. С особым заданием.
— Ну… так бы сразу и сказали, а то — бомбы, мины…
Так, кажется процесс пошел. Я поудобнее устроился на пеньке…
***
Из неотправленного письма одного немецкого солдата.
«Здравствуй, милая Генриетта.
Вот выдалась свободная минута, и я решил написать тебе пару строчек. Служба моя проходит спокойно и размеренно. Я очень по тебе скучаю, но, к сожалению, обещанного отпуска мне пока не дадут. Сейчас в нашем батальоне некоторый некомплект водителей, поэтому придется задержаться в этой дикой России еще на несколько недель. Наверное, до нашей полной победы над большевиками. И, хотя они сопротивляются все сильнее и сильнее, но ничто не сможет остановить немецкого солдата в его стремлении к победе. Так говорит наш командир, и мы ему верим.
Передай еще раз благодарность своему отцу. Если бы он мне не посоветовал пойти в НСКК[45] учится на водителя, то я, наверное, сейчас оказался бы на передовой. А там сейчас очень жарко, хотя русские отступают повсеместно, но раненный фельдфебель, которого я вчера подвозил до госпиталя, говорит, что большевики дерутся как черти. Такого он не видел ни в Польше, ни во Франции. Еще он ругал наши тыловые службы за то, что мы вовремя не подвозим боеприпасы. Если продовольствие солдаты могут добыть сами, реквизируя его у противника, точнее у населения, то снаряды и патроны им взять просто не откуда. Ругался так, как будто мы в этом виноваты. Думает, что только у них пули свистят над головами. У нас тоже не все всегда идет гладко. Например, на прошлой неделе русские диверсанты взорвали мост, и нам пришлось делать крюк почти в сорок километров. К тому же иногда из лесов стреляют какие-то бандиты. Говорят, что это остатки окруженных и разбитых частей противника, которые озверели от голода и теперь таким образом пытаются нам пакостить. Единственное что не понятно, почему этих одичавших русских, до сих пор не переловили. Каждый раз прочесывают лес вдоль дороги, и каждый раз впустую. А меж тем, машины попадают на мины, а эти проклятые большевики продолжают нам досаждать. Помнишь рыжего Курта с соседней улицы? Так вот, три дня назад его убили. Хорошо, что у меня было расстройство желудка, и я не поехал в тот проклятый рейс. Тогда мы потеряли шесть водителей и четырех офицеров. Теперь у нас на восемь машин осталось всего три нормальных водителя. Приходится делать рейсов больше обычного, и вот результат — вчера Ганс заснул за рулем и въехал в столб. Вывел из строя грузовик, а сам попал в лазарет.
Извини, меня вызывает наш фельдфебель. Допишу позже…
