Роберт Сальваторе - Древнейший
— Кажется, ей начинает нравиться в Вангарде, — сухо заметил Брансен.
— Цапле здесь придется непросто, — ответила Кадайль, заставив его совсем погрустнеть.
— Этой птице везде нелегко, — отозвался юноша, повернувшись к ней и стараясь говорить тихо, чтобы не изобличить себя, но был так взволнован, что это давалось ему с трудом.
— Я знаю, — сказала Кадайль. — Но чем дальше мы от Этельберта с Делавалом, тем лучше.
— Надо было отправиться в Бехрен, а не ехать на север, — посетовал Брансен и отвернулся, снова приняв облик Цапли, поскольку рядом прошла пара обитателей городка.
— Мы ищем ответы и потому едем туда, куда влекут нас вопросы, — сказала Кадайль. — Сейчас они привели нас в Вангард. Возможно, мы не так далеки от Бехрена, как тебе кажется. Доусон несколько раз бывал там, в городе, который он называл Джасинта. Дорога занимает целый сезон, но он раньше туда плавал и обещал отправиться еще.
Брансен, казалось, немного успокоился. Кадайль помогла ему войти в дом, где им предстояло повести несколько тревожных дней, ожидая возвращения Доусона с обещанными новостями.
В конце следующей недели он под звуки фанфар появился перед их домом, вызвав изрядную суматоху. Его сопровождали двадцать с небольшим всадников. В основном это были опытные воины-вангардцы, которых выдавала манера держаться в седле и обращаться с оружием. В остальных Брансен, Кадайль и Каллен узнали своих попутчиков с корабля.
— Как я рад видеть вас этим прекрасным утром, — поприветствовал Доусон троицу, когда те вышли ему навстречу, но спешиваться не стал.
Его спутники, вооруженные и облаченные в латы, выстроились по бокам и тоже остались в седлах.
Брансен попытался что-то сказать, но тут же зашатался и упал бы, не подхвати его в последний момент Каллен и Кадайль. Они замечательно отрепетировали эту сцену.
— Не нужно этого делать, — заметил Доусон.
— По-вашему, мы должны были позволить ему упасть ничком? — удивилась Каллен.
— Я имел в виду, не нужно притворяться, — пояснил Маккидж, и все трое взглянули на него с недоумением. — Вам, Брансен Гарибонд. Ваша маска калеки никого здесь не обманет.
Брансен заикался и пускал слюни. Это не было притворством, потому что он отпустил гематит.
— Не смейте насмехаться над моим мужем! — возмутилась Кадайль.
— Вашим мужем? Разбойником?
— Я не понимаю, о чем вы. — Молодая женщина подхватила пошатнувшегося Брансена, затем решительно шагнула к Доусону. — Вы приехали, чтобы издеваться над нами? Или можете сообщить что-то о брате Бране Динарде?
— Он мертв.
Кадайль на миг оторопела, а Брансен застонал, будто его ударили в живот.
— Мне очень жаль, честное слово, — несмотря на странное поведение, Доусон казался искренним. — Бран Динард был убит двадцать с лишним лет назад по дороге в часовню Абеля. Он так до нее и не добрался. Братья думают, что на него напали поври. Это вполне вероятно. Между владыками тогда царил относительный мир, а гномов в этой стране всегда было полным-полно.
— Мертв? — пробормотал Брансен.
Он думал о книге Джеста, о своем спасении. Ему казалось нелепостью, что человек, написавший столь великий труд, мог так глупо умереть посреди дороги.
«Человек, написавший эту книгу», — повторил про себя Брансен и понял, что назвал так своего отца.
Все чувства куда-то исчезли, будто он разучился испытывать их. В эту минуту откровения все потеряло для него смысл. Он не хотел верить Доусону, но даже не знал, потому ли, что тот человек написал книгу Джеста, или потому, что погибший был его отцом.
Его отец мертв! Брансен ожидал большего потрясения, чем испытал. Слишком уж долго не было никаких новостей. Он никогда не знал этого человека и не смог бы его найти.
— Кто вам сказал? — спросила Кадайль, заикаясь почти так же, как муж.
Это заставило Брансена взять себя в руки.
— Монахи в часовне Абеля.
— Вы лгали нам! — упрекнула его Кадайль, а Каллен, стоявшая рядом, в ужасе вскрикнула.
— Лгал, сознаюсь, но ради вас же, — спокойно ответил Доусон. — Хватит уже шататься и пускать слюну, молодой человек! Неужели вы и впрямь думали, что сможете спокойно бродить по стране в таком узнаваемом облике? Да в каждой хонсейской часовне знают, что надо остерегаться человека-Цапли, который убил владыку Прайда и посеял смятение в тамошних землях.
— Это неправда! — запротестовала Кадайль.
— Милая леди, я вам не судья, — отвечал Доусон и слез с лошади, чем вызвал неодобрение некоторых из своих грозных охранников. — Монахи из часовни Абеля не желают быть орудием правосудия, но у них не было бы выбора, если бы я не предложил им это взаимовыгодное решение.
— Лжец!
— И только поэтому ваш муж еще жив!
— Довольно! — вмешался Брансен, поразив всех неожиданной твердостью голоса.
Повисло молчание, которое прервал Доусон.
— Приветствую вас, Разбойник! Ваша известность опережает вас. — Он поклонился.
Брансен угрюмо посмотрел на него.
— Если бы я тогда промолчал и оставил вас в часовне Абеля, то монахи уже заковали бы вас в кандалы и передали ближайшему приспешнику владыки Делавала. Им не хотелось так поступать, но они были бы вынуждены. Думаю, вы это понимаете.
Брансен стоял молча.
— Вас обогнал брат Фатуус из часовни Дорогих Воспоминаний, что в Палмаристауне, — продолжал Доусон. — Он приехал и рассказал о Цапле, о Разбойнике. Так что вас ждали уже тогда, когда вы только подходили к Везергарду. Ради вас и пользы моей правительницы я предложил решение, которое к тому же освободило бы братьев от печальной обязанности.
— И отправили меня сюда воевать под знаменами вашей дамы Гвидры, — напомнил Брансен.
— Мы отчаянно нуждаемся в сильных воинах, — глупо пожал плечами Доусон. — А ваша известность, как я уже сказал, опережает вас. Нынешний прайдский наместник всем растрезвонил о том, как мастерски вы владеете мечом. Говорят, вы уникум.
— Мне нечего делать на вашей войне, — ответил Брансен, и Кадайль крепко сжала его руку.
— Боюсь, выбирать не придется, — сказал Доусон. — Ни вам, ни двум вашим прекрасным спутницам деваться некуда.
— Вы угрожаете им? — зарычал Брансен, и воины напряженно привстали в стременах.
— Наша война не похожа на бессмысленную резню, творящуюся на юге, — продолжал Доусон. — Мы воюем за доброе дело с гоблинами, ледниковыми троллями и прочими злобными тварями, с варварскими язычниками, которые ночью пробираются в наши дома и убивают во сне наших детей. Мы сражаемся против самхаистов. Я слышал, что и вы не питаете любви к ним.
