Артём Демченко - Ледяной коготь (трилогия)
— Бейте врага насмерть, воины мои, бейте со свирепостью беорна и отвагой степного рутрамского ястреба! Да обретет слава вас навеки, да сложат песни о вас, как о героях, как о сынов, свободу Отечества защищавших! Не топтать врагу наши поля, не ругать им жен наших, не хлестать им плетью рабской детей наших! Да пребудет с вами песнь предков великих, да смилуется над вашими душами великий Зевс! А мой черед уж пришел и не бывать мне теперь средь вас. Прощайте, мои храбрые воины!
И полетела душа по просторам степным, и взвилась она над багряными равнинами, где воины головы склоняли, и смотрела она на смерть братьев своих, и досада дикая уж в ней кипела, как вода в разогретом котле, потому как не видать уж ей будет ни родимый жены, ни двух сыновей своих. Так отдал свою жизнь в великой битве, героев достойной, великий вождь Рутрама — Грышнак III. А его верные союзники: эльф и Эзраэль — тем временем отчаянно, не жалея живота своего, бились в пылу кровавой битвы, отправляя в бесконечное скитание по Тартару одного воина-супостата за другим.
— Нам не сдержать их натиска: у нас слишком мало воинов! — воскликнул Эзраэль, отправив на тот свет очередного варвара, срубив с его плеч буйную голову. — Надо отступать!
— Нет! — возразил негодованием эльфийский князь, вонзив свой клинок в плоть безумного вояки. — Сражаться до последнего вздоха! Бейтесь до конца, воины мои! Пощады не давать! С мечом в руках или с мечом в груди вернетесь вы домой сегодня! Кто назад побежит и поддастся Фобосу на поругание, не избежит кары моего клинка! В бой! В бой!
Воины, воодушевившись приказом Луминеля, с еще пущей яростью, подбадривая себя яростным кличем, побежали в контратаку, рубя одного врага за другим. Сеча теперь стала еще ожесточенней. И снова полились реки крови на Кельтерийские равнины, и снова раздались залпы ружей и тяжелых орудий гномов, и снова стрелы разящие взмыли в почерневшие небеса, полностью затмив залитое кровью убитых солнце. И снова смерть начала собирать свой кровавый урожай. Воины рубились все ожесточеннее с каждой минутой, но силы были слишком неравны: защитников Лориэля оставалось все меньше и меньше, а несметные полчища продолжали теснить измотанных и истощенных солдат объединенного войска.
Тем временем, на западном холме, поодаль от Лориэльских лесов, предвкушая скорую победу, Тейнорус с упоением смотрел, как его темное войско стремительно окружает оставшихся в живых храбрецов. Поправив свою измятую конусовидную шляпу и гордо выгнув спину, темный волшебник радостно усмехнулся и, обратившись к Быстросмерту, сказал:
— Тик-так, тик-так… Похоже время неумолимо уходит у них из под ног. Ты только посмотри, сколько отваги в сердцах этих обреченных! — темный маг издевательски захохотал. — Думаю, это зачтется им за монету при переправе через Стикс. А пока… Думай, что ты возьмешь себе при разграблении этого никчемного городишки. Быть может тебе нужно золото? Подумай хорошенько… Лориэль набит такими безделушками до отвала.
— У меня плохое предчувствие: все идет слишком гладко, — сказал Быстросмерт, с подозрением всматриваясь вдаль. — Будто бы это еще не конец.
— Конечно нет, друг мой! — захохотал Тейнорус. — Нам еще предстоит испить воды из источника вечной жизни и прожить эту жизнь лучше, чем самые знатные эльфийское дворяне!
— Боюсь, вы не так поняли меня, повелитель, — поспешил объясниться Быстросмерт. — Я чувствую, что с востока несется ветер невиданной силы, ветер, которого эти равнины еще никогда не знали. Он уже совсем близко.
— Это ветер перемен, Быстросмерт, — усмехнулся Тейнорус, глядя на процесс окружения отчаянно сражавшихся Лориэльских защитников. — Он ознаменует новую эру, эру побед и величия. Нам нечего бояться.
Все слова Тейноруса оказались пророческими: доносившееся с востока дыхание Стрибога действительно несло в себе такие перемены в мироздании, о которых ненавистники добра даже не смели подумать. И ветер этот был сильнее урагана, сильнее степного суховея, сильнее морского тайфуна-кораблеубийцы. За ветром донесся оглушительный грохот, словно сотни молний Зевса разразили своими раскатами пасмурное черное небо. Грохот становился все отчетливее и отчетливее с каждым мгновением, его мог услышать уже каждый, кто бился на Кельтерийских равнинах, и раскатистый грохот этот не могли заглушить ни звонкий лязг тысяч клинков, ни грохот сотен ярких вспышек-залпов, ни гневный ор сотен отважных мужей-защитников и гнусных предателей-нападавших. Сотрясая каждый дуб-великан леса эльфийского, каждую осину плакучую, каждый куст раскидистый, каждый ясень Лориэльский кудрявый, грохот все ближе и ближе становился к месту битвы, постепенно разделяясь на топот копыт подкованных и ржание лошадей задорное. Князь Луминэль и Эзраэль, на мгновение опустив свои окровавленные клинки, перепуганные страхом неизвестности, словно каменные истуканы, уставились на грохочущий извержением вулкана кроваво-красный горизонт. Но еще пущий ужас вселился в души доблестных защитников, когда над холмистой линией пристанища Гелиоса стали сгущаться темные тучи-исполины, и возглас Зевса звучный огласил грохотом обагренные равнины Кельтера. В войске Тейноруса началась эйфория восторга: каждый из солдат его черной рати взорвался победным кличем, и непобедимая армия с еще большей яростью продолжила решающее наступление. Каждому из защитников Лориэля в тот момент показалось, что пробил их роковой час, что предрешена судьба Единоземья, что грядут невиданные перемены в мироздании. Эту картину, добивая очередного врага, узрел своими уставшими очами и Эзраэль, и в тот же миг этот грохот разорвал все его витавшие в душе надежды. «Не услышал Зевс молитвы наши, — подумал он, — не дарует он нам чудо победное…» Но каково же было его удивление, когда на огромном Кельтерийском холме, размахивая широкими золотисто-синеватыми знаменами, показались сотни запряженных резвыми гнедыми жеребцами величественных колесниц, в чьих деревянных чревах, рядом с возницами, гордо стояли одетые в золотистые доспехи могучие воины, чей уверенный взор падал на выжженные пламенем войны равнины Кельтера. И не было им числа, и не хватило бы перстов на дланях простых смертных, чтобы сосчитать их количество, ибо каждый ряд передний скрывал задний. Ржание тысяч одетых в золотые доспехи лошадей огласило остановившуюся на холме армаду. Но вот расступились стройные ряды, и выехала вперед роскошная колесница, запряженная конями белоснежными, чьи гривы раскидистые траву на равнинах валили. И сияла она золотом, блеском сотен звезд неба ночного, и виднелись в ней два воина достойнейших в чьих глазах отвага, достойная героев, пылала. И узнал каждый из сражавшихся воина того, воина великого и правителя мудрого, и увидел взор каждого Пендрагона, короля людей могучего, локоны бороды густой которого на ветру резвом развевались. И сияла на голове его корона его предков великих, ослеплявшая воинов врага гнусных. Но прервалось молчание гнетущее, и молвил громогласным голосом речь победную великий король людей: