Роджер Желязны - Одержимый магией
Распахнулось окно. Со стола полетели бумаги. Что-то треснуло, и из шкафа вывалилась книга.
— В этом нет ничего сверхъестественного. Такое иногда случается, — закончила она, когда они с мальчиком выходили из комнаты.
Майкл вздохнул, закрыл окно, собрал рассыпавшиеся бумаги. Когда он снова сел за ЭВМ, она уже работала нормально. Он посмотрел на нее с раздражением. Он не любил того, чего не мог понять. Может, мальчик излучает какие-то волны? И это излучение становится более сильным, когда он обижен или раздражен? Майкл уже пытался обнаружить излучение, но датчики барахлили и выходили из строя.
— Ну, вот, опять ты обидел его, — сказала Глория, входя в комнату мужа. — Мальчик плачет, и в доме все ломается. Если бы ты был с ним помягче, может быть, все было бы не так плохо. Я обычно вывожу его из этого состояния с помощью ласки.
— Во-первых, — сказал Майкл, я вовсе не уверен, что делаю что-то не так или неправильно. А, во-вторых, это всегда происходит слишком внезапно.
Она рассмеялась, и он тоже.
— Ну, хорошо, — сказал он наконец. — Пойду поговорю с ним. Я знаю, что он не виноват, и не хочу, чтобы он чувствовал себя несчастным.
Он подошел к двери и остановился.
— Но я все думаю… — начал он.
— Я знаю, — ответила она.
— Уверен, что у нашего ребенка сначала не было этого странного родимого пятна.
— Ну, хватит, не начинай этого снова, пожалуйста.
— Ты права.
Он вышел из кабинета и пошел к комнате Дена. До его ушей донеслись мягкие звуки гитары. Один аккорд, другой. И довольно чисто. Он удивился, что малыш так быстро научился играть на большой гитаре. Это было странно. В их роду никто не обладал музыкальными способностями.
Майкл осторожно постучал в дверь. Музыка прекратилась.
— Да?
— Можно мне войти?
— Конечно.
Майкл открыл дверь и вошел. Ден полулежал на постели. Гитары видно не было. Наверное, под кроватью.
— Ты очень хорошо играл.
— Всего несколько звуков.
— А почему ты перестал?
— Тебе же не нравится.
— Я так не говорил.
— Я это и так знаю.
Майкл сел рядом и потрепал Дена по плечу.
— Ты не прав. Каждый должен делать то, что ему нравится. Я, например, люблю свою работу. Ты пугаешь меня, Ден. Я не понимаю, почему это происходит, но когда ты идешь мимо, машины просто сходят с ума. А то, что я не понимаю, меня пугает. Но ты не думай, что я на тебя злюсь. Я кричу от неожиданности и удивления.
Ден прижался к нему, посмотрел ему в лицо и улыбнулся.
— Ты не сыграешь что-нибудь для меня? — спросил отец. — Я послушаю.
— Не сейчас, — мальчик покачал головой.
Майкл окинул взглядом комнату, шкафы с красочными книгами, приемник. Затем посмотрел на Дена. Мальчик потирал руку.
— Болит? — спросил отец.
— Нет. Просто ка-то странно пульсирует пятно.
— Часто?
— Иногда. Когда случается то, что пугает тебя, — он махнул рукой на дверь комнаты. — Сейчас это пройдет.
Отец взял руку мальчика, тщательно осмотрел пятно. Родимое пятно в форме дракона.
— Доктор сказал, что можно не беспокоиться, ни к чему плохому оно не приведет.
— Сейчас уже все нормально.
Майкл долго смотрел на руку, затем погладил ее, выпустил и улыбнулся.
— Тебе что-нибудь нужно, Ден?
— Ну… еще книжек.
— Это все, что тебе нужно? — Майкл рассмеялся. — Ладно, как-нибудь мы с тобой заглянем в книжную лавку, и ты сам выберешь, что захочешь.
Наконец Ден улыбнулся.
— Спасибо.
Майкл слегка толкнул его в плечо и встал.
— …я больше не буду заходить в твой кабинет, отец.
Майкл еще раз ласково потрепал плечо сына и вышел, оставив его на постели. Когда он дошел до своего кабинета, он снова услышал мягкие звуки гитары.
* * *Когда мальчику было уже двенадцать лет, он сделал лошадь, которая двигалась сама при помощи пружины. Все свое свободное время он работал в кузнице, что-то ковал, рубил, резал, шлифовал. И вот теперь лошадь танцевала на полу перед ним и Норой Вейль, девятилетней соседской девочкой. Она захлопала в ладоши, когда лошадь повернула голову и как бы посмотрела на них.
— Это прекрасно, Марк! — воскликнула она. — Это прекрасно! Ничего подобного никогда не было, разве что в старину.
— Что ты имеешь в виду? — быстро спросил он.
— Ты сам знаешь. Когда-то очень давно у людей были разные умные вещи, вроде этой.
— Но ведь это сказки. Разве не так?
Она покачала светловолосой головой.
— Нет. Мой отец был в одной из запрещенных мест к югу от горы Маунвил. Там все еще валяются всякие сломанные машины, каких люди теперь делать не могут, — она посмотрела на лошадь, движения которой стали медленнее. — Может, даже такие, как эта.
— Это интересно. Но я не понимаю… И они все еще лежат там?
— Так говорил мой отец.
Мальчик смотрел в глаза Норы, и она отвела взгляд.
— Знаешь, эту лошадь, наверное, лучше никому не показывать.
— Почему?
— Люди могут решить, что ты копался в запрещенных вещах и изучал их.
— Это глупость, — сказал он, когда завод пружины кончился, и лошадь упала. — Самая настоящая глупость, — он помолчал. — Пожалуй, я подожду, пока не сделаю что-нибудь получше, что обязательно понравится людям.
* * *Следующей весной он продемонстрировал друзьям и соседям мельницу, которая работала за счет движения воды в оросительном канале. Две недели люди спорили об этой мельнице, а затем решили разобрать ее.
— Я придумаю еще что-нибудь. Что-нибудь такое, что им обязательно понравится, — сказал он Норе.
— Зачем? — спросила Нора.
— Чтобы они, наконец, поняли!
— Что поняли?
— Что прав, конечно, я, а не они.
— Этого люди никогда не поймут.
— Посмотрим, — рассмеялся он.
* * *Мальчику было уже двенадцать лет. Он, как обычно, взял гитару и пошел в маленький парк, расположенный в самом центре города, созданного из пластика, стекла и бетона, в котором жила теперь его семья.
Он потрогал пыльное синтетическое дерево, пересек искусственную лужайку, на которой была голографическая картина травы и цветов, и сел на пластиковую скамейку. Из скрытых динамиков доносилось пение птиц. В воздухе порхали искусственные радиоуправляемые бабочки. Аромат цветов наполнял воздух из скрытых аэрозольных распылителей. Он вынул из футляра гитару, настроил ее и начал играть.
Бабочка, пролетавшая слишком близко, выпорхнула из управляющего луча и упала на землю к его ногам. Он нагнулся, чтобы рассмотреть ее поближе. Проходившая мимо женщина бросила к его ногам монету. Он выпрямился и, глядя вслед женщине, пробежал рукой по волосам. Серебряные волосы, которые рассыпались, когда он нагнулся, легли теперь на место и закрыли широкую черную прядь, проходившую широкой полосой от лба до затылка.
