Всадник на бледном коне (СИ) - Горъ Василий
— Я привык называть ее Настеной… — хрипло выдохнул я. — И не хочу перестраиваться — для меня с вашей племянницей неразрывно связано именно это имя. А она… она была для меня и любимой женщиной, и ближайшей подругой, и вернейшей фанаткой, и соратницей, которой я верил, как самому себе. Одно плохо — БЫ-ЛА. И я себе этого никогда не прощу…
Он угрюмо кивнул и замолчал. Еще на целую вечность. А потом тяжело вздохнул:
— Да, этого уже не исправить. Поэтому береги Голикову и Рыжову — они такие же, как она. А я буду рядом…
Я коротко кивнул и снова выпал из реальности. До того самого момента, когда Алексей Алексеевич подался вперед, встал и повернулся ко мне:
— Ладно, мне пора. Уже двенадцатый час, и надо забрать старшего сына от репетитора.
— Вечером заглянете? — не без труда собравшись с мыслями, спросил я.
Горин отрицательно помотал головой:
— Нет. Отвезу Сашку домой, а потом уеду на дачу — хочу хоть несколько часов побыть один.
Я поднялся на ноги и пожал протянутую руку. Потом посмотрел на часы, убедился в том, что мне не послышалось, и повернулся к девчонкам, чтобы проститься, так как уехал из дому уж очень надолго. И простился. Мысленно. Потом постоял еще некоторое время с закрытыми глазами и поплелся к выходу с кладбища. А минуты через две увидел в стороне три знакомые фигурки и виновато пожал плечами.
Танька махнула рукой — мол, не грузись, все в порядке — и продолжила жестикулировать: «Вы с Аней возвращайтесь к машинам, а мы с Лерой заглянем к девчонкам и догоним…»
Я сбавил скорость, дождался Росянки, выставил в сторону локоть и извинился:
— Прости, но мне надо было приехать к ним одному. А потом я потерялся во времени.
— Забей — мы нашли твою записку, выехали из дому в семь с копейками и догадались, кому надо заплатить, чтобы пройти на кладбище в такую рань. Кстати, пока ждали, успели шугануть несколько журналистов, гонявших дроны аудио- и видеофиксации вокруг тебя.
— С-стервятники! — процедил я, представив названия статей в желтой прессе. А когда добрался до стоянки, попросил напарницу сесть за руль.
К Эрике и Дине поехали на двух машинах. У первой провели почти полчаса. Сначала посидели перед мраморным надгробием с фотографией подруги, а потом влезли в Интернет, нашли личный контакт дежурного по кладбищу, вызвали его к себе и загрузили работой по благоустройству участка, на котором после похорон Филиппа Эдуардовича не делалось ровным счетом ничего. У Бахметевой повезло значительно меньше — мы столкнулись с толпой ее родственников и были вынуждены удалиться. Да, расстроились. Поэтому домой ехали медленно и печально. Правда, проезжая «Атлант», вспомнили, что даже не завтракали, и назаказывали себе всяких вкусняшек.
Обед получился каким-то скомканным, что ли — мы быстренько умяли все, что доставил дрон, закидали грязную посуду в посудомоечную машину и перебрались в спальню. А там вырубили верхний свет, включили спокойную инструментальную музыку и завалились на кровать. Все, включая Аньку. И вырубились. До четверти шестого. А после того, как сработали будильники, заставили себя встать и поплелись приводить себя в порядок.
Особо не маньячили — влезли в джинсы, натянули теплые толстовки, взяли солнечные очки, хоть немного, да помогающие сохранять инкогнито, спустились в гараж и выехали из дому.
В воскресенье вечером пробки были только на въезде в город, поэтому до МКАД-а долетели, можно сказать, с ветерком. А остаток пути до аэропорта Домодедово вообще гнали, как на пожар, благо, ехали на «Додже» с номерами, которые позволяли и не такое. В итоге приехали слишком рано и, загнав машину на паркинг, занялись делом. Росянка, с момента приезда из Штатов не вылезающая из комментариев к моему «отчету» о знакомстве с колумбийцами, полезла на страничку. Веселиться. Татьяна с Лерой, заранее расстроившись, «отправились» проверять «домашнее задание» сразу двум новым блоггерам Кононова. А я, посмотрев в зеркало заднего вида на их угрюмые мордашки, невольно вспомнил, как у них появились эти ученики:
«К Вяземскому мы отправились втроем. Сразу после того, как закинули Аньку и Линду к нам домой и пересели на служебный 'Крузак». Несмотря на довольно серьезный траффик, приехали вовремя. И, поскучав в приемной буквально пять минут, были вызваны в кабинет. Где обнаружили не только генерала и директора ФСБ, но и хмурого мужика татарских кровей в дорогом костюме и очень дорогой обуви. Выдающиеся надбровные дуги, неоднократно ломаный нос, деформированные костяшки на обоих кулаках и фигура изрядно разъевшегося боксера-средневеса просто кричали о его «околоспортивном» прошлом, а взгляд исподлобья намекал на то, что против двух «тяжей» из силовых структур это самое прошлое не прокатило.
Мы тоже не проявили никакого пиетета — поздоровались с Анатолием Евгеньевичем и Владимиром Егоровичем, равнодушно кивнули их очередной «дойной коровке», без приглашения уселись в свободные кресла и с хорошим юмором ответили на десяток вопросов о приключениях на Ямайке. Чем, вне всякого сомнения, сыграли на руки двум прожженным интриганам, так как переход от несерьезной части беседы к серьезной начался с насмешливого вопроса Кононова:
— Ну что, Вагиз, теперь ты понимаешь, насколько гуманно эти ребята отнеслись к твоему сынку и его криворуким телохранителям? Они их всего-навсего нейтрализовали. А колумбийцев, имевших глупость захотеть взять на абордаж яхту, на которой расслаблялись Денис и его команда, уже не жалели. Поэтому завалили самых опасных и, поленившись носиться за всяким лошьем по сцепке из двух судов, изувечили команду катера так, чтобы вопли этих уродов до смерти перепугали тех, кто решил спрятаться от возмездия!
— Моего сына они тоже изувечили! — процедил Абашев-старший. И вынудил директора ФСБ нехорошо оскалиться:
— А как еще его можно было остановить⁈ И я сейчас говорю отнюдь не о стрельбе в центре города, а о четырех убийствах, совершенных Наилем, о девяти изнасилованных им девушках, о четырнадцати подростках, которых он превратил в инвалидов, о бизнесменах, разоренных с его подачи…
Услышав цифру «девять», я сжал зубы и с хрустом сжал кулаки, чтобы не сорваться. А через несколько мгновений понял, что Вяземский с Кононовым использовали в своих интересах даже эту вспышку бешенства:
— Посмотри на этого парня и вспомни, чем закончился его конфликт с Мораной для Паши-Пулемета и его клана!
— Поверь, Дениса и его подруг слушают и слышат сотни миллионов так называемых «неравнодушных». Так что стоит им выложить на свои странички одну-единственную статью, и ты закончишься. Вместе со всем, что тебе дорого.
Признаваться в том, что его пугают именно эти перспективы, Абашев не захотел. Поэтому набычился:
— Мы, кажется, уже договорились!
— Так и есть! — подтвердил генерал. И повел рукой, предлагая проявить инициативу.
«Гость» послушался — залез во внутренний карман пиджака, достал три пластиковых прямоугольника с логотипом «АТМ-нефти» и положил на стол:
— Я признаю нашу вину и приношу вам глубочайшие извинения. А это -именные карты, с которыми вы сможете бесплатно заправляться на наших бензоколонках в течение пяти лет.
Будь моя воля, я бы затолкал ему эти карточки в глотку и объяснил, что горе, которое его ублюдочный сынулька принес десяткам ни в чем не повинных людей, нельзя компенсировать никакими деньгами. Но противопоставлять себя и доверившихся мне девчонок властной элите страны было бы редкой глупостью, поэтому я принял «компенсацию», заявил, что больше не имею к Абашевым никаких претензий и следующие четверть часа изображал мебель.
Не расслабился и после его ухода. Так что на похвалу Вяземского ответил кривой усмешкой. И не сразу переключился на обсуждение еще одного вопроса, поднятого Кононовым:
— А теперь, когда эта проблема осталась в прошлом, я хочу попросить у вас помощи с раскруткой нашего ведомственного блоггера…
Татьяна среагировала на эту просьбу намного быстрее меня и виновато развела руками:
