Гросс - Оченков Иван Валерьевич
И понесется Россия по кочкам, как и было весной 1917 года. Только без большой войны и с оттяжкой на 25 лет. И что же, как пел один музыкант, будет с родиной и с нами? Про всю Русь-матушку сказать трудно, а вот его судьба видится вполне определенно. Первым делом наложат лапу на активы ОЗК и вообще на все, до чего смогут дотянуться, а если он попробует противодействовать… просто устранят. Нет человека, нет проблемы!
Ну уж нет, подобной развязки он ждать не станет! Поляков и связанные с ним круги не желают смириться с тем, что мимо их зубастых пастей проскользнул такой лакомый кусок пирога, как наследство Колычевых? Тем хуже для них, значит, ему придется укоротить их загребущие ручонки и неумеренные хотелки. Желательно по самую шею.
Как говорится, ничего личного, только бизнес! И он – Март – будет вынужден взять на себя функции правосудия. Нет у него ни времени, ни возможностей для сомнений, колебаний и тому подобной чепухи…
Да, его противники – настоящие политические тяжеловесы, за которыми стоит вся мощь их кланов. Плюс к тому они и сами по себе не кто-нибудь, а гроссы. Сильнейшие одаренные не просто империи, но всего мира…
Но и на великих найдутся свои методы. Понятно, что остальные быстро вычислят, кто источник, но все равно, пусть и недолгий эффект, но будет получен. Притихнут на время.
С удивлением посмотрев на опустевшую чашку крепкого кофе, Колычев попробовал вспомнить, какая она по счету, но потом отбросил это занятие. Какая разница, третья или пятая? Главное, что решение принято. Остается лишь составить план и четко ему следовать.
Бросив взгляд на циферблат хронометра, увидел, что обе стрелки указывают на пять.
«Началось в колхозе утро… Хватит размышлять, пора за работу! И для начала надо составить тексты телеграмм моим драгоценным руководятлам в ОЗК…»
Глава 16
В прошлые века Чунцин был глубоко провинциальным и, можно даже сказать, заштатным городком, но с того момента, как его провозгласили временной столицей гоминьдановского Китая, в нем стало появляться то, что называется «ночной жизнью». Понаехавшие со всех концов света коммерсанты открыли множество ресторанов, ночных кабаре и прочих увеселительных заведений европейского или скорее американского типа.
Конкуренцию им составляли не менее многочисленные, но куда более традиционные опиокурильни и публичные дома, открытые спасавшимися от японской агрессии представителями титульной нации.
И как обычно бывает в Юго-Восточной Азии, вся эта военно-полевая роскошь часто и густо соседствовала с совершеннейшей нищетой местных жителей. Стоило неосторожному путешественнику отойти на несколько шагов от громыхающего музыкой и сияющего, несмотря на все запреты и требования о светомаскировке, огнями мюзик-холла, как он попадал в царство переполненных беженцами ветхих хижин, вопиющей антисанитарии и какой-то почти физически осязаемой безысходности.
Голые дети со вздувшимися от голода животами; безобразные старики, греющиеся в последних лучах заходящего солнца; вернувшиеся с работы взрослые с усталыми и равнодушными взглядами… И отвратительный запах нечистот, перемежающийся с «ароматами» готовящейся прямо на улицах пищи.
«Блин, куда ж я попал?» – удивился вздумавший срезать путь от посольства к базе Колычев и оказавшийся через пару минут в настоящем лабиринте.
– Что тебе здесь нужно, заморский черт? – грубо спросил на кантонском диалекте совершенно лысый китаец неопределенного возраста.
Рядом с ним тут же начали собираться неодобрительно поглядывающие на европейца субъекты.
– Ищу дорогу на Юйчжин [30], – отвечал им Март, призвав на помощь все свои невеликие знания в этом языке и решив не вдаваться в подробности.
– Тебе нужно уезжать отсюда!
– Да я уже понял, – пробурчал Март, отслеживая через «сферу» обстановку вокруг.
– Господин, вы русский пилот? – встал между ним и соплеменниками одетый чище других китаец. В отличие от остальных, он говорил на понятном Колычеву мандаринском.
– Да!
– Вам не следовало сворачивать сюда. Это плохое место. Возвращайтесь и следуйте по шоссе.
– Пожалуй, я так и сделаю! – кивнул Март и, развернувшись на месте, помчался прочь, пока местные не схватились за камни или еще чего похуже.
А вступившийся за него китаец тем временем ругался с остальными и показывал им на небо, очевидно, пытаясь объяснить, что не все чужеземцы являются захватчиками.
Не без труда найдя дорогу назад и больше не рискуя, он только к вечеру вернулся на базу, где его встретил встревоженный экипаж.
– Где ты был? – обеспокоенно поинтересовалась Татьяна.
– Да так, – устало отмахнулся Март. – Хотел сократить путь и едва не заблудился…
– С ума сошел?! – красноречиво посмотрела на него девушка. – Это же опасно!
– Сам в шоке, – криво усмехнулся Колычев. – Что интересно, в небе могу без компаса ориентироваться, где юг, а где север, а тут как обрезало…
– Больше так не делай!
– Не буду, – помотал головой капитан и тут же попытался перевести разговор на другую тему: – А что за суета вокруг?
– Один из корветов с задания не вернулся.
– Японцы сбили?
– Да, – кивнул помалкивавший до сих пор Хаджиев. – Искин «Ночной птицы» перехватил их переговоры. Корабль рейдеров «Бурея» сбит, но экипажу удалось спастись. Они сейчас заняты поисками…
– Зимину сообщили?
– Конечно.
– Тогда ладно… хотя что-то не припомню я рейдера с таким названием. Как фамилия капитана?
– Кажется, Чкалов, – пожала плечами Таня. – Он недавно здесь.
– Что?!
– Ты его знаешь?
– Так, кое-что слышал, – туманно отозвался явно заинтересовавшийся всей этой историей Колычев. – Кстати, а где Зимин?
– Здесь, – подал голос Вахрамеев. – Как узнал, что корвет не вернулся, примчался со всех ног в штаб рейдеров.
– Я, пожалуй, тоже туда наведаюсь, – решил Март и вернулся к мотоциклу.
Добравшись до штаба, он попытался войти внутрь, но наткнулся на разом повысившую после прибытия адмирала бдительность охрану.
– Извольте предъявить документы! – на неплохом русском потребовал начкар из местных.
– Пожалуйста, – не стал спорить Колычев и показал еще недавно без проблем пропускавшим его бойцам удостоверение.
– Проходите, господин капитан!
Обязанный сидеть в приемной адъютант куда-то отлучился, и Март, недолго думая, заглянул в кабинет опекуна.
– Разрешите, ваше превосходительство?
– Заходи, – мрачно буркнул ему в ответ склонившийся над картой опекун.
– Расскажете, что случилось?
– То, чего я давно ждал!
– Засада?
– Еще какая! Причем японцы задействовали не всякую мелочь, как раньше, а самый настоящий фрегат. Один залп, и все кончено!
– Погодите, мне сказали, что экипажу удалось спастись?
– Вполне вероятно. Чкалов – пилот от Бога. Такой мог и сбитый корвет на три точки посреди леса усадить. Знать бы еще где…
– Поисковую партию послали?
– И не одну. Толку-то… Ночь, считай, уже началась, а к утру…
– А что за человек этот… как его? – решил узнать побольше о сбитом капитане Март.
– Чкалов!
– Ну да.
– Как тебе сказать, – пожал плечами Зимин. – Выпустился он много позже меня, так что до сих пор мы толком знакомы не были. Служил во Втором флоте [31], начальство его характеризовало отрицательно, известный воздушный хулиган.
– В смысле?
– Слышал, небось, историю, как один курсант на боте под мостом пролетел? Ну вот это как раз про него!
– И что?
– Да ничего, поначалу там терпели его фортели, вроде даже тогдашний комфлота его удалью и лихостью был доволен, другим в пример ставил. Через несколько лет старого – на пенсию с почетом, прислали нового начальника. Этот привык, чтобы все было по букве Устава. И по его воле. Ну и закусились они. Капитан-лейтенант с адмиралом. Сам понимаешь… тут без вариантов. Короче, вышибли Чкалова с флота со свистом. Вот он в приватиры и подался.
