Майкл Ши - Руб, мастер-колорист
— И мне придется помогать ему строить… леса?
— Именно.
Бронта охватила сильная дрожь. Кажется, он всем телом помнил свою недавнюю встречу со строительными лесами. Воин коснулся кошеля с золотыми монетами, спрятанного под кирасой, — авансом Кадастера. Несколько утешенный этим прикосновением, он снова задрожал, но уже не так сильно.
— Итак, господа, — улыбнулся маг, — прошу вас, подойдите вплотную к парапету и упритесь в него носками башмаков. Желаю вам удачи. А теперь сделайте шаг вперед.
— Но стенка не даст нам шагнуть, — возразил Бронт, однако рефлекторно переставил правую ногу, несмотря на преграду.
Он ощутил, как нога без всяких затруднений прошла сквозь камень и опустилась на ровную поверхность, и воин оказался на широком гладком плато, залитом розоватым светом краснеющего в вышине полуденного солнца…
Утром третьего дня пути утомленный Бронт немного отстал, наблюдая, как впереди вышагивает Руб. Обезьяна, привычная к беготне по лесам, хотя и была некрупной и угловатой, оказалась жилистой и выносливой. Руб двигался ровной, чуть пританцовывающей походкой, как раз подходящей для пересеченной местности, и, хотя Бронт изначально счел ее недостойной, ему в итоге пришлось подстроиться — хотя и с куда меньшей грацией — под этот танец.
На бескрайнее плато обрушивались — это они быстро уяснили — частые ливни, и слабого света местного красного солнца все же хватало, чтобы из гранитных разломов поднималась сочная поросль лишайников и водорослей. Эта зеленовато-бордовая растительность расстилалась бескрайним цепким ковром, который мягко пружинил под ногами, однако при этом постоянно хватал за подметки.
Бронту не нравился этот мир и этот красноватый сумрак, который здесь считался дневным светом. Что случилось с солнцем? Где его яростный накал и золотистое сияние? Судя по всему, местность не страдает от перенаселения. Они видели вдалеке караваны — вроде бы люди ехали верхом на высоких длинноногих животных, — встречали одиноких путников, иногда по двое, по трое. С виду почти все встречные походили на людей. Время от времени по густой траве проходили стада скалистых жаб: земноводные размером с лошадь паслись на лишайниках, затем, покачиваясь и извиваясь, уходили дальше, на следующее пастбище. Никто из встречных существ не выказывал желания помешать двум путникам. Все здесь, на Земле будущих времен, были озабочены своими делами, и Бронт признавал, что даже представить себе не может, в чем заключаются эти дела. Чем они занимаются? И упорное молчание Руба тоже раздражало. Разумеется, еще в начале пути он сам сказал Рубу, что не собирается с ним разговаривать. Однако же маляр мог хотя бы разок-другой попытаться вовлечь его в беседу! А вместо того он уже третий день вышагивает в полном молчании, если не считать нескольких вежливых слов, когда они по вечерам разбивали лагерь.
— Отлично! — взорвался наконец Бронт.
Руб обернулся к нему. Преодолевая последнюю четверть подъема, чтобы занять свое место над бесконечным плато, красное солнце приобрело пурпурный оттенок, а весь восток залился свекольной краской. Двигаться в атмосфере, настолько насыщенной оттенками, было все равно что перемещаться под водой.
— Я хочу знать, — натянуто сказал воин Рубу, — все, что знаешь ты о порученном нам деле. Ты, как мне кажется, хотя бы из простой вежливости мог бы уже поделиться этим со мной!
— Позволь уточнить, — отозвался Руб. — Ты правда хочешь, чтобы мы снова разговаривали друг с другом?
— Разве я не это только что сказал?
— И после того мы тоже будем разговаривать?
— Да.
— Я в восторге! И сейчас же объясню, конечно как смогу, в чем состоит наше задание. Многое неизвестно, а многое лично мне не понятно, поэтому… нам необходимо проявить терпение.
— Разумеется, необходимо! Ты что, принимаешь меня за полного олуха?
— Вовсе нет! Однако ты мгновенно пришел в ярость и хотел убить меня из-за маленькой оплошности! Поэтому не удивляйся моим словам.
— Ладно, дальше.
— Так вот, дальше. Наша миссия состоит в том, чтобы я кое-что доставил слаймерам. Доставил им свет. Он облечен в определенные оттенки красок, которые необходимо нанести в одном укромном месте, на большой высоте, внутри их поселения в Хрустальных Сотах. Отсюда и мой патронташ с красками.
С этими словами Руб указал на кожаную сбрую, которую, как заметил Бронт, он снимал только на ночь, да и тогда заворачивал в плащ и укладывал рядом с собой.
— И что это за краски?
— Я пока еще не знаю, какие цвета придется использовать. Я пойму только тогда, когда увижу, к чему они подходят. Полотно всегда подсказывает, какие оттенки нужны.
— Значит, в некоем подземелье и при этом, насколько я понимаю, на головокружительной высоте мы должны построить леса, отбивая чьи-то атаки, чтобы ты мог нанести несколько мазков красок, но каких — ты не знаешь и сам?
— Совершенно верно.
— Можно один вопрос?… — Бронту пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить вежливый тон. — Это нелепейшее и труднейшее предприятие имеет какую-то цель, кроме как заставить нас выложиться на полную катушку?
— Кадастер сказал, хотя я плохо его понял, что целью этой работы, по его словам, является спасение мира.
— Спасение этого мира? Спасение будущего нашего мира?
— Ну да, вроде бы так.
Бронт поправил кирасу и заново замотался в плащ. Похоже, грядущее дело все-таки можно считать достойным человека вроде него.
— Что еще ты можешь мне рассказать о нашем предприятии?
— Я знаю о нем не больше тебя. Взгляни на юго-восток. Тебе не кажется, что там что-то блестит?
Там, на горизонте, разливалось темно-фиолетовое свечение. И на его фоне поблескивал слабый золотистый огонек — всего лишь крошечная пылинка на кончике пальца, — который вроде бы исходил из некоего источника на плато.
— Должно быть, там Минион, — сказал Бронт. — Давай поднажмем. Может, успеем погрузить наши… леса еще до наступления ночи.
Уже опустился вечер, когда они добрались до широкой низины, по которой, словно россыпь драгоценных камней, раскинулся Минион. Путники издалека услышали гул города — слабый отзвук, который теперь превратился в оглушительную музыку, смех, возгласы и грохот бесчисленных колес по плитам и булыжникам. Перед ними раскинулось море ламп и фонарей, свечей и факелов, сигнальных огней, светильников и шандалов — озеро света и шума.
Дойдя до границы города, они угодили в оживленное движение, даже здесь, на почти не застроенной окраине. Как раз тут располагались городские стойла для таскальщиков, бакалейные лавки, кирпичные заводы, тележные и каменотесные мастерские, а также одиночные, зато шумные трактиры.
