Вильям Кинг - Победитель троллей
Длинный меч внезапно появился в его бледных руках. Он поднял его дрожащими руками, но она легко выбила оружие, отшвырнув его далеко в угол. Она прижала острие своего клинка к его груди и слегка надавила. Ему пришлось отступать, пока он не наткнулся на кровать и не упал на шелковые простыни. Запах экскрементов наполнил воздух.
На его губах появились розовые пятна.
— Ты умрешь, — сказала она.
— Но почему? — прошептал он. Она сняла свой шлем, и он громко застонал, как только узнал ее — узнал ее лицо, ее длинные вьющиеся волосы.
— Потому что я предупредила тебя об этом еще семь лет назад. Помнишь? Ты тогда смеялся. Так почему ты не смеешься сейчас? — Она еще сильнее надавила на лезвие. Кровь проступила на белом атласе его рубашки. Он, защищаясь, поднял руку.
Впервые за столько лет ей на глаза навернулись горячие слезы. Она снова почувствовала горечь ненависти и злости. Она пробежала по ее венам и превратила ее лицо в неподвижную маску. Женщина нажала на лезвие, охваченная отчаянными воспоминаниями, и холодный металл пронзил плоть. Она наклонилась, пригвождая его к кровати, на которой он когда-то совершил над ней насилие. И снова шелковые простыни обагрились кровью.
Она поразилась сама себе. Так много лет она планировала свою месть, думая о медленных, непереносимых, ужасных пытках, которые она применит к нему, а вместо этого покончила со всем одним ударом. Месть казалась уже менее важной. Она развернулась и вышла из комнаты, чтобы посмотреть на разоренный город. Она не обратила внимания на мольбы двух мужчин, которых зверолюды тащили к виселицам, — это было одним из их излюбленных развлечений. Но именно здесь, внизу, в деревне она встретила ребенка.
Она пыталась забыть ее.
— Тебе не следовало щадить девочку, любимая, — демон позволил гневу отчетливо прозвучать в его равнодушном голосе. Обещание вечной боли скользило в каждом его слове.
— Я и не щадила. Я оставила ее зверям. Я не могу проследить за убийством каждого деревенского молокососа.
Резкость ответа демона поразила ее.
— Не лги, любимая. Ты пощадила ее, потому что оказалась слишком мягка. В то мгновение ты позволила человеческой слабости остановить твою руку, сбить тебя с избранного пути. Я не могу допускать подобного. Так же, как и ты, ибо, изменив своему выбору, ты потеряешь все. Поверь мне, оставив девочку в живых, ты сильно пожалеешь об этом.
Она наконец поглядела на него и, как обычно, поразилась блистающей красоте этого существа, чем-то напоминающей изящество насекомого: члены облиты черным панцирем, резкое прекрасное лицо осенено украшенным рунами шлемом. Встретившись взглядом с его красными горящими глазами, она увидела в них силу. Он не знал ни слабости, ни жалости. У него не было изъянов. Когда-нибудь и она станет такой же. Эта мысль заставила ее улыбнуться от удовольствия.
— Ты понимаешь, любимая. Ты знаешь суть нашего соглашения. Путь Воина Хаоса — это испытание. Следуй по нему до конца — и ты обретешь силу и бессмертие. Сверни с дороги — и ты получишь вечное проклятие. Великий Кхорн награждает сильных, но он ненавидит слабость. Битвы, в которых мы сражаемся, войны, которые ведем, — это испытание, посланное нам, чтобы уничтожить наши слабости и укрепить нашу силу. Ты должна быть сильной, любимая.
Она кивнула, завороженная красотой его плавно льющегося голоса, обещая не чувствовать ни боли, ни слабости, быть совершенной, бесстрашной, не позволить ужасу мира просочиться в малейшую щель ее доспеха. Демон коснулся ее когтистой рукой.
— Наступает век крови и тьмы, пора страха и гнева. Скоро армии четырех великих сил пройдут сквозь Полярные Врата, и судьба этого мира будет решаться сталью и черным колдовством. Победитель овладеет миром, любимая. Ему суждено вечное господство. Планета очистится от глупого человечества. Мы все переделаем по собственному образу и подобию. Ты можешь оказаться на стороне победителей, любимая, среди добившихся величия и почестей. Все, что ты должна — это быть сильной и посвящать эту силу нашему повелителю. Ты хочешь этого?
В этот миг, глядя в горящие глаза демона, слыша шелковые переливы его голоса, она не испытывала сомнений.
— Ты хочешь присоединиться к нам, любимая?
— О да, — прошептала она. — Да!
— Тогда ребенок должен умереть.
Юстина прошла сквозь толпу своих подчиненных и села на резной деревянный трон. Она положила обнаженный меч себе на колени и повернулась к своим отборным сподвижникам — горрам. Меч был напоминанием, по какому праву она повелевает ими, символом ее власти. Она пользовалась милостью их демонического бога, и выражение этой милости было основой ее силы. Зверолюдам могло это не нравиться, но им приходилось терпеть ее главенство, пока, согласно их жестоким законам, кто-нибудь не одолеет женщину в бою один на один. Но ни один из них, будучи в здоровом уме, не решался бросить ей вызов: они прекрасно помнили пророчество Кацакитала, прозвучавшее, когда Юстину провозгласили Воином Хаоса. Он сказал тогда, что никто не сможет победить ее в битве. И они все не раз убеждались, что это правда. Но все-таки они были зверолюдами, и их тянуло бросить вызов своему вожаку.
Этой ночью она почти надеялась, что кто-нибудь из них сделает очередную попытку сразиться с ней: жажда крови всегда усиливалась после разговора с повелителем. Она поглядела на подстилку, на которой они расположились, — это был гобелен, некогда занимавший свою стену в замке и запечатлевший сцены битвы и охоты предков семьи Кляйна. Теперь же он был покрыт грязью и листьями лесных полян, испражнениями зверолюдов. Она прикажет сжечь его, чтобы не осталось никаких воспоминаний о Кляйне и его семье.
Теперь, глядя на зверолюдские головы своих подчиненных, потешающихся над графским семейным сокровищем, она думала о том, как же сильно изменился ее мир в то роковое утро, когда она выскользнула из спальни Гуго и убежала в лес.
Картина, разворачивающаяся перед ней, напоминала кошмарные полотна сумасшедшего художника Тойгена. Огромные рогатые животные, закованные в доспехи, шагали сквозь скрученные деревья в темном лесу, как злая насмешка над рыцарскими идеалами, порядок вещей перевернулся, словно бы дикость леса вызвала все зажатые тайные помыслы человека. Когда-нибудь так и будет повсюду. Слуги Хаоса превратят все людские царства в жалкие кучки пыли. Она здесь только дает этому толчок, но смута будет шириться. Как только распространится слух о ее победах, все больше и больше последователей Хаоса встанут под ее знамена. Скоро она соберет огромную армию, и все могущество Империи падет перед ними. Но почему-то такое будущее не возбуждало ее так, как прежде. Раздраженная, она отбросила от себя эти мысли.
