Сергей Жилин - Неделя: истории Данкелбурга
Даже по Рафаэлю скучать не буду…
Посмотрев вслед удаляющемуся «Вальнету» 300, я развернулась на каблуках, собираясь идти в сторону своей машины. Но до автомобиля я не добралась…
Резко развернувшись, я уткнулась взглядом во что-то чёрное, лоснящееся и высокое. Оно столь высокое, стоит столь близко, что закрывает собой всё пространство передо мной. Я медленно подняла голову…
Ужас перед созданием сковывает по рукам и ногам, ввергает в оцепенение, замораживает все клетки тела. Это не человек, но и не асилур. Эта тварь вовсе не принадлежит смертному миру!
Трёхметровая худосочная фигура скрыта под чернильным эфирным покровом, который мог оказаться и плащом, и волосами существа! Лица не видно! У твари не наблюдается конечностей! Она не издаёт звуков, не пахнет! Вполне можно решить, что его нет, если б оно не стояло в шаге от меня!
Ничто не способно меня напугать – в любой ситуации я готова дать отпор. Но сейчас я не могу даже сдвинуться с места, не могу моргнуть, не могу вздохнуть!
Это создание считают женщиной. Её зовут Стумма. Безмолвная гигантская тень, которая приходит тогда, когда её не ждёшь, туда, где её не ждёшь, к тому, кто её не ждёт… Неупокоенный ли это дух или посыльный Небожителя… никто не знает… о Стумме никто ничего не знает…
Известно лишь то, что остаться в живых после встречи с ней невозможно. С роковым постоянством визит тёмной сущности оказывается смертельным, а выбранные ею люди непременно ложатся в могилу…
По-моему, в тот день я и умерла…
Перед смертью я смотрела, не моргая и не дыша, на Стумму более получаса. Когда все часы в Данкелбурге показали ровно двенадцать, и началась Неделя Долгой Ночи, моя жизнь оборвалась…
С любовью, Джоди.
Понедельник, 21:43
В метро я вляпался в чью-то блевотину. Зеленовато-бурое пятно растеклось по нижней ступеньке спуска в подземку. Кто-то заботливо прикрыл органическую субстанцию газетой, так что я заметил её только в тот момент, как мой кед погрузился в недавнее содержимое чьего-то желудка. Целую минуту я яростно стряхивал вязкую мерзость и поливал округу смачной руганью!
Почему-то Данкелбург уж слишком похож на сточную трубу. Словно канализация давно переполнилась и нечистоты полезли на поверхность. Порой кажется, что город затоплен испражнениями по самую верхушку здания компании «Хентиаменти Корпорэйшн» – высочайшего небоскрёба в Данкелбурге.
Не каждый человек способен всплыть на поверхность. Большинство тонет в этом море мерзости, а их трупы оседают на дне. Сейчас я тоже на самом дне. Но у меня есть силы, чтобы всплыть.
Замаранный кед жалко. Это моя единственная обувь – пара старых синих с красным кедов с белыми шнурками. Сейчас, правда, не такими белыми… В них я хожу и жарким летом, и, как сейчас, холодной промозглой осенью, которая вот-вот готова смениться зимой. Чертовски холодно. А все мои деньги уходят на более важные вещи, чем новая обувь…
Пару дней назад я спустил почти весь заработок на фотоаппарат. Дешёвый, неброский, но исправный. Начальник как-то выговорил, что мои статьи приходится выкладывать без соответствующих фотографий. Особенно последние три статьи…
Последние три статьи принесли больше заработка, чем все предыдущие вместе взятые.
Понедельник. Началась Неделя Долгой Ночи. На ближайшие семь дней мир будет отдан в распоряжение непроглядной тьмы. Ближайшие семь дней солнце не будет восходить.
Звёзды похожи на свет, пробивающийся через дырочки дуршлага. Бесполезные, жалкие белые точки, словно сыпь на больном лице неба. Их понемногу затягивают рваные тучи. Через пару дней всё будет затянуто ковром бархатных туч, и из них польётся дождь. Хотя нет: когда я уходил из дома, на термометре было двадцать восемь по Фаренгейту – выпадет первый снег…
Холодно. Я нацепил на себя как можно больше свитеров. Из верхней одежды у меня только тонкая вельветовая куртка. Хорошо ещё смог незаметно стянуть с одного прилавка белый шарф. Обмотав его вокруг шеи, я кое-как обезопасил себя от неминуемой простуды…
Я зашёл в заплёванное круглосуточное кафе на углу, чтобы посмотреть время. Своих часов у меня нет. Чтобы не выглядеть глупо, присел за свободный столик и честно выпил чашку дрянного кофе. Расплачиваться пришлось мелочью: бумажных денег у меня не водится. Завтра это должно измениться…
Десять часов ровно. Он выходит на улицы в половину одиннадцатого. До его двора пешком не более пятнадцати минут. Тратиться на автобус не хочется…
Сверился с блокнотом – всё правильно, по его расписанию сегодня выходной. По выходным Гордон Вульф выходит на ночные прогулки. Строго раз в четыре дня. Строго раз в четыре дня я прихожу следить за ним.
В кафе я немного согрелся. Всё равно сохранить здоровье в порядке будет непросто. Дома придётся до утра пить целебный чай и греть ноги в горячей воде, чтобы наутро не слечь с жутким кашлем.
Я углубляюсь в южный район города – царство шпаны и извергов, у которых месяц назад появился свой король. За этим королём я и иду. Иду за ним в глубокую нору белого кролика, в которой вовсе не Зазеркалье, а гораздо более мерзкое место. На юге Данкелбурга живут звери, которые калечат и женщин, и детей, а дети быстро превращаются в таких же зверей. Только звериные ярость и агрессия позволяют им вырасти в неблагоприятном районе.
Здесь грабят средь бела дня, а когда людей избивают или насилуют, вокруг собираются толпы зевак. Полиция не любит сюда соваться. А вот меня так и тянет…
Тянет к Гордону Вульфу…
Эта фраза кажется признанием пидора, но это не так. Не стоит сомневаться в моей сексуальной ориентации, надо просто во всём разобраться…
Тогда…Две недели назад я сидел в офисе главного редактора. Мистер Арлес прочитывал черновой вариант моей новой статьи, наспех подготовленной всего за день. Приходится работать быстро, чтобы как можно скорее получить гонорар. Его мясистый курносый нос быстро мотается из стороны в сторону. Бастиан Арлес пробегает по строчкам не одними глазами, а сразу всем лицом – какой-то дефект глазодвигательных мышц.
Я нервно ёрзаю в ожидании вердикта. Мои глаза нацелены на макушку мистера Арлеса – чёрная краска старательно закрашивает седину сорокалетнего холерика. Он сегодня одел самую глупую из своих рубашек – розовую в полосочку. Опять ловлю себя на мысли, что считаю эту рубашку глупой потому, что она слишком дорогая, и я не смогу позволить себе такую ближайшие десять лет…
Полноватый мистер Арлес отложил статью в сторону, чуть отъехал назад на стильном кресле на колёсиках, шумно выдохнул, изогнул пухлые губы и начал растирать виски пальцами – дурной знак. В лучшем случае отправит дорабатывать или переделывать половину, в худшем – пошлёт к черту, сославшись на «неформатность» статьи.
