Джеральд Старк - Конан и честь империи
Повозка остановилась в конце Медовой аллеи, подле внушительных, окованных потемневшими железными полосами ворот большого подворья, возведенного наособицу. Мало кто из горожан решился бы явиться сюда по доброй воле, да и сами владельцы усадьбы, где размещалось посольство Гипербореи, не славились гостеприимством. Лет двести тому назад часть Пограничья краткое время пребывала под властью обитателей полуночной стороны Граскаальского хребта. Те времена по сию пору звались «гибельными», а Гиперборея при каждом удобном и неудобном случае напоминала о былом праве на кусок чужой земли, подтверждая его набегами на рубежи соседей.
Словно для укрепления бытующей скверной репутации, на звон болтающегося колокола и крики долго никто не отзывался, хотя за могучими вратами слышались невнятные шорохи, скрипы и далекие голоса. Кто-то из стражников уже начал ворчать, что давно пора запалить колдовское логово с четырех концов, когда в толще створок на миг приоткрылось круглое оконце. Мелькнуло чье-то лицо, потом раздался приглушенный лязг, скрежет, краткий пронзительный скрип и огромная воротина беззвучно и легко отодвинулась в сторону. Высунулся приземистый, напоминающий обрюзгшего хряка тип – скорее всего, привратник. Подозрительно оглядел незваных гостей и кучку зевак в отдалении, и с величайшей неохотой отдвинулся в сторону, жестом разрешая заезжать и заходить.
Обширный двор за воротами пустовал – обычную мелкую живность тоже прогнали с глаз долой – двери конюшен, амбаров и прочих хозяйственных построек стояли закрытыми, но чувствовалось, что визитеров пристально разглядывают через все имеющиеся щели, глазки и отверстия. Наведавшись к гиперборейцам в первый раз, Грайтис чрезвычайно удивился такому порядку. Потом привык, хотя по-прежнему возмущался, что приезжих (даже с поручениями от короля!) никогда не впускают в дом.
Здание посольства – одно из редких в Вольфгарде каменных строений, приземистое, темно-красного цвета – слепо взирало на пришлецов наглухо закрытыми ставнями. Над высоким крыльцом поблескивал облупившейся эмалью пятиугольный герб-джунарг с известным всей Полуночи символом: белая ладонь на черном поле. Открылась дверь, по ступенькам с достоинством спустился некий долговязый субъект в сером плаще, обильно расшитом по краям непонятными знаками – не то оберегающими рунами, не то обычным, принятым на его родине узором.
Завидев блеклую физиономию встречающего, похожую на уныло-торжественную морду вяленой рыбины, Грайтис и Рэф с одинаково страдальческим выражением лиц закатили глаза. В глубине души оба надеялись, что им придется иметь дело с кем-нибудь другим, но через двор шествовал именно он – старший письмоводитель гиперборейского посольства, месьор Эгарнейд, славный пристрастием к крючкотворству и тем, что доселе никому не удавалось хоть на миг лишить его холодной невозмутимости.
– Чем обязаны, ширриф? – сухо осведомился гипербореец. – Неужто таможенная управа опомнилась и решила вернуть нам задержанные еще два года назад вещи, по недоразумению сочтенные обрядовыми предметами запрещенных к отправлению культов? Или Его величество заради достойного приема гостей из Аквилонии соизволили обложить нас новым налогом?
Грайтис поймал себя на обдумывании весьма соблазнительного замысла: треснуть бы посланника по лысоватой макушке, а потом заявить – мол, выслушав скорбную новость о кончине соотечественника, Эгарнейд лишился чувств и хлопнулся затылком о крыльцо. Рэф подтвердит, стражники засвидетельствуют, все останутся довольны.
– Ваш магик, досточтимый месьор Унтамо, сегодня утром приказал долго жить, – попытка подражать высокомерному тону письмоводителя оказалась не слишком успешной. Исключительно из стремления досадить Грайтис уточнил: – Его сгубила невместная для господина столь преклонных лет тяга к острым ощущениям и молоденьким девицам. Примите мои соболезнования и извольте получить бренное тело.
Чудо произошло: Эгарнейд выказал признаки заинтересованности и приблизился к телеге. Короткий взмах рукой – и полотнище грязной холстины само собой откинулось в сторону, открыв прятавшиеся под ним длинные свертки. Еще один взмах выставил тщательно укутанные трупы напоказ, неведомой силой развернув ткань и аккуратно откинув складки в стороны.
Гипербореец долго и пристально изучал мертвецов, уделив основное внимание изуродованным останкам Унтамо и бросив на покойного телохранителя единственный полупрезрительный взгляд. Затем проскрипел:
– Все ли имущество покойного находится при нем? В первую очередь это касается утерянных телесных сочленений.
От подобного вопроса Грайтис потерял дар речи. Стоявший позади Рэф чуть слышно пробормотал фразу, возводившую родословную гиперборейца прямиком к противоестественному союзу между ледяным истуканом и дохлой жабой.
– Вот, еще это… имущество, – ширриф, решив ничему более не удивляться, протянул Эгарнейду холщовый мешок. – Тут кисть правой руки с перстнем. Левое ухо, нос, несколько пальцев и… э-э… внутренних частей, к сожалению, пока не найдены.
– Доставьте, если отыщете, – с поразительной серьезностью кивнул гипербореец. – Без них невозможно достойное отправление Последнего Прощания. Я также хотел бы получить как можно более подробное описание обстоятельств сей ужасной кончины, дабы представить его послу Халоги. Виновник, как я полагаю, будет обнаружен и подвергнут наказанию вашими силами? Или мы должны рассчитывать только на собственные возможности?
– Сами как-нибудь справимся, – буркнул Грайтис. – Бумаги и прочее нарочный доставит сегодня вечером.
– Посол, входя в тягостные обстоятельства вашего правителя, пока воздержится от нанесения визита с требованием виры за смерть почтенного Унтамо и нанесенные ему поношения, – лик Эгарнейда стал еще более отсутствующим, словно он зачитывал вытверженный наизусть текст. – Думаю, это произойдет по окончанию ярмарки. Однако я хотел бы осмотреть место случившейся трагедии и побеседовать с имеющимися свидетелями. Могу я рассчитывать на то, что мне не придется одолевать преграды, чинимые властью?
– Можете, – сумрачно подтвердил ширриф. – Он умер в «Снежной ящерице», большом постоялом дворе на восходной окраине. Скажете хозяину и находящимся там стражникам, что пришли от меня. Они отопрут для вас нужную комнату.
«Пес с ним, пусть наведается в трактир и полюбуется на свисающие с потолка убогой каморки кровавые ошметки. Вдруг хоть это зрелище его проберет!»
Из ближайшего сарая неохотно выбрались три человека. Повинуясь безмолвному жесту-приказу старшего письмоводителя, не без труда извлекли рассыпающийся труп магика из повозки и унесли в дом. Эгарнейд отвесил недобрым вестникам откровенно вымученный кивок и, повернувшись, направился вслед за своими подчиненными.
