Вильям Кинг - Победитель троллей
— Не волнуйся, дитя. Ты в безопасности.
— Я ненавижу деревья. Они похожи на эльфов, человечий отпрыск, — сказал Готрек. — Мне сразу хочется покрошить их топором.
Феликс Ягер впился испуганным взглядом в темный лес. Все вокруг было зловещим, темные кроны отбрасывали шевелящуюся тень на тропинку, подобно пальцам молящегося великана. Они заслоняли солнечный свет, поэтому путь им освещали лишь отдельные пробравшиеся в чащу лучи. Мотыльки облепили ветки, чьи причудливые формы напоминали Феликсу извивавшихся змей. Покой, такой же древний, как и девственные леса вокруг, нарушали только странные подземные звуки. Они внезапно вырывались на поверхность и исчезали так же неожиданно, словно по волшебству. Здесь, в этом древнем лесу, где покоилось сердце Зла, даже птицы не решались петь.
Он был вынужден согласиться с Готреком. Он никогда не любил леса, даже в детстве, и никогда не разделял страсть своего брата к охоте, предпочитая оставаться дома с книжками. Леса для него всегда были пугающим местом, где рыскали зверолюды, тролли и страшные существа из легенд. Это были места, в которых отчетливо проявлялось влияние Хаоса. В глубинах леса ему вечно мерещились оборотни, и ведьмы, и жестокие схватки между мутантами и другими изгнанными поклонниками Павших Сил.
Готрек срубил сук, рухнувший на тропинку, и помог Кэт взобраться на него, легко поднимая ребенка одной рукой. Феликс остановился рядом с ними, изучая ствол дерева, который был весь изгрызен и покрыт странным мхом. На нем были видны следы насекомых, слепо попавшихся в это густое месиво. Феликс слегка вздрогнул, как только прикоснулся к скользкому дереву рукой, готовясь отпрыгнуть назад. Его башмаки заскользили на слизи с другой стороны — пришлось развести в стороны руки, чтобы удержать равновесие. И пальцы быстро нащупали паутину на нижних ветках. Ягер тотчас же одернул руку и постарался счистить с себя липкую грязь.
Нет, леса Феликсу всегда были не по душе! Он ненавидел летние походы в лес в поместье его отца. И терпеть не мог сосновые стены их времянки, окруженной чащами, поставлявшими Густаву Ягеру сырье для его лесопилки и верфи. Днем он еще себя неплохо чувствовал, поскольку не уходил далеко от дома, но ночью… Ночью, благодаря богатому воображению, ему казалось, что все вокруг наводнено лесными обитателями — даже освоенные людьми чащи. Он боялся, что гоблины и демоны прячутся под поваленными стволами.
Он завидовал и одновременно жалел закутанных в меха лесников, охранявших имение его отца. Завидовал их храбрости, представляя их героями, которые ежедневно сталкиваются с нечеловеческими опасностями. А жалел, потому что они всегда готовились к обороне. Ему всегда казалось, что те, кто живет в лесу, находятся в самом непредсказуемом и одиноком месте на земле.
Он вдруг вспомнил, как стоял у окна, глядя на зеленые дебри и думая, что они достигают самого предела мира, тех его уголков, в которых бродят отшельники Хаоса. Странные звуки и парящие мотыльки, привлеченные светом человеческого жилища, ничуть не рассеивали его страхи. Он был городским ребенком, истинным порождением Альтдорфа. Потеряться в лесу было для него сущим кошмаром, одним из тех, что нередко донимали его долгими летними ночами.
Разумеется, это все теперь казалось шуткой: поместье Ягеров было всего лишь в паре десятков верст от Альтдорфа, в одном из самых безопасных районов Империи. Леса редели от непрекращающейся вырубки. Там были обрабатываемые плодородные земли, которые ничем не напоминали мрачный, дремучий Драквальд, в котором он оказался сейчас.
Готрек внезапно остановился и принюхался, затем оглянулся на Феликса. Тот вопросительно склонил голову. Готрек приказал жестом замолчать, чтобы самому прислушаться к каким-то звукам. Феликс знал, что слух и обоняние гнома значительно превосходят его собственные ощущения. Он терпеливо ждал. Готрек покачал головой и пошел дальше. Неужели зло, присутствующее в лесу, не влияло на стальные нервы Победителя троллей?
Утреннее зрелище было подтверждением всех его страхов. Эти леса и в самом деле скрывают в себе силы, ненавидящие человеческий род, а история Кэт подкрепляла это. Он поглядел на руки и заметил, что они дрожат. Феликс Ягер считал себя человеком с крепкими нервами, но то, что он наблюдал в разрушенном городке, оказалось для него слишком сильным потрясением.
Что-то пронеслось по Кляйнсдорфу, как великан по муравейнику. Маленькое поселение было стерто с лица земли ожесточенно и безжалостно. Нападавшие не оставили целым ни единого дома и ни одного жителя, за исключением Кэт. Их бессмысленная жестокость не поддавалась логике.
Феликсу казалось, что сбылись его ночные кошмары. Костер посреди деревни был завален костями ее жителей. Дымящиеся ребра торчали из золы подобно пням. Некоторые скелеты были детскими. Тошнотворный запах горелого мяса наполнял его ноздри, и он в ужасе облизывал пересохшие губы, боясь представить, что может содержать в себе разносимый ветром пепел.
Он стоял в немом оцепенении среди разоренной деревни. Все вокруг было покрыто пеплом или золой, то здесь, то там разгорались новые костры. Он испуганно отскочил, когда рядом рухнула крыша со сторожевой башни. Все это было мрачным предзнаменованием. Он почувствовал себя маленькой песчинкой в этом бескрайнем рушащемся мире. Может быть, когда-нибудь эта ужасная картина сотрется из его памяти?
На горе стоял обнесенный стенами разрушенный замок. К нему вели разбитые каменные ступени в скале. Перед качающимися на петлях сломанными воротами висели люди на виселицах, как мухи, пойманные гигантским пауком в чудовищную сеть. Городишко внизу был игровой площадкой детей демона, тупых великанов, которым надоел их игрушечный городок, и они его уничтожили.
Мусор наполнял улицы. Сломанные вилы, на которых запеклась кровь, оплавленный колокол на земле рядом с разоренным святилищем, детские деревянные трещотки и треснувшие колыбели. Печатные страницы Бесконечной книги — молитвенника сигмаритов — летали в клубах пыли. Все следы по грязным улицам, по которым волочили убитых, вели к костру в центре. Прекрасное, ни разу не надеванное платье одиноко лежало на улице. Человеческое бедро, переломанное и с высосанным мозгом.
Он и раньше сталкивался с жестокостью, но никогда не встречал такого размаха и такой бессмысленности. Даже резня в форте фон Диела была битвой, сражением противоборствующих сторон за собственные интересы. Это же было откровенным убийством. Ему доводилось слышать о подобном — но одно дело слышать, а другое увидеть все собственными глазами. Реальность и то, какой она может быть, испугала его. Как может Сигмар и остальные боги допускать это?
