Денниз Морхайм - Подарок
Бути прибыла в Валузию не одна. Вместе с ней приехала ее старая служанка, которая опекала девушку с рождения. Старуха оказалась настолько отвратительной внешне, насколько девушка была прекрасна. Горбунья с крючковатыми пальцами, морщинистым лицом, покрытым какими-то пятнами и следами перенесенной оспы.
Маленькие глубоко посаженные глаза вызывали отвращение у Кулла и других обитателей дворца. Одевалась она в какие-то лохмотья, никогда не улыбалась, наоборот, ее уродливое лицо постоянно искажала недовольная гримаса. Во рту у нее практически не осталось зубов, только четыре мерзких пожелтевших обломка, больше напоминающие волчьи клыки.
Кулл давно выгнал бы старуху из дворца, если бы она не была любимой служанкой Бути, единственной связью полюбившейся ему девушки с ее далекой родиной, по которой красавица явно скучала.
Отведенные Бути покои располагались рядом с комнатами Кулла. Старуха занимала небольшую каморку, примыкающую к спальне своей госпожи. Король посещал девушку каждую ночь.
Недели через две после того, как Бути появилась во дворце, она за ужином пожаловалась Куллу на плохое самочувствие, просила извинить ее и не приходить к ней в эту ночь: ей нездоровится.
Король предложил прислать ей своего лекаря, но Бути ответила, что нет ничего страшного, такое с ней иногда случается. Когда девушка удалилась в свои покои, Кулл загрустил, но верный Брул попытался успокоить друга, сказав, что в поведении Бути нет ничего удивительного — подобное раз в месяц бывает со всеми женщинами.
Кулл в тот вечер выпил много вина — больше, чем обычно — и сразу же рухнул и заснул, едва дойдя до своего ложа. Проснулся он где-то посреди ночи: ему прямо в лицо светила полная луна. Правитель Валузии почему-то стало очень тревожно от этого света. Свет луны показался атланту зловещим. Кулл поднялся с постели, чтобы задернуть тяжелые шторы и, подходя к окну, увидел, как за углом дворца мелькнуло и скрылось что-то темно-серое. Он присмотрелся, но больше ничего ему заметить не удалось.
«Показалось, — решил король, — слишком много вина выпил я вчера».
Он постоял у окна несколько минут. Все было спокойно. В саду стояла мертвая тишина, даже не стрекотали кузнечики и не жужжали цикады, как обычно бывает в тихие теплые летние ночи. Молчали и птицы. Лунный свет заливал все вокруг — мертвенными желтоватыми красками.
Король задернул шторы, снова лег и проспал до утра.
Утром ему сообщили неприятные известия: каким-то образом пробравшийся в город волк перегрыз горло нескольким часовым Алой Стражи и случайным ночным прохожим. Никто не слышал, как он пробирался по улицам города — не залаяла ни одна собака. Это показалось всем странным. Волк оставил следы: совсем небольшие для этого зверя, а значит, это был или совсем молодой самец, или волчица. Люди склонялись к мысли, что, скорее всего, волчица, потому что молодой волк вряд ли набрался бы такой смелости. К тому же волчицы всегда отличаются большей жестокостью и кровожадностью. Может, кто-то из валузийцев убил ее детенышей, и она за них мстила, чего не стал бы делать волк.
Кулл задумался. Он вспомнил, что он увидел волчью тень, а удивился непривычной, сверхъественной тишине. Что-то здесь было не так. Наверное, не обошлось без магии.
Король вызвал к себе придворного колдуна по имени Китулос и велел осмотреть окрестности: не найдет ли тот чего-нибудь подозрительного. Заглянув во все дома, рядом с которыми побывала волчица, Китулос не нашел ничего необычного, в воздухе не осталось и следа колдовских чар, на земле не валялось никаких амулетов и предметов, используемых колдунами для магических ритуалов. Правда, Китулос напомнил своему владыке, что прошлой ночью было полнолуние, а в полнолуние могут происходить всякие странные вещи…
Когда Бути, наконец, вышла из своих покоев, она казалась усталой, невыспавшейся и изможденной. Кулл поинтересовался ее самочувствием, и девушка ответила, что ей нездоровится. Едва дотронувшись до еды, она объявила королю, что пойдет еще немного полежит. Через день она была весела, как обычно, и так же радовала глаз Кулла. Он регулярно навещал ее в покоях и наслаждался ее телом, как не наслаждался раньше ни одной женщиной. Старуха-служанка старалась не попадаться ему на глаза.
Брул, как и Кулл, с восхищением смотрел на молодую наложницу правителя Валузии и даже немного завидовал другу, которому так повезло. Брул уже подумывал сам съездить на Баликану за невестой. Бути подтвердила ему, что там живут только красивые женщины, а у нее как раз подросла младшая сестра. Кулл, собиравшийся снарядить корабль для путешествия в далекое Ласковое море, где находился остров Када, понял желание друга подыскать себе невесту среди красивых баликанок. Кулл планировал отправить корабль на остров месяца через два, после того как будет собран урожай. Брул согласился подождать.
Советника Ту, более умудренного жизнью, чем молодые Кулл и Брул, что-то настораживало в наложнице и ее служанке, неожиданно появившихся во дворце. Бути могла стать даже королевой Валузии, чего Ту совсем не хотелось. Главный советник пытался незаметно приглядывать за чужеземками, когда те были заняты своими делами и не обращали на него никакого внимания. Он всегда был подозрительным, и эта подозрительность уже не раз помогала предотвратить несчастье и спасала жизнь Куллу…
Девушка вообще не замечала советника. Ей он казался очень старым, к тому же жидкие волосы и вытянутое лицо совсем не красили Ту, да и не мог он соперничать с молодым, великолепно сложенным красавцем Куллом. Ту на фоне короля казался просто безликим. Однако его проницательные глаза не упускали ни одной мелочи в противоположность глазам влюбленного короля.
Бути все время пыталась подчеркнуть свою слабость и восхищалась мощью Кулла. «На самом деле, — решил Ту, — она очень сильна физически, подвижна и обладает великолепной реакцией, а служанка имеет просто поразительный слух, что странно для ее возраста». Старуха могла уловить любой малейший шорох, даже неслышные никому другому шаги Ту.
Однажды советник направился за женщинами, когда те отправились погулять в сад перед дворцом. Ему казалось, что он двигался очень тихо, да и все дорожки и аллейки он знал гораздо лучше чужеземок. Старая горбунья подстерегла его за кустом, а потом заявила, что он не смеет за ними шпионить. Они здесь не пленницы и могут гулять по саду тогда, когда им захочется.
Бути стояла в стороне, опустив глаза, и не произнесла ни слова. Ту поспешно ретировался, заверив женщин, что он всегда гуляет по дорожкам сада, думая о государственных делах, и даже в мыслях не имел следить за наложницей и ее служанкой. Ему показалось, что он убедил старуху, однако Ту решил в следующий раз быть гораздо осторожнее. Его подозрения только усилились: если двум баликанкам нечего скрывать, то почему старуха на него так ополчилась?
