Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая
— Впереди — река, — сказал он, отбрасывая с глаз выбившиеся из-под повязки волосы. — И, между прочим, плоты в кустах…
…Димка, улыбаясь, держал в руках мокрый трос.
— Хитрюги! — встретил он нас весёлым возгласом. — Смотри, что придумали! Это не плоты, а паром, только канат притопили, чтобы видно не было.
— Крапивное волокно, — определил я, пропуская меж пальцев толстую грубую верёвку. — Век в воде будет лежать — не сгниёт… — я выпустил верёвку. — Значит, тут кто-то живёт.
— И плоты собраны из лиственницы, — заметил Сергей. — Вечные… Что за река-то?
— Приток Огайо, наверное, — рассеянно сказал я. Сергей заметил:
— Танюшка тебя образовала?
— Посмотрите по берегам, — приказал я, игнорируя выпад и обращаясь к подходившим нашим. — Далеко не расходитесь, держитесь группками… Тань, поди сюда.
— Чего? — она подошла, держа руки на поясе.
— Это приток Огайо? — уточнил я. Танюшка кивнула, вытянула руку:
— Там Аппалачи. Уже рядом, только тут лес мешает увидеть. Перейдём их и выйдем в долину Огайа, а там и до Миссисипи недалеко… Но это уже, наверное, на будущий год?
— На будущий год, — согласился я. — Зазимуем на западных склонах… Ну что там? — это я обратился уже к Йенсу, подошедшему к нам по мелководью.
— Есть люди, — невозмутимо сказал немец. — Пасутся на том берегу, что-то собирают, человек восемь, большинство — девчонки.
— Они на том, плоты на этом… — задумчиво сказал я. — Несвезуха какая-то… Ладно, пошли знакомиться…
…«Человек восемь» оказались ровно восемью. Шесть девчонок, двое мальчишек. Вот только были они не все на том берегу — две девчонки перебрались (наверное, бродом) на отмель посреди реки и бродили там по колено в воде — с мешками за плечами, то и дело нагибаясь.
— Привет! — крикнул я по-английски, заходя в воду тоже по колено (насчёт брода я угадал — мальчишки тут же рванули на отмель, разбрызгивая воду и на бегу выхватывая клинки). Девчонки не слишком испугались — переглянулись, и одна, повыше, ответила:
— Привет, а ты кто?!
— Прохожий, — ответил я, улыбаясь. — Иду с друзьями на экскурсию в Великий Каньон. Это через здешние места?
— Можно и через здешние, — согласилась девчонка. Мальчишки добежали и встали по сторонам «собирательниц». — А друзей у тебя много?
Она говорила с сильным акцентом, тянула слова, будто жвачку, мне даже понимать было трудновато. И отсюда я различал, что одежда у всех украшена частой, красивой, но незнакомой вышивкой. Как у индейцев в книжках… Наверное, и моя одежда показалась им странной, потому что, не дожидаясь моего ответа, девчонка задала новый вопрос:
— Вы из Старого Света?
— Из Старого, — согласился я. — Мне тут плыть, или есть брод?
— Или плотами воспользоваться? — задал свой вопрос Сергей, появляясь рядом со мной.
— О, ещё один! — засмеялась американка. — И плоты наши нашли, шустрые! Брода нет, если хотите переправиться — давайте на плотах!
— Остальные смылись, — тихо сказал Сергей. Я улыбнулся:
— Вижу. Эти нас убалтывают, а остальные рванули к своим. Логичное поведение… Давай-ка переправляй наших.
Сергей отступил в кусты и растаял в них. Я продолжал улыбаться, как дурак на похоронах — и думал, что с американцами драться не хочется. По крайней мере — начинать с драки.
* * *То ли они специально косили под индейцев, то ли ещё что, но лагерь, в который мы попали, напоминал индейские селения всем — вигвамами и каноэ из берёзовой коры, одеждой обитателей и неуловимым духом. Но внешне его обитатели, конечно (если не считать одежды) не походили на индейцев — рослые, светловолосые, хотя и загорелые, со светлыми глазами парни и девчонки. Их тут было человек тридцать, точнее не определишь, потому что непонятно оставалось, все ли здесь.
— Привет, — коротко сказал, подходя к нам сквозь расступившуюся толпу «аборигенов», неожиданно невысокий парнишка. Меня зовут Колин. Колин Малрой, я тут вождь.
Надо было слышать, как он это сказал. Вежливо, спокойно, почти приветливо… но подчеркнув одним тоном — Я тут вождь. Мне понравилось, хотя соседствовать с этим парнем я не хотел бы. У него на лице написано: прирождённый redneck, как в США называют крутых белых фермеров, презирающих правительство, негров, не дураков подраться и жадных до земли.
— Я Олег, — мне вдруг стало смешно, захотелось поднять правую ладонь и добавить «хау». — Я просто иду со своими людьми зимовать на западные склоны Аппалач. И не собираюсь тут задерживаться.
Кажется. Колин немного смутился. Но особого вида не подал, вместо этого уже вполне дружелюбно предложил:
— Можете переночевать на наших землях. И охотиться. А здесь пока можете встать лагерем.
— Тут ваш постоянный лагерь? — поинтересовался я. Колин помотал головой:
— В общем-то — нет. Через пару недель мы уйдём на юг. Мы там зимуем уже четвёртый год. Этот будет четвёртый, — уточнил он.
— А вы были за Аппалачами? — спросил я.
— Были, и не раз, — сказал Колин. — Я потом расскажу, где вам лучше всего перевалить через горы.
— Им надо быть осторожными, — вмешался широколицый парнишка, длинные волосы которого были завязаны в хвост, переплетённый кожаным ремнём. — Там Вендихо. Вакатанка.
— Нет никакого Вендихо, — отмахнулся Колин. — Пусть лучше остерегаются негров.
* * *— Есть новости, — Йенс, перепрыгнув поваленную лесину, остановился рядом со мной, покачиваясь с пятки на носок.
— Говори, — я рассматривал, как в небольшом водоворотике крутится кусочек коры.
— Я тут поговорил с ребятами, — Йенс уселся рядом, переплёл пальцы между колен. — Прошлым летом у них в охотничьей экспедиции за Аппалачи погибли три человека из четырёх. Вернулся только Берт. Этот тот, с хвостом. Вернулся в полной невменухе, долго болел и утверждает до сих пор, что на них напал злой дух Вендихо-Вакатанка. Ему не верят.
— Не понял, — насторожился я. — Это что, они нас той самой дорогой, которая та партия ходила…
— Нет-нет, — Йенс покачал головой. — Как раз всё наоборот — другим перевалом. У меня такое ощущение, что этот самый Колин в Вендихо как раз верит, но делает вид, что ничего такого и не происходило. Людей и нервы бережёт. Не из романтиков он.
— Йенс, — вдруг сказал я, — а ты замечаешь, что тут почти нет тех, кто, став взрослыми, правит там?
— Я думал об этом, — уклончиво ответил немец.
— Не значит ли это, что нами там правят не те, кто нужно?
— А может быть, наоборот, — немец усмехнулся, — сюда попадают только неудачники? Или вообще нет никакой закономерности?… Так как с Вендихо?
