Джон Толкин - Властелин колец
Он вдруг запнулся и пролепетал что–то невразумительное, не понимая, что заставило его заговорить стихами[125]. Но Златовика рассмеялась как ни в чем не бывало:
– Вот чудеса! Не знала я, что жители Заселья так сладкоречивы! Но вижу, ты – Друг Эльфов. Об этом говорит свет в твоих глазах, и голос твой звенит по–особенному. Славная встреча! А теперь садитесь и ждите Хозяина! Он скоро вернется. Вот только устроит ваших бедных лошадок!
Усталые гости не заставили себя упрашивать и уселись на низкие плетеные стулья, а Златовика принялась хлопотать у стола. Хоббиты не сводили с нее глаз: так хорошо было смотреть на ее легкие движения! Где–то за домом снова зазвучала песня. Иногда среди непременных «том–бом», «динг–дон» и «ринг–а–динг–дилло» хоббитам удавалось разобрать припев:
Славный малый Бомбадил – веселее нету!
В сине–желто–голубом ходит он по свету!
– Прекрасная госпожа! – снова обратился Фродо к Златовике. – Если ты не сочтешь мой вопрос глупым, скажи, пожалуйста, кто такой Том Бомбадил?
– Он просто есть, – с улыбкой откликнулась Златовика, приостанавливаясь.
Фродо посмотрел на нее, не понимая.
– Он просто есть. Он таков, каким кажется, вот и все, – пояснила Златовика, отвечая на его взгляд. – Он – Хозяин[126] здешнего леса, вод и холмов.
– Значит, эти удивительные земли – его владения?
– О нет, – ответила Златовика. Ее улыбка погасла, и она тихо добавила, словно обращаясь только к себе: – Это было бы и впрямь тяжелое бремя! – и снова взглянула на Фродо. – Деревья и травы – все, что растет и бегает на этой земле, принадлежит только само себе. А Том Бомбадил здесь хозяин. Никто не поймает Тома, никто не запретит ему ходить по лесу, бродить по мелководью, прыгать по вершинам холмов – как днем, так и ночью. Страх ему неведом. Том Бомбадил – Хозяин.
Отворилась дверь, и вошел Том Бомбадил собственной персоной. На нем уже не было шляпы; теперь густые каштановые волосы Тома венчала корона из осенних листьев. Он рассмеялся и, подойдя к Златовике, взял ее за руки.
– А это моя милая хозяюшка! – сказал он, кланяясь хоббитам. – Златовика – перед вами, в серебре и травах! А вокруг – цветы и листья! Что у нас на ужин? Сливки, медовые соты, белый хлеб и масло, молоко, и сыр, и зелень, и ягоды из леса! Хватит этого на всех? Трапеза готова?
– Трапеза – да, – сказала Златовика. – А вот гости, кажется, еще нет!
Том хлопнул в ладоши и вскричал:
– Как же так, Том?! Гости устали, а тебе и горя мало?! Ну–ка, милые друзья, следуйте за Томом! Смоем грязь с лица и рук, отряхнем усталость! Сбросьте пыльные плащи, расчешите кудри!
Он открыл дверь и углубился в небольшой коридор, откуда, свернув за угол, хоббиты вслед за ним попали в комнату с низким косым потолком (видимо, это была одна из северных пристроек). Стены здесь были каменные, но их закрывали зеленые ковры и желтые занавеси. Выложенный плитами пол устилали свежие камыши. Четыре мягких тюфяка, покрытые белыми перинами, лежали возле одной из стен. Напротив стояла длинная скамья с глиняными тазами и бурыми кувшинами, наполненными холодной водой и дымящимся кипятком. Перед каждым из тюфяков гостей дожидались мягкие зеленые туфли.
Вскоре, умытые и свежие, хоббиты сидели за столом, по двое с каждой стороны, а по торцам стола – друг напротив друга – Златовика и Хозяин. Это была долгая и веселая трапеза! Хоббиты уминали еду так, как уминают только голодные хоббиты, но угощения хватило на всех. Питье в кубках походило на чистую холодную воду, но согревало сердце не хуже вина, а главное – освобождало голос. Вскоре гости неожиданно для себя обнаружили, что распевают веселые песни, – словно петь было проще, чем разговаривать.
Наконец Том и Златовика поднялись и в мгновение ока убрали со стола. Гостям велели ни о чем не беспокоиться и усадили их в кресла, подставив скамеечки для усталых ног. В широком камине горел огонь, наполняя дом сладким запахом яблоневого дыма. Когда все было приведено в порядок, в комнате погасили свет – за исключением одного из фонарей и пары свеч по углам каминной полки. Златовика подошла к гостям со свечой и пожелала им доброй ночи и безмятежного сна:
– Спите с миром! Спите до утра! Не обращайте внимания на ночные шорохи! Сквозь двери и окна этого дома проникают только лунный свет, лучи звезд да ветер с холма. Спокойной ночи!
Она вышла из комнаты, блеснув и прошуршав, и в звуках ее шагов хоббитам померещилось журчание ручейка, бегущего по камням в ночной тишине.
Том сел рядом с гостями и погрузился в молчание. У хоббитов на языке вертелось множество вопросов, которые они хотели задать еще во время ужина. Веки у них начинали уже понемногу тяжелеть. Наконец Фродо отважился:
– Скажи, Хозяин, ты пришел потому, что услышал, как я зову на помощь, или тебя привел случай?
Том встрепенулся, словно ему помешали досмотреть приятный сон.
– Что? – переспросил он. – Что? Спрашиваешь – слышал я крик или не слышал? Нет, не слышал ничего: я был занят песней. Случай ли меня привел? Называйте – случай, если так угодно вам[127]. Случай, значит, случай. Я не думал повстречать вас – но не удивился. Вести донеслись до нас: хоббиты плутают! Но в Лесу как ни плутай – а Реки не минешь. Все тропинки у нас выведут к водице – прямо к Ивьему Вьюну, а значит, и к Старухе! Ива, старая карга, знает много песен – малышам, таким как вы, трудно с нею сладить. Ну, а Том туда пришел по важному делу – он обязан был спешить, хочешь не хочешь! – Том опустил голову, словно засыпая, но не заснул, а негромко запел:
Я ходил не просто так, а собрать кувшинки,
Чтоб порадовать свою юную хозяйку.
Ибо близится зима – и пора сорвать их:
До весны им надлежит быть у Златовики.
Каждой осенью хожу я к заводи заветной
И кувшинки приношу, чтобы не пропали,
А весной несу назад – пусть растут на воле.
Как–то раз, давным–давно, там, меж камышами,
Дочь Реки увидел я, деву Златовику –
Чист был голос у нее, и сердечко билось!
Тут он поднял глаза и неожиданно сверкнул ими прямо на хоббитов:
Так что крепко повезло вам на встречу с Томом –До весны я не пойду больше в это место,
До весны не навещу хмурой Старой Ивы,
До весны, пока ручьи не заплещут снова,
И покуда Дочь Реки танцами и пеньем
Не разбудит камыши в заводи заветной!
Том снова смолк. Но Фродо не мог успокоиться и задал еще один вопрос, тревоживший его больше всего.
– Расскажи нам про Старую Иву, о Хозяин, – попросил он. – Кто она такая? Я никогда о ней не слыхал.
– Нет! – закричали Мерри и Пиппин, разом выпрямившись. – Не сейчас! Подожди до утра!
– Справедливо, малыши, – согласился Том. – Ночь – для сна, вестимо. Кой о чем нельзя болтать, когда мир – под тенью. Позабудем обо всем! Отдыхайте с миром! Ну, а будет ночью шум – спите, не пугайтесь!
