Алекс Орлов - Крылья огненных драконов
– Вот, держи пока, – сказал он, подавая тощий кошель.
Владелец гостиницы вцепился в мешочек скрюченными пальцами, распустил шнурок и достал три золотые монеты. Три вместо десяти.
– Что ты дал мне, жулик?! Ты же обещал десять дукатов, а тут только три! – пронзительно завопил Нинбург.
– Пошел вон! Ты дороже не стоишь!
– Ах так! Тогда пусть весь город узнает, что в этом доме живет жулик!
Больше Нинбург ничего прокричать не успел. Синий Колпак прихватил его за шею одной рукой, а другой приставил к горлу широкий сапожницкий нож.
– Ну что, петушок, замолчишь сам или тебе помочь?
– Не надо… П-прошу вас… Хотите, я верну вам и эти т-три золотых? Хотите, верну ва-ваши деньги? – заикаясь предложил Нинбург, ощущая на горле холод железа.
– Ладно, оставь себе, – милостиво разрешил Синий Колпак и, оттолкнув Нинбурга, спрятал нож. – Деньги, деньги, все будто помешались на деньгах. Хороших людей в этом городе совсем не осталось…
С этими словами он прикрыл половинку двери и лязгнул засовом, давая понять, что разговор окончен. Затем поднялся в дом, который являлся воровским притоном – здесь кутили, проигрывая награбленное, городские преступники.
Поочередно толкнув ногой двух храпевших на полу жуликов, Синий Колпак приказал:
– Вставайте!
– Что такое, Синий Колпак? – проскрипел один из них, почесываясь пониже спины. – Я только уснул, а ты меня ногой… За ш-што?
– Вставайте, дело есть.
– Какие такие дела? Дела у мирового судьи…
– Нужно сбегать к человеку, который платит, и доложить, что они уже выехали. Вставай, Хриплый!
– Кто они-то? – сонно прогундосил жулик, с трудом усаживаясь на полу.
– Не твое дело. Просто придешь и скажешь: «Они выступили – их шестеро».
– А чего я один-то? Я чего, нанимался, что ли? Синий Колпак отвесил Хриплому затрещину.
– Ой-ой-ой! – заскулил тот, хватаясь за отбитое ухо. – Иду я! Уже иду! А чего я один-то?
– Ты не один. С тобой Шершавый пойдет.
– Ну уж на хрен… – пробурчал Шершавый, и, как оказалось, зря. Синий Колпак заехал ему носком ботинка в живот, отчего у Шершавого глаза едва не вылезли на лоб.
– Вставайте, рожи пьяные! Посмотрите, на кого вы похожи! Разве вы воры? Спившиеся поденщики, вот вы кто. Разве вы помните заветы Кривого, который учил всех нас?
– Кривой был добрый, – плаксиво пожаловался Хриплый.
– Ну да, добрый, – передразнил его Синий Колпак. – Да он бы уже показал вам, как выглядят ваши кишки.
Оба жулика поднялись. Один еще держался за отбитое ухо, второй, после жестокого удара в живот, никак не мог восстановить дыхание.
– Ну? – прохрипел он.
– Не нукай! Помойте рожи и отправляйтесь.
– А зачем рожу мыть? – спросил Хриплый.
– Чтобы дорогу видеть, свинья ленивая. Глаза после вчерашнего совсем заплыли.
– Ты нам сам наливал, – напомнил Шершавый, все лицо и шея которого были покрыты оспинами.
– Я наливал, а ты не отказывался.
– Так чего говорить-то надо?
– Я же сказал, шесть человек отправились из гостиницы «Кот и Ботинок».
– Что за люди?
– Там знают.
– Ой, как же башка трещит, – пожаловался Хриплый. – Что же это такое, ох!
– А тебе впервой, да? Не знал, что если с вечера нажраться, то утром едва живой будешь?
Синий Колпак вышел в соседнюю комнату, которая выглядела куда опрятнее, поскольку в ней жил он сам, и, нацедив в две кружки мутноватого пойла, вынес их жуликам.
– Вот, поправьте здоровье, свиньи.
– О! Ты просто отец родной! – обрадовался Хриплый и, схватив кружку, стал жадно пить.
Шершавый лишь пригубил и вернул кружку.
– Ты нам за подсвечники заплатил? – спросил он неожиданно.
– Конечно, – не моргнув, соврал Синий Колпак. Он давно смекнул, что если вовремя поить воров, приносивших ему на скупку ворованные вещи, то можно получать добро практически даром.
– А почему у меня денег нет?
– Так прогуляли все.
Шершавый попытался сопоставить какие-то факты, но сил на это у него не было. Забрав у Синего Колпака недопитую кружку, он влил в себя омерзительное пойло и, выдохнув пары, почесав впалый живот.
– Ну, мы пошли, что ли?
– А адрес? – усмехнулся Синий Колпак.
– Говори.
– Доходный дом купца Ходорковского, первый этаж.
– Это на окраине, что ли?
– Да, на окраине, где конокрады живут. И поспешите, нам за скорость деньги платят.
– Тебе, может, и платят, а мы этих в глаза даже не видим, – запьянев, осмелел Хриплый и тут же получил еще одну затрещину.
– А чего я такого сказал? Озверел совсем! Синий Колпак пинками выгнал воров на улицу и захлопнул дверь.
– Не, ну ты видел, а? – прогундосил Хриплый.
– Ладно, пошли уже. Быстрее сделаем, вернемся и доспим. Я еле ноги таскаю.
– Я тоже… Да и пожрать бы не мешало.
Жулики долго брели по улицам просыпавшегося города, то и дело отбиваясь от собак, которые не упускали случая укусить прохожего.
В одном месте они попытались украсть простыни, но были облиты горячими помоями. Сегодня им не везло с самого утра.
Прихрамывая и ругаясь, воры наконец добрались до нужного дома, на первом этаже которого в двухкомнатных апартаментах жил учитель хороших манер, будто бы из самого Фаргийского халифата.
Наверное, он никогда не спал. Как только жулики постучали в его дверь, она тут же распахнулась и на пороге появился человек с напомаженными волосами и с кинжалом в руке.
– Слушаю вас, – сказал он, пряча кинжал за спину. Его светлая кожа и серые-невыразительные глаза выдавали в нем северянина, скорее всего жителя Харнлона, столицы короля Ордоса Четвертого.
– Это… Синий Колпак сказал, что они уехали.
– Кто «они»?
– Они. – Шершавый пожал плечами, и Хриплый повторил этот жест.
«Идиоты», – подумал королевский шпион, а вслух спросил:
– Сколько их?
– Шестеро.
– Понятно. Колдун с ними?
– Какой колдун?
– Значит, с ними.
И не сказав больше ни слова, незнакомец захлопнул перед курьерами дверь.
– Вроде все, а, Шершавый?
– Выходит, все, раз дверь закрыл. Они подальше отошли от дома и стали осматривать его снаружи.
– Окна невысоко, и решеток нет, – заметил Шершавый.
– Ага. Кругом тихо, и стража сюда нос не показывает. Только Синий Колпак ругаться будет.
– А мы ему не скажем и вообще не понесем ему больше ничего, а то с него толку никакого, только голова болит.
61
Светило солнце, и пели птицы, граф де Гиссар ехал во главе колонны, которая растянулась на целую милю. Копыта лошадей поднимали известковую пыль, издали могло показаться, что на дороге что-то горит.
Де Гиссар улыбался. И было чему радоваться – его главная мечта начала претворяться в жизнь.
