Андрэ Нортон - Рыцарь снов
Они прошли одним коридором, другим, свернули в третий. Посредине третьего коридора дверь, которую он узнал. Текле снова отвели те же помещения, в которых она в первый раз скрывала его. Тут были еще стражники, некоторые в мундирах Олироуна, другие – с орлом дворца. Они расступились, увидев Рамсея. И он через наружную комнату прошел в спальню Теклы.
На диване у стены лежала Гришильда, около нее стоял шаман. Когда Рамсей вошел, Оситес поднял голову,
– Ну?
Шаман покачал головой.
– Не понимаю, верховное могущество. Леди Гришильда в Глубоком Сне. Считается, что его могут достигнуть только посвященные. Ее нельзя разбудить. Она сама проснется в назначенный час. А каков этот час, мы не знаем…
Его озабоченность казалась искренней. Но Просвещенные – мастера обмана. Однако Рамсей не видел, что выигрывает обманом Оситес.
Обладает ли шаман умением читать мысли? Потому что Оситес пристально взглянул на Рамсея и уверенно сказал:
– Верховное могущество, это не дело товарищества Рощи. Скорее хитрость, направленная на то, чтобы поверили в нашу вину… чтобы ослабить доверие между теми, кто должен быть союзниками…
Логично, соответствует здравому смыслу. Но у Рамсея оставались сомнения. Известна репутация Просвещенных: они выступят против любого своего союзника, если он мешает их планам. Поэтому к любой клятве Оситеса все равно нужно относиться подозрительно.
Рамсею казалось, что сейчас возможно только одно. Он повернулся к сопровождающим, стражникам Олироуна и дворца.
– Я хочу, – мрачно сказал он, – чтобы дворец обыскали. Обыскали так тщательно, чтобы ни одна муха на стене не осталась незамеченной. Допросить всех до единого. И всякого, кто видел или слышал что-нибудь необычное, привести немедленно ко мне, сюда, в помещения герцогини. Начинайте немедленно!
Есть определенные преимущества в положении Каскара, и он ими воспользуется. Стражники, отдав честь, разошлись. Когда они ушли, Рамсей снова обратился к Оситесу.
– Очалл, Мелколф, Бертал? – Имена, которые преследовали его во сне, с готовностью всплыли на поверхность. Но людей нельзя арестовывать на основании только подозрений. А Теклу не найти простым перечислением врагов.
Он смело назвал двоих принадлежащих к партии самого Оситеса. Однако шаман не удивился.
– Нам нужно что-то большее, чем просто подозрения… – Теперь, когда они остались одни, отметила какая-то часть сознания Рамсея, Оситес обходился без пышного титула.
– Мне сказали, что Мелколф не только исчез, но и прихватил с собой неведомые другим знания. Бертал хочет править. А Очаллу нужен не только Улад, но и Олироун. Если они договорятся с Теклой… или заставят ее выйти замуж за Бертала…
– Это невозможно – я имею в виду брак, – пока в Уладе другой император, – ответил Оситес. – Такой союз недействителен: она должна быть женой императора. Но они могут надеяться договориться, да. И правда, что мы не знаем всего, что известно Мелколфу и чем он может воспользоваться. Торговцы с севера имеют дело с древним оружием. Но Мелколф искал и другие забытые знания. Считалось, что за Мелколфом хорошо присматривают в его поисках, но… – Оситес покачал головой. – Все могут ошибаться. А в данном случае ошибка превратилась в опасность. Мелколфа сейчас усиленно ищут, но мы знаем: то, что он узнал, опасно для государства Улад, а может, и для всего мира. Его ищут усердно…
– Может не хватить времени, – прервал Рамсей. – Очаллу нужны были пять дней – теперь осталось четыре. Сколько дней понадобится Мелколфу, чтобы произвести что-нибудь похуже огнеметов и ослепляющего тумана?
Он с силой ударил кулаком по раме двери. Текла. Он отпустил ее в ночь. Она ушла, считая – он позволил ей так считать, – что он ей не верит. И теперь она исчезла, и никто не может ее найти. Дворец может походить на растревоженный муравейник, но он сомневался, что удастся что-нибудь обнаружить.
Глава семнадцать
– … достойный принц прислал к нам собственного телохранителя, ваше верховное могущество. У телохранителя был перстень принца Бертала. Он сказал, что дело чрезвычайной важности, приказал нам подготовить к полету флаер, полностью заправить его. Мы не могли подумать, что здесь что-то неправильно.
Человек, вытянувшийся перед Рамсеем, явно нервничал. Он один из служащих на посадочной площадке, где стоят личные флаеры династии и высших чиновников дворца.
– А когда появился принц? – У Рамсея сильно болела голова. Боль отзывалась в глазах. Он отхлебнул из стакана, который поставил перед ним Оситес. Рамсей почти не сознавал, что делает: он напряженно пытался соединить сведения, которые поступали со всего дворца.
– Мы не знаем, ваше верховное могущество. Принц приказывал, чтобы флаер подготовили к немедленному полету, и все от него отошли.
– А пилот?
– Принц часто сам водит флаер, ваше верховное могущество.
– И никто не видел, кто садился в машину? Мне трудно в это поверить. – Рамсей старался говорить спокойно, держать нетерпение под контролем. – Дежурные стражники должны присутствовать?
Человек с трудом глотнул.
– Всегда присутствуют, ваше верховное могущество. Но… но принца Бертала такое наблюдение часто приводило в гнев. И он специально приказал в своем сообщении, чтобы стражников не было. Он сказал что-то такое… что не дает возможности глазам и ушам вмешиваться… – Человек теперь едва не заикался. – Поверьте мне, ваше верховное могущество, я повторяю только слова принца Бертала, сказанные несколько месяцев назад.
– Итак, флаер улетел, и вы не знаете, куда и кто в нем был, – подвел итог Рамсей.
– Верховное могущество, мы подчинялись приказу. Мы должны поступать, как приказывают, – ответил человек.
Рамсей вздохнул. Он прав, конечно. Но что-то здесь есть… какое-то чувство… может, слишком прямой ответ. Поэтому так трудно его принять? Перстень Бертала и его приказ, им следовало подчиниться. Взлет видели, но кто улетел в ночь, неизвестно.
– Можешь идти, – сказал он служащему с площадки. Но прежде чем он с облегчением исчез, Рамсей обратился к тому, кто пришел с ним:
– Можно ли проследить курс флаера?
– Нет, верховное могущество. Указатель курса не был включен. Так бывает. Летящие по личным делам часто нарушают правила.
– Особенно если они важные лица, верно? – Рамсей позволил гневу окрасить свои слова.
Тот промолчал, и это уже был достаточный ответ. Рамсей потер лоб. Комната ярко освещена солнцем. Он не может определить, который час, но кажется, со времени исчезновения Теклы прошло несколько дней.
