Игорь Пронин - Пираты. Охота на дельфина
Таверна мадмуазель Монморанси дважды горела, но каждый раз отстраивалась, становясь еще просторнее. На втором этаже по-прежнему обитали ее «девочки», однако им места не хватало, и за таверной постепенно возник целый квартал хлипких домиков, где «девочки» принимали своих многочисленных гостей и растили еще более многочисленных детей.
Именно с этой стороны к таверне подходили двое. Им приходилось смотреть под ноги, чтобы не вляпаться во что-нибудь пахучее, но разговору это не мешало.
— Все никак не спрошу вас… Как вам Вест-Индия, аббат? Не слишком жарко?
— Я из Арагона, — ответил тот, кого назвали аббатом, обходя большую лужу. — У нас бывает жарко. Мне скорее запомнился шторм, во время которого мы все промокли и замерзли. Что, другой дороги к этой вашей таверне нет?
Аббат вовсе не был одет в сутану, да и вообще на священнослужителя совершенно не походил, хотя и выглядел скромно. На нем были крепкие парусиновые штаны и простой, но добротный камзол. Наряд дополняли неброская черная шляпа без украшений, широкий пояс с заткнутым за него пистолетом, слегка уже запачкавшиеся высокие сапоги и короткая шпага с широким клинком. Его собеседник, напротив, блистал по всем понятиям карибской моды. Каждая деталь его туалета была украшена если не пряжкой, то ленточкой, а шляпа едва виднелась под множеством перьев. Особую гордость владельца составлял эфес абордажной сабли, прицепленной к поясу. Весь украшенный блестящими на солнце драгоценными камнями, с золотыми вставками, он явно немало стоил. Аббат покосился на спутника, вооруженного целым арсеналом, и подумал про себя, что в предместьях Мадрида ему бы это не помогло. Но в Вест-Индии золото, по всей видимости, ценилось куда дешевле. Аббат не знал, что берегла капитана О’Лири исключительно его слава. Самый отчаянный разбойник побоится напасть на того, кто славится своей удачей.
— Другие дороги длиннее, — пояснил капитан. — Кроме того, я подумал, что вы, возможно, истосковались по женскому обществу.
— Что?!
Аббат остановился и изумленно посмотрел сначала на собеседника, а потом на пару местных красоток, сидевших на крыльце. Они, раскрыв рты, разглядывали красавца-капитана, при этом продолжая укачивать младенцев. Аббату бросилось в глаза, что эти мадонны Нового Света, одна белая, другая черная, но обе одинаково грязные, постоянно шевелили пальцами ног, отгоняя от них назойливых мух.
— Какое еще женское общество, Джеймс? Вы сказали, у нас в полдень встреча!
— Они подождали бы, — пожал плечами О’Лири и поправил пояс, красуясь перед дамами. — Сейчас в Санта-Лючии ничего не происходит, они нас хоть до завтра будут ждать.
— Я привык думать, что стоящие люди без дела не сидят. В Испании работодатель ищет хороших специалистов, они нарасхват.
— У нас тоже, — согласился капитан. — Но бывают времена, когда ничего не происходит. Очень хорошо, что сейчас такое время. Никто не собирает команды, никто не принес вестей о городе в сельве, никто не сколачивает шайку, чтобы грабить богатые дома… Именно по этой причине я и сам без работы. Вот если бы не тот голландец, что понаделал мне дыр ниже ватерлинии, если бы у меня был корабль…
Эту историю аббат слышал уже раз десять. Больше всего его удивляло, как ирландец исхитряется ее вывернуть. В сущности, все было просто: в море пирату посчастливилось встретить одинокое торговое судно. На предложение остановиться и сдаться под гарантию сохранения жизни всем на борту, сделанное по всем правилам пиратской куртуазности, голландец ответил своеобразно — спустил часть парусов и развернулся бортом. Едва преследователи поняли, что это означает, как последовал первый залп. И удача изменила О’Лири: ядра торговца случайно сбили бизань-мачту, которая повалилась на грот и запутала такелаж. Потерявший управление пират и думать забыл о добыче, позволяя голландцам следовать дальше. Но те зашли сбоку и, пользуясь суматохой, дали второй залп, который изрешетил борт возле самой воды. После этого торговец отправился по своим делам, наверное, не сообразив, что корабль морских разбойников обречен. Оставив судно, горе-пираты три дня добирались до суши на двух шлюпках. Аббату было совершенно ясно, что капитану просто-напросто не повезло. Но ирландец рассуждал иначе. Он считал, что голландцы могли перебить их всех, но не догадались сделать этого, а значит, удача была на его стороне. Кроме того, не успели пираты вытащить шлюпки на берег, как из-за мыса вышли два военных корабля. Получасом раньше, и песенка О’Лири, разыскиваемого пятью государствами, была бы спета! Но удача опять была с ним. И это аббат еще принял бы легко, но его просто выводило из себя простодушие слушателей. Где бы ни рассказывал Джеймс историю своей неудачи — везде его славили и пили за капитанское счастье. Впрочем, аббат считал себя человеком циничным и потому не только никогда не спорил, но еще и нанял пирата на службу. Человек, который даже катастрофу превращает в удачу, пусть только и на словах, должен чего-то стоить в Вест-Индии.
— Что ж, не хотите — как хотите, Диего! — ирландец чуть ускорил шаг. — Считайте, что я хотел проверить, что вы за аббат. И знаете, никакой вы не аббат, амиго.
— Я был аббатом, — мрачно сказал арагонец. — Недолго, но был, и впредь мне не хотелось бы, чтобы вы подвергали мои слова сомнению. Я к этому не привык.
— Точно ли? — Джеймс не обратил на серьезность тона аббата ни малейшего внимания. — Вы слишком молоды для такого сана, Диего. Вам, я думаю, и тридцати еще нет. То есть в Вест-Индии, имея удачу, вы могли бы уже и папой римским стать, простите мне такое святотатство. Но там, в Европе… Не буду спорить с вами, но уж позвольте мне вам не верить. Вот когда вы упомянули вскользь, что вас разыскивает сама святая инквизиция, я вам сразу поверил. Это для такого человека, как вы, в порядке вещей.
— Такого человека, как я?
— Ну да, — беззаботно кивнул молодой капитан. — Прибыл под чужим именем, сразу пошел искать парней поотчаяннее, деньги имеете, и явно не от богатых родителей… Я не первого такого встречаю. И мне все равно, как на самом деле вас зовут, каким вы там были «аббатом», все равно! Меня интересует наше с вами общее будущее, а на прошлое наплевать.
Аббат подавил вздох. Для разговора с О’Лири он придумал себе целую историю, как раз такую, чтобы романтичный и циничный одновременно, но не слишком умный преступник в нее поверил и увлекся. Лишь два пункта этой истории соответствовали действительности: он и правда несколько месяцев был аббатом, и его действительно звали Диего Алонсо. Если быть точнее: Алонсо-Галеано, но вторую часть своей фамилии арагонец предпочитал пока не разглашать — Гавана близко, а там могут слишком много знать о его противоречиях с испанскими законами. А вот сказка о преследованиях святой инквизицией была выдумана специально для Джеймса, на ходу. Тот, как выяснилось в разговоре, отрекся от католицизма и терпеть не мог все с ним связанное, даром что ирландец. Впрочем, в быту Джеймс богоборчеством не занимался, предпочитая пить, якшаться с портовыми девками и время от времени богохульствовать, что никак не выделяло его из среды берегового братства, как они себя именовали.
